Врач – пожилой мужчина с чёрным кожаным саквояжем – пришёл очень быстро. Холт за его спиной сощурился на меня и поднёс палец к губам – молчи! И заговорил сам:

– Ньер Ильери, это – племянница моей кормилицы Бетани, Беата. Как видите, она в тягости. Но, желая помочь тётушке, полезла под потолок мыть люстру. Нет, не глядите на меня так – я ничего такого не приказывал и не просил. Чем думала она – не знаю. Но чуть не упала. Посмотрите, что с ней. Я подожду за дверью.

Докторов я не любила. И не особо им доверяла. А этому ещё и нельзя было задавать вопросов, ведь начни я пытать про плаценту да про предлежание – медицину в магической семинарии изучали весьма подробно, – моя легенда безмозглой племянницы кормилицы разлетится вдребезги.

– Нужно понаблюдать. Зайду завтра, посмотрю. Пока строго постельный режим.

Врач поднялся с края кровати, отряхивая, будто намочил в воде, кисти рук.

Вот умеют доктора тремя нейтральными словами напугать до синюшных колик! Вроде ничего и не сказал… а хоть на кладбище собирайся!

Ньер Ильери присел за стол – выписать потребные лекарства. Уйдёт – погляжу, что он там понакалякал.

Несколько минут за дверью шёл негромкий разговор. Я замерла, прислушиваясь. Зараза! – ничего не разобрать! Потом раздались удаляющиеся шаги, и всё стихло. Только я распустила свободную шнуровку на платье, устраиваясь поудобнее, как после короткого стука дверь распахнулась, явив Холта с насупленными бровями. В одной руке архивариус держал деревянный табурет, в другой – медный таз для варки варенья и большую колотушку для отбивания мяса.

Я напряглась. Это он чего?

– Не дергайтесь. Вот! – поставил табурет у моего изголовья, водрузил на него таз вверх дном и увенчал сооружение колотушкой. – Лежите. Если что-то нужно, не встаёте сами, не лезете на потолок, не орёте на весь дом – берёте молоток и стучите по тазу. Ясно? Ньера Бетани сейчас зайдёт.

– Ньер Холт, спасибо…

– Не за что. Знал бы, что у вас с головой плохо, – в дом не взял.

– Что сказал врач?

– Вероятно, обошлось. Но точно будет видно через пару дней.

Прошёл к столу, взял исписанный доктором листок, фыркнул.

– Что там? – попыталась я приподняться.

– Не дергайтесь, ньера. Успокаивающие и укрепляющие – корень валерианы, трава пустырника, кое-что ещё.

Архивариус вышел из комнаты и прикрыл дверь.

Первая реакция – спонтанная – самая честная. Холт, не раздумывая, кинулся меня ловить, когда я загремела с лестницы. И сделал всё, чтобы помочь мне и малышке. Хотя – вспомнила злые серые глаза под нависшей над ними мокрой тряпкой – желание придушить безмозглую дуру читалось явно. Я его понимала – сама б себя придушила!

Но, как бы то ни было, похоже, я попала в дом к хорошему человеку.

Следующую ночь я буду помнить долго.

Ничего особо не болело, но я знала, что роды – в том числе и преждевременные – часто начинаются на рассвете, в час Ночной кобылы, когда мать спит. А мне рожать было никак нельзя.

Поэтому я додумалась до того, что выспаться надо днём, пока есть время. А за полночь, наоборот, бдить, не смыкая до утра глаз. Так безопаснее.

Инициатива вылилась в опухшую от слёз физиономию с красными от недосыпа глазами.

Вот не зря я всегда не любила мыть люстры!

Холт ко мне больше не заходил. Зато тётушка Бет заглядывала каждые полчаса, принося отвар пустырника, лимонад, пирожки. При этом достойная ньера попеременно ругала меня, жалела и расспрашивала – как же такое вышло? А я была настолько выбита из равновесия, что слово за слово поведала ей всю историю моего замужества… Бет поправила очки на носу, посмотрела на меня строго и изрекла:

– Козёл!

А потом подмигнула.

