В представлении тувинских шаманов артыш помогает контакту с духами, также как такие абстрактные неперсонифицированные понятия как ум, свет, звук, чистота.

Подобную основу имеют представления о слабонаркотических средствах у других народов Южной Сибири. Хакасы также проводили обряд окуривания перед любым лечением и считали дым можжевельника (арчын) очищающим. Хотя гораздо шире среди них было распространено окуривание богородской травой (ирбен) (Thymus vulgaris), наркотическое действие которой похоже на описанные. Окуривая больного лекарь произносил:

«Окурившись богородской травой из горы Сумеру,

Пусть человек очистится от злых сил!

Пусть дьяволы вернутся в свой мир!»

(Бутанаев, 1998, с.240).

Использование слабых препаратов шаманами Тувы и Хакасии вовсе не означает, что они просто не знали сильных. Напротив, именно народам Южной Сибири были известны синтетические, а значит очень мощные психотропные и галлюциногенные средства. Синтетические наркотические средства крайне опасны. Кроме сильного возбуждающего эффекта, быстрого возникновения наркотической зависимости, они легче всего вызывают еще и синдром абстиненции, который заключается в том, что отказ от приема сопровождается нарушением психических функций. Даже сравнительно короткий перерыв может повлечь за собой изменения поведения, повышенную возбудимость, высокую раздражительность, агрессивность. То есть наступает типичная наркомания. Речь идет прежде всего о крепких алкогольных напитках, получаемых путем возгонки продуктов брожения молока или зерновых. Тувинцы и алтайцы издавна готовилу молочную водку — араку. Хакасы знали два крепких напитка — «айран арагазы» — молочная водка и «ас арагазы» — ржаная водка (Бутанаев, 1998, с. 143–149). Видимо начало изготовления этих напитков в Южной Сибири имееет довольно длительную традицию и связано со становлением производящих форм экономики. В. Я. Бутанаев считает, что хмельные напитки на зерновой основе были известны еще предкам хакасов во времена Кыргызского каганата, о них упоминают китайские письменные источники (Бутанаев, 1998, с.149).

Молочная водка — напиток, известный всем скотоводческим народам Южной Сибири, также имеет довольно длинную историю потребления. Уже в эпоху средневековья на поясе каменных изваяний изображали кожаную флягу, похожую на фляги для араки алтайцев, хакасов и тувинцев. Технология изготовления, традиции хранения и употребления араки довольно сходны у всех групп тюрко-монгольского мира и достаточно полно описаны в специальной литературе.

Молочная водка осмыслялась как символическая ценность. Употребление ее не являлось актом магическим, не обеспечивало прямо контакт с миром духов. Тем не менее, семантическая нагруженность ее очень многопланова, она включает в себя все свойства молочных продуктов столь ценимых в мире скотоводов. Употребление араки связано со всеми важными моментами в жизни человека и социума, ее пьют при рождении детей, на свадьбе, похоронах, при встрече гостей и т. д. По сути, потреблением этого синтетического наркотика сопровождается любое состояние праздника, когда обыденность отступает на второй план, а социальные рамки раздвигаются до вселенских масштабов, приближая людей к первозданному миру духов природы. Арака также любима духами, как и людьми, но это ценность не их мира, в отличие от сильных растительных галлюциногенов, применяемых на магической стадии, она не отождествляется с самими духами. Духи принимают ее в жертву, питаясь и очищаясь ею, как и люди, они переживают с ней праздник, испытывая благодарность к людям и символически приближаясь к ним. И в этом состоянии обоюдного выхода за рамки обыденной повседневности проявляются давно забытые способы магического соприкосновения двух миров — человеческого и сакрального. Это остаточные явления именно той древней магической функции наркотиков, которая обеспечила их длительное существование в культурных традициях практически всех народов мира.

Таким образом, роль галлюциногенных и психотропных средств в культовой практике народов Сибири весьма различна и скорее всего соответствует определенным историческим этапам их применения, которые можно реконструировать следующим образом:

1 этап — тестирование — относится к самым ранним этапам освоения Сибири человеком, когда многие растения просто пробовались на вкус в ходе пищевых экспериментов.

