— Да.

— Я согласен. В этом, похоже, все они сходятся. Должно быть, так оно и обстоит на самом деле.

— Вполне возможно, — кивнул Аллейн.

— А вдруг они все сговорились? — предположил Найджел.

— С какой целью?

— Понятия не имею.

— Я тоже.

— Что ж, — сказал Фокс. — Если Гарсия в ближайшее время так и не объявится, несмотря на все наши воззвания и объявления, похоже, он — тот, кто нам нужен.

— А ведь он, на мой взгляд, относится к людям, которые презирают радио, а уж газеты и вовсе не открывают.

— Весьма вероятно, — согласился Аллейн.

— Придётся вам тогда арестовать всех туристов, которые находятся на расстоянии трех дней пути от Татлерз-энда, — ухмыльнулся Найджел. — По крайней мере, всех с рюкзаком за плечами.

— Если он невиновен, то у него с собой этюдник, — заметил Аллейн. — Вполне возможно, что в данную минуту Гарсия мирно посапывает в какой-нибудь харчевне в двадцати милях отсюда. Все полицейские участки предупреждены. Скоро беглец будет у нас в руках — если, конечно, он и впрямь невиновен.

— А если виновен?

— Тогда это самый искусный и коварный убийца из всех, с кем мне доводилось сталкиваться за долгое время, — сказал Фокс. — Он не только предвидел, что никто не заметит его ловушку, но дал себе два дня форы и вдобавок не оставил за собой никаких улик.

— Кроме кусочков лепной глины, — подсказал Аллейн.

— Да, тут он дал маху, — покачал головой Фокс. — Если Бейли прав, то они свалились с его комбинезона, когда он вставлял кинжал.

— О чем это вы? — поинтересовался Найджел.

Аллейн рассказал.

— Не забудьте, что ему предложили высокооплачиваемую работу, — напомнил Аллейн. — Мраморные статуи в наше время на дороге не валяются. Я не исключаю, Фокс, что наш виновный Гарсия может быть настолько уверен в себе, что в конце недели объявится в каком-нибудь лондонском складе, где станет мирно предаваться своему любимому занятию. Когда мы его разыщем и припрём к стенке, он прикинется удивлённым. В ответ на наш вопрос, как попали кусочки глины на подиум, он скажет, что часто сидел или даже лежал на нём, да и вообще не понимает, какого черта мы к нему пристаём. Над показаниями Филлиды Ли он просто расхохочется: заявит, что ссорился с Соней каждый день, но вовсе не собирался убивать её. Даже если выяснится, что она и в самом деле ждала от него ребёнка, он вполне резонно спросит: «Ну и что?».

— А как насчёт свидания, которое он назначил ей на пятничный вечер? — осведомился Фокс.

— А он назначил ей свидание на пятничный вечер?

— Ну, как же, сэр, ведь у нас здесь записано. Мисс Ли сказала…

— Да, Фокс, я помню. По словам мисс Ли, Гарсия спросил: «Значит, в пятницу вечером?». А Соня ответила: «Да, если получится». Из этого вовсе не значит, что они уговорились о встрече. Эти слова можно истолковать сотней способов, черт побери. Может быть, Гарсия имел в виду, что уедет в пятницу вечером. А Соня подтвердила, что согласна выполнить его поручение в Лондоне. Ведь кроме впечатления, сложившегося у мисс Ли, мы ничем больше не располагаем.

— Да, это верно, — задумчиво произнёс Фокс. — Нужно во что бы то ни стало выяснить, чем занималась натурщица с пятницы по субботу.

— От прислуги что-нибудь узнали?

— Нет, сэр, почти ничего. В доме проживают трое слуг: мистер Хипкин — дворецкий, миссис Хипкин, его жена — повариха, и молоденькая девушка, Сейди Уэлш, которая служит горничной. В пятницу вечером они всей компанией отправились в Бакстонбридж смотреть кино. Есть ещё одна служанка, Этель Джонс, но она живёт в Боссикоте, а в Татлерз-Энд приходит с утра. Её рабочий день заканчивается в пять вечера. Завтра я её расспрошу, однако особых надежд на успех не питаю. Хипкины мне нравятся. Очень преданы мисс Трой. Однако они не слишком высокого мнения об учениках, которых она понабрала. Миссис Хипкин называет их сбродом. Говорит, что вовсе не удивлена случившимся, поскольку ожидала даже худшего.

— Чего? — хмыкнул Аллейн. — Массовой резни?

