— Пошли!

— Ну да, пошли посмотреть, что там за шум-гам. У нас ведь не было никакого приказа насчет этих тележек, которые, это, значит, разъезжают туда-сюда прямо под ногами, когда мы должны состроить облаву…

— Рядовой Флайв! — рявкнул судья, со всего маху двинув кулаком по столу. — Не знаю, из какой глухомани вы приехали, но в нашей славной столице Гортенце солдаты обязаны изъясняться культурно и в соответствии с грамматикой! Я уже не первый раз делаю вам замечание за грубые, даже грубейшие нарушения установленных языковых норм. Посему я вынужден наложить на вас штраф в размере пятидесяти монет. Если вы намерены продолжать свои показания в том же духе, то лучше не продолжайте вовсе!.. Итак, на чем мы остановились?

Набравшись терпения, Джил переводила взгляд с судьи на солдата, который, казалось, никогда не закончит свой рассказ. Если дело и дальше пойдет так, до нее очередь вообще не дойдет, по крайней мере сегодня.

Судя по ошеломленному виду Флайва, он ни слова не понял из тирады, которой разразился судья. За исключением того, что ни за что ни про что оказался оштрафован на пятьдесят монет. Немалые деньги, особенно если принять во внимание более чем скромное солдатское жалованье. Рядовой Флайв напрягся, пытаясь вспомнить то, чему его учили в школе. Под угрозой оказался его собственный кошелек.

— Ну да, у нас не было никакого приказа… насчет тележек… А тут эта девушка со своими стекляшками, когда мы топали… шли по дороге. Ужасный грохот… Потом тележка остановилась. И мы остановились, чтобы посмотреть… И Гралкия тоже остановилась…

Бедняга замолчал и взглянул на судью, пытаясь понять, не нарушил ли он еще каких-нибудь правил грамматики. Но маска оставалась непроницаемой.

— Гралкия почала допрашивать владелицу тележки, как, мол, и что, и насчет ароматов, — продолжал пехотинец. — А эта девушка почала шутить насчет аромата самой Гралкии… Тогда, это, значит, Гралкия дала ей раз-другой…

— Я был к вам более чем снисходителен, рядовой Флайв, — заявил судья. — Но я не в состоянии терпеть и дальше подобное надругательство над языковыми нормами. Исходя из вышесказанного, я приговариваю вас к штрафу еще на пятьдесят монет. Итого — сто монет… Вы хотите еще что-нибудь добавить, свидетель?

Пехотинец стоял как громом пораженный. Вопиющая несправедливость! Настоящему солдату нет никакого дела до какой-то там паршивой грамматики! Какой прок от нее на поле сражения? Абсолютно никакого! Он явился сюда не по своей воле. Ему приказали прибыть для дачи показаний, и он пришел. Да еще потерял свои кровные сто монет! Немного дороговато для свидетельских показаний. Если уж на то пошло, Гралкия ему никогда не нравилась. Не говоря о том, что теперь ее вообще нет в живых.

— Больше я ничего не видел, ваша честь, — пробормотал он.

На лице прокурора появилось кислое выражение.

— Слава Всевышнему, с одним покончили, — облегченно вздохнул судья Райл Плискет. — Прокурор, пригласите второго свидетеля!

— Слушаю, ваша честь. Я вызываю командира Улма.

— Ничего не видел, ничего не знаю, — тут же отозвался Улм со своего места, не обнаруживая никакого желания подойти к барьеру. Ему хватило того, что произошло с рядовым Флайвом. Если он раскроет рот, чего доброго, пострадает и его кошелек.

При виде этого очевидного отступничества прокурор еще больше скривился.

— У вас все в порядке с грамматикой, командир Улм? — поинтересовался судья.

— Так точно, ваша честь! — сказал Улм, и больше из него нельзя было вытянуть ни слова.

— Прекрасно, — кивнул судья. — Следующий свидетель!

— Вызывается стрелок Рект!

— Меня там не было, — последовал ответ.

Удрученно покачав головой, прокурор вызвал одного за другим еще четырех свидетелей — и все с тем же результатом. На этом свидетельские показания иссякли.

— Вы закончили, господин прокурор? — спросил судья. — Это все?

