— И создать линию обороны, — мрачно заметил циклоп. — Нам теперь понадобится очень мощная линия обороны, это уж точно.

Мэт удивленно взглянул на него. Потом сказал:

— Да, конечно. А что, на то есть какие-нибудь особые причины?

Но Фадекорт уже повернулся к нему спиной и вышагивал по лугу в поисках удобного места для ночлега, хотя большого выбора у них, похоже, не было. Поведение Фадекорта, надо сказать, граничило с откровенным хамством, если, конечно, не принимать во внимание, что он повернулся к Мэту спиной прежде, чем тот успел что-либо сказать, но тем не менее Мэт был шокирован. Он попробовал обратиться к Иверне, но она уже успела слезть с Нарлха и шла прочь, подбирая но дороге сухие ветки для костра. В отчаянии Мэт обратился к Нарлху:

— Почему вдруг ни с того ни с сего я стал персоной нон грата ?

— А чего же ты ожидал, Маг? — рявкнул дракогриф. — Ты только что подверг нас всех опасности и сам поставил себя на сторону Зла.

Мэт изумленно смотрел на Нарлха. Тот закивал головой.

— Наверное, я и впрямь это сделал, сам того не заметив. Но что я сделал?

— Ты чертыхнулся на палку, — объяснил Нарлх.

— Чертыхнулся на палку?

— Ну да, когда послал се в Ад.

— Но я не... О-о. — Глаза Мэта расширились. — Ты хочешь сказать... это когда я сказал: «Черт побери эту палку»?

Нарлх аж вздрогнул, когда услышал, как Мэт повторил эти слова.

— Да, да! И зачем тебе понадобилось повторять? Послушай, если ты проклинаешь что-нибудь, ты посылаешь это в Ад, так? И ты произнес наихудшее проклятие над беззащитным куском дерева.

— Но я не имел это в виду буквально! Это просто такое выражение!

Нарлх перекосился:

— Но то, что ты говоришь, здесь может произойти на самом деле. И уж если ты взвалил такие пытки на такое бедное, маленькое, беззащитное существо, ты поступил очень-очень плохо.

— Но она же даже не живое существо!

— Это не имеет значения. То, что выразили эти слова, грешно, и ты дал колдуну лазейку в нашей обороне, встав на сторону Зла, и совсем не важно, сколь незначительны были твои слова.

Мэт, совершенно сраженный, смотрел на дракогрифа.

Нарлх склонил голову набок.

— Как же это случилось, что ты ничего не знал об этом? Ты же маг!

— Да, конечно, — ответил Мэт, — но мне все еще не удалось поменять мировоззрение, мое представление о мире не очень-то и изменилось с моим перемещением в мирах. Ты совершенно прав, мне следовало об этом подумать.

Нарлх собрался было о чем-то спросить, но Мэт развернулся и побежал по направлению к лесу. Он остервенело шарил в траве, пока не нашел палку. Схватив ее, он снова начал что-то искать, пока не нашел три камня. Он сложил из них подобие кострища, сгреб всю лежавшую поблизости сухую траву и достал огниво. Потом выбил искру и осторожно раздувал пламя до тех пор, пока палка не занялась огнем. Когда костерок разгорелся по-настоящему, Мэт со вздохом присел на корточки. Почувствовав чье-то присутствие, он поднял глаза и увидел Иверну, которая с горечью смотрела на него.

Мэт развел руками:

— Ну вот, палки больше нет, и нет проклятий.

Она смотрела на него, как на умалишенного:

— Неужели ты на самом деле так думаешь — и это ты, лорд Маг?

Мэт молча смотрел на нее. Пламя костра начало постепенно угасать, полыхнули последние язычки огня, оставив после себя лишь небольшую кучку пепла. Наконец Мэт произнес:

— Так, ну и какой основной, элементарный факт я просмотрел теперь?

— Материю жизни, — сказала она, — или скорее тот факт, что жизнь не материальна. Все палочки, камни вокруг нас — это не более чем иллюзия, плод воображения, так же, как и мы сами. Настоящий мир — это мир духа.

Мэт в ужасе уставился на Иверну. Потом с усилием сказал:

— И в том истинном мире духа я проклял эту деревяшку на вечный адский огонь?

— Да, ты сделал это, — подтвердила Иверна. — Поэтому какой же смысл уничтожать саму палку?

