Эррту жутко зарычал и бросился вперед. Его обуяли дикая злоба и зависть к этому жалкому человечку. Демон напрочь забыл о последствиях, которые ожидают того, кто рискнет напасть на обладателя хрустального камня.

Но Креншинибон был начеку.

Внезапно стены дома вспыхнули дюжиной солнц, и демон, в страхе зажмурив глаза, застыл на месте. Свет в то же мгновение исчез, но Эррту так и остался стоять, не решаясь вновь напасть на чародея.

Кесселл самодовольно усмехнулся. Камень не подвел его. Когда чародей заговорил вновь, голос его зазвучал уверенно и жестко.

– Я знаю, что ты пришел за этим, – произнес он, вытаскивая из складок своей мантии магический камень. Глаза Эррту сузились, он стоял молча, не в силах оторвать взгляд от предмета, которым так жаждал обладать. – Но тебе не удастся заполучить его, – сказал Кесселл, возвращая камень на место. – Он мой, я нашел его, и твои попытки завладеть им будут ему не по нраву! – Кесселл искренне упивался беспомощностью демона, ему ужасно хотелось подольше помучить своего незадачливого соперника.

«Хватит!» – внезапно предупредил его внутренний голос, который, как он начал подозревать в последнее время, был не чем иным, как воплощением недремлющего сознания камня.

– Не твое дело! – громко сказал Кесселл. Эррту быстро осмотрелся по сторонам, пытаясь сообразить, к кому обращается чародей. Уж, конечно, не к троллям… Так и не поняв, в чем дело, демон на всякий случай пробормотал несколько заклинаний, которые были призваны защитить его от неожиданного нападения.

«Ты глумишься над опасным противником, – настаивал камень. – Я защитил тебя от демона, а ты упорствуешь и продолжаешь настраивать против себя существо, которое способно стать твоим верным соратником!»

Как всегда бывало в таких случаях, Кесселл немного поразмыслил и пришел к выводу, что, возможно, Креншинибон прав.

Тем временем Эррту всерьез задумался над сложившейся ситуацией. Убить этого человека ему вряд ли удастся, хотя он сделал бы это с огромным наслаждением. Но и уходить без камня, отказываясь от достижения цели, к которой он стремился в течение многих веков, ему тоже не хотелось.

У меня есть предложение. Мне кажется, оно тебя заинтересует, – вкрадчивым голосом проговорил Кесселл, стараясь не обращать внимания на кровожадные взгляды, которые то и дело бросал на него демон. – Оставайся со мной и бери на себя командование армией! С таким полководцем, при нашей с Креншинибоном поддержке, воины пройдут по долине подобно урагану.

– Служить тебе? – расхохотался Эррту. – Нет, человек, никогда. Ведь ты же не имеешь власти надо мной.

– Ты ошибаешься, – возразил Кесселл. – Подумай об этом не как о службе, а как о возможности принять участие в походе, который сулит небывалые разрушения и завоевания! Я настолько уважаю тебя, великий демон, что у меня нет ни малейшего желания считать себя твоим хозяином.

Креншинибон, умело влияя на сознание Кесселла, полностью овладел ситуацией. Эррту вдруг расслабился, и это свидетельствовало о том, что предложение чародея его заинтересовало.

– Подумай о том, что сулит тебе наш союз, – продолжал Кесселл. – Человеческая жизнь не более чем миг по сравнению с твоим, по сути дела, вечным существованием. И кто, по-твоему, будет обладать камнем, когда не станет Акара Кесселла?

Эррту злорадно усмехнулся и склонился в почтительном поклоне.

– Как я могу отклонить столь великодушное предложение? – проскрежетал он в ответ своим жутким, нечеловеческим голосом. – Поведай же мне, о чародей, какие славные подвиги нам предстоят?

Кесселл едва удержался от того, чтобы пуститься в пляс. Формирование армии завершилось.

Он приобрел великолепного полководца.

Ладони Бренора взмокли, когда он вставил ключ в покрытый вековой пылью замок тяжелой, сколоченной из толстых досок двери. Предстояло сделать последний шаг, и дворф знал, что сейчас от него потребуется вся его выдержка и опыт. Как и все наиболее искусные дворфы-кузнецы, Бренор шел к этому моменту всю свою жизнь – с тех самых пор, когда еще только начал постигать основы ремесла.