2 этап — магическое использование — осознав галлюциногенное влияние препаратов, люди стали использовать их в магических, скорее всего коллективных ритуалах. Не исключено, что к этой эпохе могут относиться «грибные» археологические артефапкты и использование мухоморов народами северо-восточной Сибири, которые так и не перешагнули рубеж этого этапа.

3 этап — реликтовое использование, когда силу психотропных препаратов используют только отдельные люди в ходе ритуально-обрядовой, чаще всего лечебной практики. Именно на этой стадии находились народы Дальнего Востока, эвенки и обские угры.

4 этап — символическое использование. Это и есть собственно шаманский этап, когда наркотическое средства воспринимаются только как символы, они функционально вытесняются из ритуальной практики в зону бытового потребления, где становятся атрибутом праздничного (измененного) состояния социума. Нужно полагать, что подобные этапы проходили в древности, либо проходят до сих пор, все наркотические средства, известные традиционным культурам [4].

Исходя из вышеизложенной гипотезы, представления у народов Сибири о мухоморах как о могучих духах, их связи с нижним миром и о возможности вступления в контакт с ними и через них с миром духов вообще, посредством поедания грибов, скорее всего, являются сугубо архетипическими, сложившимися в глубокой древности в результате пищевого или фармакологического тестирования, развития магических практик и визионерских экспериментов в ходе ритуально-обрядовой деятельности дошаманского уровня. Тогда о фигурах грибов среди археологических находок (если это конечно грибы), можно говорить только в контексте магических обрядов, где, кстати, возможны коллективный прием галлюциногенов и совместные танцы, которые многим хочется видеть в наскальных изображениях. Но в таком случае, если и можно всерьез связывать традицию ритуального потребления мухоморов с пресловутой сомой (в чем я лично очень сомневаюсь), то уж никак не через шаманизм, в котором применению наркотиков отводится символическое значение. Ведь, при ближайшем рассмотрении мухомор гриб не шаманский, а магический.

1. /Karjalainen K. F./ Die Religion der Jugra — Volkern. Helsinki, 1927. Vol. III.

2. /Lehtisalo T./ Entwurf einer Mythologie der Jurak-Samojeden // Memoires de la Societe Finno — Ougrienne. Helsinki, 1927. Vol. 53.

3. /Levi-Strauss C./ Les champignons dans la culture // L`Homme. 1970 N. 10. P. 5–16.

4. /Wasson R. G./ Soma: Divine Mushroom of Immortality. — The Hague, Mouton, 1968. — 380 p.

5. /Wasson R. G., Wasson V. P./ Mushrooms, Russia, and Нistory. — New York, Pantheon Books, 1957. 2 v. — 432 p.

6. /Астахова В. Г./ Загадки ядовитых растений. М.: Лесная промышленность, 1977. Ч. 1. Ядовитые растения.

7. /Богораз В. Г./ Материальная культура чукчей. М.: Наука. 1991. — 224 с.

8. /Богораз-Тан В. Г./ Чукчи. Ч. II. Религия. Л.: Изд-во главсевморпути. 1939. — 208 с.

9. /Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э. А./ От Скифии до Индии. М.: Мысль. 1983. — 206 с.

10. /Брехман И. И., Сем Ю. А./ Этнофармакологическое исследование некоторых психоактивных средств мадых народов Сибири и Дальнего Востока // Лекарственные средства Дальнего Востока. Хабаровск, 1970. Вып. 10. С. 16–19.

11. /Бутанаев В. Я./ Этническая культура хакасов. Абакан: Изд-во хакасс. гос. ун-та. 1998. — 352 с.

12. /Гарковик А. В./ Предметы мелкой пластики как отражение некоторых сторон духовной жизни древних обществ // Мир древних образов на Дальнем Востоке. Тихоокеанская археология. Вып.10. Владивосток: Изд-во ДВГУ. 1998. С. 49–58. Рис. 1;5.