Но даже несмотря на тесноту и многие другие неудобства, ему будет очень не хватать жарких ночей и звона молотов в пещерах дворфов. В течение первого года своего служения дворфам он ни на минуту не забывал об обычаях своего народа, где плен считался высшим позором, и то и дело повторял слова песни Темпоса, словно это было заклинание, способное оградить его душу от воздействия со стороны южан.

Но Бренор оказался, пожалуй, даже тверже железа, по которому Вульфгар сейчас колотил молотом. Дворф открыто выражал свое отвращение к войне, однако на редкость искусно обращался с боевым молотом, отражая удары, способные свалить даже огра.

С первых дней знакомства дворф был загадкой для Вульфгара. Он искренне уважал его: ведь Бренор победил в честном бою. Но еще там, на поле брани, когда они были врагами, Вульфгар был поражен, увидев в глазах дворфа отблеск глубоко скрытой душевности. Он и его народ пришли покорить Десять Городов. Однако взгляд Бренора был скорее по-отцовски строгим, чем по-хозяйски надменным. И все-таки он не позволял Вульфгару забывать свое место. Нередко Бренор бывал груб и заставлял юношу делать самую грязную и тяжелую работу.

За долгие месяцы злоба Вульфгара растаяла сама собой. Он научился стоически переносить удары судьбы, беспрекословно выполняя приказы Бренора, и со временем отношения между ними наладились.

Бренор научил его выплавлять металл, а потом и ковать его, создавая оружие и инструменты. И вот в один прекрасный день он подарил Вульфгару собственные молот и наковальню, Юноше отвели отдельную пещерку, где он мог работать самостоятельно, хотя Бренор частенько наведывался к нему, помогал советом и ворчал, заметив неточный удар.

Собственная кузница давала ему относительную свободу, но, что самое главное, она наполняла сердце Вульфгара гордостью за свой труд. С того самого момента, как он впервые опустил на наковальню молот, который с полным правом мог назвать своим, все изменилось. Варвар с удивлением обнаружил, что чем дальше, тем больше его заботят результаты своего труда, и порой, заметив мельчайшие погрешности, полностью переделывал свои творения. Еще сам не зная почему, он был искренне рад произошедшим в его сознании переменам. И не сомневался, что кузнечное мастерство еще послужит ему.

Бренор называл это характером.

Да и в остальном результаты были налицо. Работа с камнем и металлом закалила его, Вульфгар окреп и возмужал.

Припомнив то, о чем он думал в первые дни пленения, Вульфгар смущенно прикусил губу. Тогда он поклялся жестоко отомстить Бренору сразу же, как только истечет срок его служения дворфам. Сейчас Вульфгар с удивлением понимал, что под влиянием такого наставника, как Бренор, он стал лучше и чище и совсем по-другому смотрел на мир. Ему становилось не по себе от одной только мысли о том, чтобы поднять на дворфа оружие.

Нахлынувшие воспоминания вызвали у юноши прилив сил, и он, обрушивая на наковальню удар за ударом, принялся обрабатывать упорно сопротивляющийся кусок металла, постепенно придавая ему форму клинка. Должен получиться неплохой меч.

Бренор будет доволен.

Орк Торга с ненавистью взирал на гоблина Грока. Их племена, обитавшие в одном из ущелий Средиземного Хребта, испокон века враждовали между собой в борьбе за пищу и землю.

Но сейчас они стояли друг против друга, даже не выхватив оружия, а привело их сюда нечто во много раз более сильное, нежели взаимная ненависть. В любое другое время, где бы им ни довелось встретиться, окажись они так близко друг от друга, они уже сошлись бы в смертельном бою. Однако сейчас им оставалось лишь бросать друг на друга испепеляющие взгляды: повелевавший ими высший разум неумолимо приказывал оставить былую вражду. Торга и Грок повернулись и дружно зашагали по направлению к башне, в которой жил тот, кто станет их владыкой.

Войдя внутрь Кришал-Тири, они предстали перед Акаром Кесселлом.