У Мэта было странное, безрассудное чувство, что она ждет от него объяснения некоторых тайн колдовства, которые в силах уничтожить проклятия. Но что он мог ей объяснить? Через несколько минут молчания Мэт увидел, как потух блеск в ее глазах, рот снова искривился в горькой усмешке — Иверна отвернулась. Мэт уставился на жалкую кучку пепла, он чувствовал себя по-дурацки, и мало того — откуда-то возникло еще и чувство вины.

Да ведь это же всего-навсего палка!

В конце концов он встал на ноги и оглянулся вокруг, чтобы посмотреть, что его товарищи успели сделать за то время, пока он пытался исправить свою ошибку. Первое, что ему бросилось в глаза, — ряд заостренных кольев на вершине холма, ощетинившихся навстречу любому, кто рискнул бы подойти. Фадекорт уже успел найти колья и, заострив их, выстроил частокол. И теперь, когда Мэт смотрел на него, он прилаживал последний кол, замыкая круг. Мэт смотрел на него с благодарностью, улыбаясь и виновато пожимая плечами. Если и можно было что-то придумать и построить для обороны, Фадекорт это сделал. Мэт направился к нему и спросил:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Ага, — ответил Фадекорт, все еще занятый последним колом. — Поищи вокруг булыжники и подтаскивай их сюда.

Мэт принял немой упрек и отправился на поиски камней. Нарлх уже был при деле: он подтаскивал валуны к вершине холма, причем действовал весьма оригинально — он их не катил, а просто брал в пасть и нес к частоколу. Он выплюнул очередной камень и сказал:

— Как глупо, лорд Маг, я могу таскать их гораздо быстрее, чем ты, но у меня уходит очень много времени на то, чтобы отыскать их. Давай, ты будешь их разыскивать, а я — носить!

Дракогриф оказался совершенно прав — дело сразу же пошло быстрее. К закату солнца все было готово, и вся компания собралась внутри частокола за стеной из камней и веток высотой около восьми футов. Напряженность немного спала, и теперь можно было поговорить: в конце концов, каким бы грешником и глупцом Мэт себя ни показал, он все же на их стороне. Все еще обиженный, он спросил Фадекорта:

— И откуда ты так много знаешь о военных укреплениях?

Так как Мэт задал этот вопрос чисто риторически, то совсем не обратил внимания, что циклоп ему так и не ответил.

Алисанда и ее армия, следовавшая за своей королевой, приблизились к западной границе. Долгий горький опыт заставлял крестьянок разбегаться и прятать своих детей. Они уже слышали, что королева приказала казнить двух солдат за изнасилование, но солдаты — это солдаты.

Королева действительно подошла к западной границе со всей своей армией, но единственное соединение, которому она доверяла, — это подразделение де Арта. Ну и, конечно, Совиньона, по крайней мере она была уверена в его моральных и бойцовских качествах. В свое время маркиз сидел в тюрьме вместе с ее отцом, у него за плечами опыт десятков рыцарских турниров. Но вот как он себя покажет в настоящей битве — это еще вопрос. Из-за своей лояльности ему пришлось отсиживаться в тылу во время последней войны, и тогда он не мог встать под знамена Алисанды.

Но теперь он с ней. Глаза его сверкали рвением и благоговейным восторгом, когда он смотрел на свою королеву. Алисанда обернулась направо — он был там, как щит у плеча королевы, и взгляд его прикован только к ней.

Но он видел в ней, к сожалению, только свою королеву.

Да, к сожалению, потому что он отважный и красивый молодой человек, всего на несколько лет старше Алисанды, с правильными чертами лица, сильным подбородком и яркими голубыми глазами. Про себя Алисанда отметила, что трон бывает весьма неудобен. Уже не говоря о том, что, пребывая на троне, всегда находишься под неотступным взглядом окружающих. Алисанду шокировало, как вообще такое могло ей прийти в голову, и она решила никогда больше не сметь думать ни о чем подобном. В конце концов, он женат! Да и она сама обручена! Ах, если бы только ее Мэтью был сыном герцога...

Если бы только он был такого же благородного происхождения, как Совиньон! Ее Мэтью, он никогда не смотрел на нее с благоговением, а только с обожанием, обожанием и страстью.