— Какое там, тарщ старший лейтенант, просто понахватался военной науки по верхам. Война — она ж такое дело, кто учиться ленится, того первым и закапывают, будто сами не знаете.

— Знаю, — не стал спорить Алексеев. — Особенно теперь.

Судя по короткому кивку ставшего серьезным товарища, смысл последней фразы, понятной исключительно ему одному, Левчук истолковал верно…

Дождавшись подхода основной колонны, старшина передал Шохину опечатанный пакет от командования Малой земли. Им приказывалось продолжать следовать в указанном направлении, то есть, к мосту, после прохождения и уничтожения которого навстречу выдвинется, прорвав вражескую оборону, ударная группа численностью до батальона со средствами усиления. Одновременно по разведанным местам скопления живой силы и боевой техники противника, готовящегося к планируемому в течение ближайших двух-трех суток наступлению, будут нанесены массированные артиллерийские и бомбовые удары, корректировать которые они должны совместно с встречающей разведгруппой. Проще говоря, у моста и за ним скопилось просто до неприличия много фрицев с прочими румынами, которых командование, получив радиограмму Шохина, отправленную уже после неожиданного захвата майора Винтергальтера с целым портфелем всяких ништяков, решило раскатать фугасными авиабомбами и снарядами дальнобойных артбатарей, ведущих огонь с правого берега Цемесской бухты. Решение о том, когда именно вызвать огневую поддержку, оставалось за командованием прорывающейся группы — с оговоркой, что если этого не произойдет до завтрашнего полудня, удары будут нанесены в любом случае, а группа — считаться погибшей в бою. Начнется ли в этом случае встречный удар со стороны плацдарма, Алексеев, откровенно говоря, так и не понял — никаких четких разъяснений на этот счет в приказе не было.

Кроме свежей карты с нанесенными на ней данными авиаразведки и схем подачи сигналов бомберам и артиллеристским наводчикам, как радио, так и ракетами, в секретном пакете обнаружился отдельно опечатанный конверт, предназначенный лично контрразведчику. Прочитав содержимое которого капитан госбезопасности поморщился и, убедившись, что его никто не видит, тут же сжег, тщательно растерев пепел подошвой сапога. Поскольку Степан, как ни странно, в понятие «никто не видит» не входил, равнодушно наблюдая за пироманскими развлечениями особиста, он просто не мог не задать вопроса:

— И что там такого было, в этой бумажке? Может, за лопатой сбегать, чтобы уж вовсе наверняка?

— Какой лопатой? — рассеянно осведомился контрразведчик, размышляя о чем-то своем. — Лопата-то тут каким боком?

— Так вон, место, где пепел, перекопать. На всякий случай и секретности для. А то вдруг шпионы.

— Болтун… — уже привычно вздохнул Сергей. — Вот, уже вроде и попривык к тебе, а порой как скажешь что-нибудь, так хоть стой, хоть падай. А что в конверте было, ты и сам можешь догадаться. Поскольку тебя касается, да и меня тоже.

— Не допустить, уничтожить, убедиться — и все такое-прочее? Угадал?

— Угу, — не стал вдаваться в подробности капитан госбезопасности. И, невесело ухмыльнувшись, все-таки конкретизировал. — Будто мы с тобой сами не в курсе, что в плен нам дороги нет. Все, отставить лирику. Разведчики говорят, отсюда до самого моста дорога свободна, потому пойдем без остановок. Науменков со своими бойцами встретит в километре, введет в обстановку, спланируем совместный удар. По пути всего один крупный поселок — Верхнебаканский, рядом — железнодорожная станция Тоннельная, откуда и идет ветка в Новороссийск. Соваться туда не станем, обойдем окраиной, поскольку там наверняка полно немцев. Собственно, ты карту не хуже меня знаешь. Выдвигаемся через пять минут. Вопросы?

— Только один: разведчики со мной? Могу взять десантом на броню.

