— Очень может быть, что он уже свободен, — сказал Мэт. — Пока мы вас поджидали, ваше высочество, Балкис произнесла заклинание с повелением освободить Марудина, где бы он ни был.

— Будем надеяться, что этот перстень настолько могуществен, что ему такое под силу! — радостно воскликнула Лакшми. — И если это на самом деле так, то мы навечно будем в долгу перед тобой, киска.

Балкис изумленно вытаращила глазки и тут же прищурилась — наверное, пыталась подсчитать, какие выгоды ей сулят такие должники.

Лакшми засмеялась, подняла кошку с земли и поднесла к лицу.

— Ага! Уже прикидываешь, что тебе будет от такой дружбы? О желаниях, которые можно будет загадывать? Только смотри, будь поосторожнее с желаниями: стоит желанию исполниться, и уже ничего не изменишь!

Глядя на Балкис в это мгновение, Мэт обнаружил, что даже кошачья мимика способна изображать задумчивость.

— Ну а теперь пошли! — деловито проговорила Лакшми. — Пора взлететь в небо и посмотреть, как сказалась гибель колдуна на ходе того сражения, которое мы видели по пути сюда! Если Орда прежде побеждала благодаря чарам колдунов, то теперь удача должна сопутствовать войску калифа Сулеймана!

Лакшми увеличилась в десяток раз, предварительно подхватив с земли Мэта и Балкис.

А уже через несколько минут они парили в вышине над полем боя и воочию убедились в том, что варварское войско отступает. Воины калифа продвигались следом за варварами, но наступали осторожно, опасаясь подвоха. Варвары запросто могли спровоцировать своих врагов на то, чтобы те рассыпались, а потом подпустили бы их ближе и легко разбили бы наголову. Понимая вероятность такого поворота событий, мусульмане продвигались вперед единым строем.

— Я вижу его! — вскричала Лакшми. — Марудин! Вон он! Он парит над полем сражения! Он бьется на стороне калифа Сулеймана!

Мэт без труда разглядел внизу огромный тюрбан и весьма внушительного вида мускулистые плечи. Принц Марудин летел над вражеским войском, осыпая варваров увесистыми булыжниками. Было видно, с какой страстью он мстит своим былым хозяевам.

— Я должна помочь ему! Сейчас я опущу вас в безопасном месте! — воскликнула Лакшми и резко спикировала в сторону города. Мэт вскрикнул от испуга и крепко прижался к груди джинны. Балкис в ужасе пискнула, запустила коготки в плечо Мэта и разразилась жутким мявом.

Лакшми, не теряя времени, стала уменьшаться в размерах, так что в то мгновение, когда она опустила Мэта и кошку на землю в глухом безлюдном проулке, она выглядела как обычная женщина. Задерживаться джинна не стала и тут же взмыла ввысь.

— По-моему, спешка была излишней, — выдохнул Мэт и, стараясь унять дрожь, опустился на колени и протянул руки к Балкис. — Ну что, пойдешь ко мне на руки?

Балкис зашипела и выпустила когти.

— Понимаю, — кивнул Мэт. — Я бы тоже ни к кому на руки не пошел после такой прогулочки.

Он встал, на минуту прислонился к стене, отдышался и только потом неровной походкой зашагал в сторону небольшой площади, к которой вел проулок.

У колодца на площади толпились женщины, но явно они пришли сюда не за водой, поскольку не спешили наполнять свои кувшины. Они болтали не закрывая ртов о том, что видели джинну, летевшую над городом. Потом, дескать, джинна снизилась и исчезла, а куда — непонятно, а потом снова взлетела в небо и улетела прочь. Разговоры шли и о том, будто джинна наверняка сражается на стороне калифа. Высказывались самые различные догадки на тему о том, почему джинна вообще явилась на выручку Сулейману, а также и о том, почему она так быстро улетела. При всем том ничего особо полезного для себя Мэт из этих разговоров не почерпнул, а потому пошел дальше. Уходя с площади, он обернулся и увидел Балкис, которая не спеша вышла из переулка. Вид у кошки был такой, словно люди ее не интересовали ни в малейшей степени. Но Мэт не сомневался: уж если хотя бы одна из женщин обронит словечко о пропавших детях, Балкис ничего не пропустит мимо ушей.

Мэт свернул с площади в другой проулок. Лакшми высадила их с Балкис неподалеку от западных ворот Багдада — следовательно, если бы Мэт шел на восток, он бы неминуемо приближался к центру города. Дошагав до конца проулка, он вдруг услышал задиристое кошачье мяуканье и обернулся. Прямо у него на глазах на мостовой возникла стройная девушка в белом платье и черной парандже. От нее в сторону с испуганным мявом метнулся крупный кот и умчался в поисках укрытия. Балкис самодовольно усмехнулась и снова преобразилась в кошку.

Проулок вывел Мэта на широкую улицу. По ней он пошел на север и шел, пока ему не попалась другая улица, отходящая от первой под прямым углом. Мэт свернул на восток и продолжил путь. Со всех сторон до него долетали взволнованные голоса горожан. Носильщики, нагруженные мешками, уличные торговцы на каждом углу, куда-то спешащие по своим делам женщины и переговаривающиеся на ходу — все говорили об одном: что станут делать варвары, если потерпят поражение? Не выместят ли свою злость на горожанах? А может, ускачут через восточные ворота, и поминай как звали? Однако большинство горожан полагали, что скорее всего варвары вернутся в город и станут обороняться, когда калиф устроит осаду.

Никто из жителей Багдада ни словом не обмолвился о двоих маленьких детишках и ни о чем таком, с помощью чего варвары могли бы шантажировать джиннов.

Время от времени Мэт оглядывался назад и убеждался в том, что черно-белая кошка следует за ним. Она, навострив уши, проскальзывала под ногами у прохожих. Кошка явно с неподдельным интересом прислушивалась к разговорам горожан. Мэт был уверен, что это Балкис: не так много на свете кошек, у которых на передней лапке — перстень с изумрудом. Его, конечно, радовало то, что кошка не отстает от него, — вот только он сомневался, что Балкис удастся узнать хоть что-нибудь о детях.

Неожиданно кошка ускорила шаг, догнала Мэта и остановила его, царапнув коготком ногу.

— Ой! — вскрикнул Мэт, обернулся, но Балкис уже сворачивала в проулок. Прежде чем повернуть за угол, она повернула головку и выразительно мяукнула. Мэт понял намек и поспешил за кошкой. Она забежала за кучу мусора и на глазах у Мэта начала преображаться. Ее шерсть превратилась в ткань платья и паранджи, тело росло и вытягивалось. Мэту стало до того не по себе, что он не выдержал и отвернулся.