Еще два племени влились в ряды его армии. Расположенная неподалеку от башни долина пестрела знаменами самых разных народов. Тут были и гоблины Кривого Копья, орки Меченосцы, орки Длинный Язык и множество других, готовых служить своему повелителю Кесселлу. В числе прочих ему удалось подчинить себе один очень крупный клан огров, горстку троллей и сорок с небольшим разбойников вербиигов, которые, хотя были и не самым удачным его приобретением, все же могли пригодиться.

Самым серьезным своим достижением он считал племя ледяных исполинов, которые явились не по его зову, а лишь из желания присоединиться к огромному войску.

Кесселл был вполне доволен. Гоблины, которых он подчинил первыми, вполне справлялись со своими обязанностями, беспрекословно исполняя мельчайшие прихоти своего повелителя. Они даже время от времени нападали на караваны торговцев и похищали женщин, чтобы порадовать хозяина. Жизнь его в Кришал-Тири протекала спокойно и безмятежно, именно так, как он того и хотел.

Но Креншинибона это не устраивало. Его жажда власти была неутолима. Временами он довольствовался мелкими победами, однако вскоре подбрасывал своему обладателю все новые и новые планы, один заманчивее другого. Камень никогда не стал бы открыто спорить с Кесселлом: ведь в борьбе их умов последнее слово всегда было за чародеем, именно он принимал решения. Маленький кристалл обладал поистине чудовищной силой, однако без хозяина он был бы подобен покоящемуся в ножнах мечу. Именно поэтому Креншинибон воплощал свои замыслы постепенно, внушая их Кесселлу в снах, с каждым разом все настойчивее демонстрируя хозяину, сколь прекрасна власть. Камень отлично понимал, чего именно не хватает Кесселлу, некогда жалкому и ничтожному ученику чародея…

Кесселл, всю жизнь бывший не более чем мусором у ног надменных чародеев Лускана, не мог устоять перед заманчивой возможностью изменить положение вещей.

Сейчас ему представилась возможность реализовать свои мечты. Обладая столь мощным оружием – не уставал внушать ему Креншинибон, – он запросто подчинит своей воле людей долины, да и всех прочих, включая чародеев Небесной Башни. Они будут трепетать при одном лишь упоминании его имени.

Но торопиться не стоило. Несколько лет ушло на то, чтобы постичь все тонкости управления племенем гоблинов. Набравшись опыта, он без особого труда привел в долину второе племя. И все-таки подчинить своей воле десятки разных народов оказалось не так-то просто. И сложнее всего было сломить их извечную ненависть друг к другу. Кесселл собирал армию постепенно, принимаясь за порабощение очередного народа только тогда, когда он был уверен, что все предыдущие бесконечно преданы ему. Все шло отлично, и на днях ему удалось одновременно пригнать к стенам башни два непримиримо враждующих племени. Торга и Грок вступили под своды Кришал-Тири с единственным желанием – исхитриться прирезать друг друга так, чтобы не вызвать гнев своего господина. Однако после аудиенции они вышли наружу, обнявшись как старинные друзья, весело болтая о том, какие славные битвы им предстоят под знаменами Кесселла.

Акар откинулся на подушки и задумался. С каждым днем его армия становилась все более боеспособной. Ледяных исполинов он поставил во главе полков, огры составили костяк гвардии, вербиигам была отведена роль штурмового отряда, а тролли, свирепые, одним своим видом внушающие ужас тролли стали его личной стражей. Десять тысяч фанатично преданных своему господину гоблинов были призваны воплотить в жизнь его замысел.

– Акар Кесселл! – прокричал он, обращаясь к девушке, ухаживавшей за его длинными ногтями, не особо задумываясь над тем, что Креншинибон давным-давно лишил ее разума. – Слава тирану Долины Ледяного Ветра!

На юге, вдали от ледяной тундры, где у людей было больше свободного времени для отдыха и размышлений и труд не был продиктован необходимостью борьбы с природой, волшебники и чародеи вовсе не были редкостью. Истинные маги посвящали всю жизнь постижению искусства волшебства, ни на миг не забывая о возможных последствиях своих заклинаний. Обычно, если только их не охватывала опасная жажда власти, чародеи старались использовать свои навыки как можно аккуратнее, чтобы не нанести вреда ни себе, ни окружающим.