Дверь подавалась с трудом, пришлось как следует приналечь на нее плечом. Дерево протестующе скрипело; за те годы, что ее не открывали, дверь основательно осела и перекосилась. Но в этом была и своя прелесть: теперь-то Бренор не сомневался в том, что никто посторонний не добрался до его сокровищ. Он еще раз бросил взгляд через плечо на темные своды коридора этой крайне редко посещаемой части пещерного города дворфов. Убедившись, что за ним никто не следит, Бренор вошел в тесную каморку, ткнув перед собой лампой, чтобы сжечь свисавшие с потолка плотные лоскутья паутины.

В комнате находился лишь огромный, окованный железом сундук. Его опоясывали две тяжелые цепи, сцепленные большим навесным замком. Сундук был покрыт толстым слоем пыли, паутина плотной сетью опутывала его углы – и Бренор окончательно успокоился. В последний раз выглянув в коридор, дворф, стараясь действовать как можно тише, осторожно прикрыл дверь.

Затем, встав на колени, Бренор склонился над сундуком и поставил лампу на пол. Пламя лизнуло паутину, и та, ярко вспыхнув, исчезла. Он вытащил из притороченного к поясу мешочка небольшой деревянный брусок и снял с шеи массивную цепь, на которой висел большой серебряный ключ. Затем, одной рукой держа брусок прямо перед собой, дворф аккуратно вставил ключ в замок.

Наступил самый ответственный момент. Чутко вслушиваясь в тишину, Бренор медленно повернул ключ. Услышав, как щелкнула задвижка замка, он напрягся и резко выпустил ключ. Замок выпал из кольца и высвободил находившийся между ним и сундуком пружинный рычаг. В этот момент, тонко просвистев, миниатюрная стрела с силой впилась в деревянный брусок и Бренор облегченно вздохнул. Он прекрасно знал, что, даже несмотря на то что пружина была взведена без малого столетие назад, яд снежного каракурта полностью сохранил свои смертоносные свойства.

Бренора охватило радостное возбуждение. Не мешкая, он отбросил в стороны массивные цепи и смахнул пыль с крышки сундука. Затем дворф ухватился за крышку и хотел было рвануть ее вверх, но тут же вспомнил, насколько важно сейчас действовать спокойно и неторопливо.

Любой, кто смог бы добраться до этого сундука и открыть его, был бы несказанно рад заполучить находящиеся внутри сокровища. Серебряный кубок, мешок с золотом и усыпанный драгоценными камнями кинжал лежали там вперемешку со множеством менее ценных вещей. Здесь хранились старые протертые сапоги, помятый шлем и прочий хлам, не представлявший никакого интереса для грабителей.

Сейчас, хотя все эти предметы и были ему дороги, Бренор, ни на мгновение не отвлекаясь от основной своей цели, извлек их наружу и разложил на грязном полу.

Дно массивного сундука находилось немного выше уровня пола. Не каждый догадался бы, что под сундуком может находиться еще что-нибудь. Но в свое время Бренор искусно вырубил в полу небольшое углубление, точно по размерам сундука, так, что даже самый хитроумный грабитель вряд ли догадался бы, что сундук стоит не на полу. Пошарив по дну, Бренор нащупал небольшое отверстие и, просунув в него палец, потянул дно вверх. Дерево заскрипело, но не поддалось, и дворфу пришлось хорошенько подналечь. В конце концов дно сундука с треском откинулось в сторону и Бренор едва не опрокинулся на спину.

Впрочем, дворф сумел удержаться на ногах и в следующее мгновение уже заглядывал внутрь сундука с тем, чтобы убедиться, что самые ценные сокровища по-прежнему находятся там, где он их некогда оставил.

Кусок чистейшего мифрила, небольшой кожаный мешочек, крохотный золотой сундучок и серебряная трубка для хранения свитков, на одном из концов увенчанная крупным бриллиантом, лежали точно так, как он их положил много лет назад.

Когда Бренор извлекал свои сокровища, его руки дрожали. Дворф погрузил драгоценности в мешок, предварительно обернув кусок мифрила специально припасенным для этого полотенцем. Затем он установил ложное дно на место и вновь разложил внутри сундука свои менее ценные вещи. Вновь обтянув сундук цепями, дворф навесил замок, на этот раз не снаряжая боевую пружину ядовитой стрелой.