— На броню не нужно, комбинезоны больно приметные, фашисты в подобных не ходят, да и оружие в глаза бросается. Двоих можешь взять в свой танк, еще двое поедут с Ардашевым, как-нибудь разместитесь. Да и ехать не особенно далеко, перед мостом они в любом случае вылезут. Кого в какую машину определить — решай сам, ты своих ребят лучше знаешь. Все?

— Так точно, все, — полученным приказом Степан был доволен — снова отпускать товарищей далеко от себя не хотелось.

— Тогда по машинам…

«Странник-2» — «Товарищу Ивану». Родственников встретил, все здоровы. Едем в гости, встречай за околицей. Конец связи».

«Товарищ Иван» — «Страннику-2». Встречаем, заждались. Конец связи».

«Товарищ Иван» — «Центру». Много общались с соседями, слушали радиоточку, узнали много интересного. Ярмарка — завтра-послезавтра, можно ехать, товаров привезли много. Готовьте деньги, закупимся на месяц-другой вперед. Цены узнаю, расскажу лично или следующим письмом. Конец связи».

Ни «Странник-2» (позывной старшины Левчука), ни даже сам Шохин, передавший короткую радиограмму на указанной разведчиком частоте, не знали, что у приданного группе радиста имелось и свое, отдельное задание — подтвердить или опровергнуть информацию контрразведчика о готовящемся вражеском наступлении. И несколько часов практически непрерывного прослушивания радиоэфира окончательно расставили все точки над «i». Великолепно разбирающийся в используемых противником условных обозначениях, буквально до мелочей знающий, как именно работают изнутри немецкие Nachrichtentruppe[18], «товарищ Иван» сейчас мог однозначно утверждать, что стягиваемые к границам плацдарма силы предполагается использовать именно для прорыва советской обороны, а не для усиления собственной…

В свой экипаж старлей, практически не раздумывая, забрал старшину с Аникеевым — ну, не расставаться же снова, коль прихотливая военная судьба внезапно опять свела их вместе? Ефрейтор Ивченко со старшим сержантом Баланелом, понятно, отправились к майору. Никто не спорил и не обижался, прекрасно понимая, что сейчас они — не более чем временные пассажиры. Когда доберутся до моста, у танкистов будет своя задача, у них — своя. Левчука сразу же усадили на командирское место, наблюдать, Ванька кое как разместился рядом с заряжающим — места в боевом отделении трофейной «коробки» было все ж немного побольше, нежели в родной тридцатьчетверке.

К этому времени считающий себя уже опытным и достаточно повоевавшим танкистом Егор сперва встретил появление новых членов экипажа без особого энтузиазма. Однако узнав, что это старые боевые товарищи командира, да еще и неоднократно ходившие во вражий тыл разведчики (Аникеев рассказал), подобрел. Принявшись с энтузиазмом объяснять Ивану, впервые оказавшемуся в танке, как управляться с башенным орудием, и зачем нужно выкидывать наружу стреляные гильзы (краткую и наполовину состоявшую из ненормативной лексики лекцию старлея касательно пороховой болезни он, как выяснилось, запомнил). Ванька слушал и вникал, не замечая иронических взглядов старшины.

Поговорить после разлуки старым товарищам не удалось, и обстановка не располагала, и шумно. Да и ехали недолго — проскочив на максимальной скорости мимо поселка и железнодорожной станции, рванули сразу к мосту. Остановить колонну попытались только однажды, километрах в трех за станцией, где на развилке шоссе располагался пост фельджандармерии. Что именно хотели от них фашистские «гаишники», так и осталось тайной, поскольку их просто расстреляли из нескольких пулеметов, практически не снижая скорости.

А затем внимательно наблюдавший за местностью Левчук сообщил:

— Все, командир, почти прибыли. Вон ту рощицу у дороги видишь? Там нас десантники и должны дожидаться. Притормози, дальше мы первыми пойдем, чтобы никаких непоняток не случилось.

— Понял, Семен Ильич, сейчас сделаем, — выйдя на общую волну, Алексеев передал Шохину и командирам танков слова разведчика. Колонна остановилась, не глуша моторов.