— По-моему, она сама не знает. Она — убеждённая пресвитерианка[18].

Говорит, что рисовать обнажённую натуру равносильно тому, чтобы жить во грехе, а Соня Глюк, по её мнению — символ распущенности и грехопадения. И тому подобное. Хипкин сказал, что всегда был уверен, что у Гарсии не все дома, а Сейди призналась, что однажды он попытался её изнасиловать, но она врезала ему по рылу. Бойкая девчушка. Мисс Сиклифф они недолюбливают из-за высокомерного отношения к прислуге, а вот достопочтенного Бейсила Пилгрима, наоборот, все как один обожают.

— Славная британская консервативность. А где Гарсия ужинал в пятницу?

— Об этом я кое-что выяснил. Сейди отнесла ему ужин на подносе в половине восьмого. Постучала в дверь студии, а Гарсия крикнул, чтобы она оставила поднос за ширмой. Сейди сказала, что, конечно, не уверена, но полагает, что Гарсия развлекался на подиуме с голыми дамочками. В субботу же утром, когда она пришла в студию, поднос с нетронутой едой стоял на прежнем месте, перед деревянной ширмой. За ширму она заглянула, но уборку производить не стала. К подиуму ей прикасаться не разрешалось, а свою постель Гарсия заправляет сам. На драпировку внимания не обратила.

— Значит, в субботу утром Гарсии уже не было?

— Да. По словам Сейди, он уже уехал вместе со всем своим барахлом. Пахло в его каморке, по её словам, странно, и ей пришлось открыть окно. В пятницу вечером она тоже обратила внимание на то, что в студии стоит какой-то непонятный запах. Я поинтересовался, не могла ли так пахнуть азотная кислота, следы которой обнаружил Бейли, но Сейди уверенно ответила, что нет — она ещё не забыла, как пахнет кислота, поскольку неоднократно убирала в студии после гравирования.

— Послушайте, Фокс, мне бы хотелось самому переговорить с этой Сейди. Окажите одолжение, старина, — взгляните, там ли она ещё.

Фокс вышел, но отсутствие его затянулось.

— Должно быть, наш Братец Лис вломился в непорочную цитадель Сейдиной опочивальни, — ухмыльнулся Найджел.

Аллейн мерил шагами библиотеку, мельком посматривая на корешки книг.

— Который час? — спросил он.

— Одиннадцатый. Если точно, то — десять двадцать пять.

— О, черт! А вот и Фокс.

Вошёл Фокс в сопровождении трогательного существа в папильотках и красном фланелевом халатике.

— Мисс Сейди Уэлш уже успела отойти ко сну, мистер Аллейн, — неловко пояснил Фокс причину задержки.

— Извините нас, мисс Уэлш, — слегка поклонился Аллейн. — Мы вас долго не задержим. Прошу вас, подойдите к камину.

Он подбросил в огонь пару поленьев и с трудом уговорил мисс Уэлш примоститься хотя бы на самый краешек кресла. На вид девушке можно было дать года двадцать два, а её большущие карие глаза, казавшиеся совсем огромными рядом с носиком-пуговкой, уставились на Аллейна с таким ужасом, словно перед горничной высился сам Великий инквизитор.

— Вы служите у мисс Трой горничной? — уточнил Аллейн.

— Да, сэр, — еле слышно пролепетала девушка.

— Давно?

— Да, сэр. Ещё старый господин, он нанял меня в служанки. Мне тогда было шестнадцать, сэр. После смерти хозяина я осталась у госпожи Трой. Правда, мисс Трой надолго уезжала, но когда в этом году дом снова открыли, мисс Босток пригласила меня поработать горничной. Я никогда прежде не служила горничной, сэр, но мистер Хипкин, он помогает мне, подсказыает, что нужно делать.

— Замечательно. Вам нравится ваша работа?

— Очень, сэр, — просияла Сейди. — А в мисс Трой я просто души не чаю.

— Что, кажется, не относится к её ученикам, верно?

— Да, сэр. Я вот давеча как раз говорила мистеру Фоксу, сэр. Это… Ну, в общем, этот Гарсия, сэр… Он все время меня лапал. Ух! Ну, наверное, мистер Фокс, он вам сказал, сэр. Я уже жаловалась мисс Трой, сэр. Я сначала спросила миссис Хипкин, как мне быть, а она мне говорит: «Ступай, мол, к мисс Трой». Ну, я, значит, и пошла. После этого все прекратилось, сэр, но, сказать по правде, я изрядно струхнула, когда несла ему ужин в пятницу.