Я засмеялась. И рассказала ей про миренью.

Через два дня, навалявшись в постели на всю оставшуюся жизнь, я встала.

Тётушка Бет, похоже, решила взять меня под крыло. И начала с того, что приволокла пару своих платьев, заметив, что как на моих шнуровку ни распускай, а скоро станут узки в талии.

С талией она угадала – я медленно, но верно переходила в разряд ньер, талию которых можно было гордо именовать экватором. Но беда в том, что рост у Бет был меньше моего на полторы ладони, плечи – заметно уже, а руки, соответственно, короче. И последние пункты банальным отпусканием подола не лечились. Вид у меня в кормилицыном платье получился нелепо-комичным. Поблагодарив, решила, что разберусь сама, – сделаю юбку на завязках и стану носить с блузкой и лёгкой шалью, чтобы прикрыть всё это безобразие. Вполне прилично.

Поднявшись, я снова засела за составление сводной таблицы, раздумывая о том, как выявлять закономерности. Возникла ещё одна идея: под каждой грузовой декларацией стояла виза портового чиновника. Вот если посмотреть, кто визировал сомнительный рейс «Удачливой чайки», и проверить остальные декларации, подписанные тем же ньером? Даст это что-нибудь?

Дало. Я нашла три записи за подписью ньера Ярита, показавшиеся мне подозрительными. Если бы не присматривалась специально, внимания б не обратила. Например, при пристальном вглядывании показалось странным то, что на одном корабле, побывавшем в трёхмесячном плавании, оказались одновременно моржовые шкуры, лён, чёрное дерево и шоколад. И всё в немалых количествах. Половина товара с севера – половина с дальнего юга. На случайную закупку по пути мало похоже.

Занеся данные в свой гроссбух, отложила документ в сторону и задумалась… где-то мне уже попадалось чёрное дерево вместе с какао… Начала рыться в куче документов – вот! «Синелья» – прибыла в тот же месяц с грузом ячменного пива в бочках – а ещё с чёрным деревом и какао. А кто поставил визу на декларации? Ещё один ньер – какой-то Парелли.

К вечеру я была уверена, что или беременность пагубно повлияла на умственные способности, но развила паранойю, или я наткнулась на что-то масштабное. Странность тянулась за странностью – как нити из клубка…

А ещё один повод для размышлений – необычный архивариус Раиндэлл лен Холт. Который был в курсе, что корень валерианы и пустырник – успокаивающие, носил сапоги вместо городских туфель, обладал реакцией горного тигра – как он только успел поймать меня в полёте? – и, кроме того, интересовался злоупотреблениями в порту Салерано.

И, наконец, я раздумывала, как поступить? Можно тупо переписать сведения о кораблях в свою тетрадь и устраниться. Отдать Холту – пусть полистает, посмотрит сам. При таком способе представления данных найти зацепки будет не слишком сложно. Ведь известно – чтобы что-то заметить, всего-то и надо, что взглянуть на вещь под правильным углом.

Или рассказать?

– Вы опять ёрзаете, ньера. Что сегодня?

Думай – не думай, он видит меня насквозь.

– Рассказ долгий. Пойдёмте, покажу бумаги.

Три портовых чиновника, пять подозрительных судов. В шестом я уверена не была. Принадлежали эти корабли двум разным судовладельцам…

Как могла логично изложила свои умозаключения.

Допустим, некий корабль раз за разом плавал на север. Откуда вёз мёд, меха, лён, янтарь, рожь, лес… и вдруг – совершенно неожиданно – его понесло на юг. Ну, бывает – замёрзли и вообще решили что-то новенькое попробовать. А потом опять стали плавать по привычному маршруту. Такое объяснимо, если поход в новое место не принёс заметной выручки и владелец решил больше не рисковать и вернуться к гарантированной стабильной прибыли. Но вот шхуна «Синяя стрела», с упорством муравья возившая раз за разом лён, моржовые и тюленьи шкуры и можжевеловую водку, вдруг вернулась с окстийским фарфором – дорогой и выгодный груз! – а потом снова отчалила за водкой. Вот что бы сие значило?