— Надо полагать, что так, ваша честь, — вздохнул прокурор, опускаясь на свое место, багровый от злости.

— Джилспет Наратемус, — обратился судья к Джил, — теперь вы можете выступить с возражениями и заявлениями, сударыня.

— Ваша честь, — начала Джил, поднявшись, — поскольку прокурор не представил никаких фактов, которые свидетельствовали бы о какой-то моей вине, за исключением того, что женщина-воин без причины избила меня, хотя была вдвое выше и сильнее, я не вижу смысла выступать с какими-либо возражениями и заявлениями. Я два дня провела за решеткой, моя тележка пропала, а вместе с ней и весь товар… Думаю, это достаточное наказание за то, что меня ни за что ни про что избили, если, конечно, это можно считать с моей стороны правонарушением… Отпустите меня домой, ваша честь!

Последовала пауза. Судейская маска бесстрастно взирала на девушку.

— Согласен, — наконец объявил судья Плискет. — Дело закрыто. Джилспет Наратемус, вы можете быть свободны!

Прокурор с кислым видом собрал свои бумаги и стал готовиться к следующему делу. Конвоиры и солдаты покинули зал заседаний, и девушка осталась одна — на скамье в яме, — удивленная таким скорым и счастливым финалом. Может быть, это еще не все?

— Вы можете идти, сударыня, — с мягкой улыбкой повторил судья.

Больше девушка не раздумывала и поспешила прочь.

Дежурный солдат проводил ее до ворот. Джил остановилась и, вспомнив о Панче, оглянулась на тюремные бараки. Куда он запропал? Жив ли? Удалось ли ему спастись или он пал жертвой жестокой Гралкии? Девушка поняла, что не сможет успокоиться, пока не получит ответы на все эти вопросы.

Джил круто развернулась на каблуках, чтобы пройти через ворота, но тут налетела на какую-то долговязую и тощую фигуру, закутанную в плащ с капюшоном. Фигура охнула — причем оханье раздалось почему-то не из-под капюшона, а откуда-то из живота — и, сложившись пополам, рухнула на землю.

— Ах, простите! — воскликнула девушка и наклонилась, чтобы помочь фигуре подняться.

В этот момент Джил увидела под капюшоном лицо той самой девочки, которая забралась на крышу тюремного фургона. Тело же девочки под плащом, неестественно длинное, разломилось при падении на две части. Девочка умоляюще взглянула на Джил, чтобы та не поднимала шума. Подумав секунду, Джил понимающе кивнула. Она протянула руки и осторожно, так чтобы не распахнулись полы плаща, помогла фигуре снова принять вертикальное положение. При этом нижняя половина туловища под плащом двигалась словно сама по себе.

— А теперь, ребятки, — потребовала Джил, — вы пойдете со мной, иначе я сию же минуту сдеру с вас этот дурацкий плащ!

— Будь по-вашему, — вздохнула Тайя.

Прежде Джил много слышала о мьюнанах, но еще ни разу не видела их воочию. Теперь она смогла познакомиться с ними поближе.

Девочку, чье лицо выглядывало из-под капюшона, звали Тайя Аркизан. Голос, доносившийся из-под плаща на уровне талии, представился ее братом Локрином. Нельзя было не восхищаться их удивительной изобретательностью.

Охрана не пускала детей в тюремные бараки — в отличие от взрослых, которые ходили туда навещать арестованных родственников и знакомых. Вот почему дети придумали переодеться и перевоплотиться во взрослого человека.

Тайя изменила цвет лица, сделавшись похожей на румяную горожанку, вытянула руки до длины рук взрослого человека, а ноги, наоборот, укоротила, чтобы они не были заметны под плащом. После этого взобралась Локрину на плечи, который сплющил себе голову, укоротил туловище для большей устойчивости, а ноги пропорционально вытянул. Укутавшись в таком виде плащом, брат и сестра вполне могли сойти за взрослого человека и беспрепятственно подойти к тюремным баракам… Если бы не наткнулись на Джил!

— Мы хотели помочь твоему дружку Шешилу, — объяснила Тайя, когда все трое оказались в безлюдном парке.

Дети-мьюнане сбросили с себя плащ и снова приняли свой обычный вид. Глядя на их фантастические перевоплощения, Джил невольно содрогнулась.