– Я знаю только одно – ничего не получится.

– Но я ведь спрашивал не о том.

Его безжалостный прессинг окончательно сломил ее отчаянное сопротивление, и, чувствуя это, она от безысходности выкрикнула ему в лицо:

– Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь! Я просто не знаю, как это сделать! Единственное, что я знаю, это секс! Да, бесстрастный и бесчувственный секс!

Ее слова гулким эхом отразились от стен и замерли во внезапно наступившей тишине. Она закрыла лицо ладонями, как бы стараясь спрятаться одновременно и от себя, и от него.

– Эмоциональная девственница... – тихо произнес Марк в звонкой тишине. – Ни один из мужчин, плативших тебе за секс, за твое прекрасное тело, так по-настоящему и не владел тобой, разве не так? Потому что твоя душа не предназначается и никогда не предназначалась для продажи.

Как загипнотизированная она смотрела на него сквозь пальцы широко раскрытыми глазами и видела перед собой только его ярко-голубые глаза. Было видно, что она поражена, и внезапно какая-то струна, на которой очень долгое время держалось ее напряжение, лопнула, и Марк увидел, что Нелл опустила глаза и расслабилась.

– Эх, Нелл, Нелл... – с сочувствием и грустью вздохнул он. Марк взял ее руки, за которыми она попыталась спрятать от него лицо, какое-то время подождал, а потом медленно провел по ним снизу вверх и остановился у плеч. Когда он нежно, но в то же время уверенно прижал ее к себе, она не проявила никакого сопротивления. Они молча стояли в тишине, и вдруг ее руки сначала нерешительно, а потом с силой прижали его к себе. Добившись наконец того, чего он так долго хотел, Марк, к своему удивлению, не почувствовал никакого триумфа. Он ощущал только глубокую нежность по отношению к обнимавшей его женщине, а мысли в это время были заняты анализом истории их отношений и формулировкой выводов, вытекающих из этой ситуации. В конце концов он понял, что все это для него значит...

Он нежно отстранил ее от себя и посмотрел ей в лицо. Оно было бледным, глаза потемнели от непонимания, страха и любви к нему. Он наклонил голову и поцеловал ее в губы.

Закинув ногу на ногу, Нелл сидела на большой шелковой подушке, как-то привезенной Лиз из Кашмира от богатого клиента, которую Нелл решила оставить на память. Прямо перед ней на столике стояли две высоких ароматизированных свечи – единственное освещение в комнате. Рядом находилась бутылка «Кортон-Чарли-магне», купленная Филиппом на аукционе и припрятанная на случай чрезвычайных обстоятельств и особо торжественных праздников. Она посчитала, что произошедшее недавно с ней событие принадлежит к разряду именно таких, и решила отметить это по высшему разряду. На лазерном проигрывателе хриплый голос что-то пел о любви, кошки сидели тихо, задумчиво глядя огромными глазами на ее возбужденное лицо (бутылка была почти пуста) и прислушиваясь к музыке и словам, которые их хозяйка еле слышно бормотала под нос:

Неужели любовь – это то, что со мной происходит. Что лишает меня дара речи и твердости слов? Неужели безумие это, что всех так тревожит. Неужели оно – это та неземная любовь?

Как узнать, что все это не ложь, и не втайне совершенный обман, и не глупая страсть при луне. И что тот, с кем я встретилась как бы случайно, он есть тот, кто судьбой предназначен был мне?

Он сумел отогреть своей лаской холодное сердце. Растопить его лед, разбудить безразличную кровь. Он нашел и открыл в моем сердце волшебную дверцу, и разрушил мою неприступность до самых основ.

Я его наконец-то теперь понимаю без слов... Неужели и с первого взгляда бывает на свете любовь?

– И вы мне не можете этого сказать, да? – пьяным голосом вопрошала она кошек. Банда что-то сочувственно промурлыкал, как бы понимая свою хозяйку, а Блоссом просто безразлично зевнула и отвернула голову в сторону. – Я все-таки не понимаю, почему именно теперь?.. Ведь все эти годы любовь никогда не трогала меня, и я, в свою очередь, не трогала ее. Мы уважали друг друга и не выходили за свои границы. Так почему же тогда он, спрашивается, так беззастенчиво вторгся в наши владения? Я ведь этого совсем не искала и не ждала. Я никогда даже не знала, что это такое и как обращаться с этой... любовью... с тех пор как умерла мама... Я ведь было уже думала, что мой дорогой папочка с корнями выкорчевал это чувство в моей душе, как он это делал с деревьями у нас в саду. Ну почему же я тогда не могу заснуть, не могу собраться с мыслями, не могу думать ни о чем другом, кроме него... почему же я не могу забыть мурашки по коже и слабость в теле, когда он меня обнял?.. – От одного только воспоминания у нее что-то сладко свело в животе. Нелл чувствовала слабость, растерянность и нежелание что-либо делать; это чувство не оставляло ее с тех пор, как он поцеловал ее. Тогда она, не в силах поднять глаз, прижалась к его груди и поняла, что теперь он знает все, что она раньше пыталась от него скрыть. Они перешли ту черту, после которой уже не было пути назад.

Он без слов прочитал ее ответ и понял ее чувства. Ей казалось, что она представляет собой книгу, которую он знает настолько хорошо, что может цитировать наизусть.

– Ну почему? – снова спросила она кошек. – Почему я? И почему сейчас? Я ведь никогда об этом даже не думала. Я даже не знаю, как мне теперь быть, как справиться с этим чувством. Оно меня пугает. Мне не нравится, когда я не могу себя контролировать. Ну и что мне теперь делать?

Она вылила остатки жидкости из бутылки в бокал и выпила одним глотком.

– Все так хорошо было придумано, все вертелось и крутилось. – Она туманным взглядом глядела в две пары медово-желтых глаз. – Я знала, к чему стремиться, я прекрасно рассчитала свое будущее. А теперь сижу тут как дура, и не потому, что пьяная, совсем не потому. А потому, что появился он. – На глаза навернулись слезы и через несколько мгновений, прочертив по щекам две ровные дорожки, добрались до подбородка и упали на майку. Но Нелл скорее улыбалась, чем плакала. – Господи боже мой! Он ведь поцеловал меня, а я... – Она прикусила нижнюю губу. – Среди всех тех мужчин, которых я когда-либо знала, ни один не отличался посредственными сексуальными данными, но все эти сексуальные супергиганты почему-то всегда вызывали только зевоту и ничего больше. А этот человек всего лишь поцеловал меня, и я уже не могу без него жить. Почему? – У нее были такие же круглые глаза, как и у кошек, когда она медленно, немного перепуганным голосом, продолжала: – Вы можете себе представить, чем это все обернется, когда... – Нелл почувствовала, как у нее резко пересохло в горле и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – дело дойдет до секса, – наконец выдавила она из себя, – ведь я никогда раньше не занималась сексом с любовью... это же...

Она молча сидела в тишине, тупо уставившись на яркое пламя свечей и прислушиваясь к каким-то новым и неясным чувствам внутри себя. Открыв рот, она облизала пересохшие губы и глубоко вздохнула.

В этот момент кто-то позвонил в дверь. С виноватым выражением лица она отшвырнула бокал в сторону, и тот, прокатившись по столу, упал на ковер. Нелл вскочила на ноги, а кошки, испугавшись резкого движения, бросились в разные стороны. Она быстро задула свечи. Звонок снова настойчиво позвал ее к двери.

– Иду, иду... – сказала она.

«О боже, это он», – подумала Нелл, дрожа как осиновый лист. Бросив взгляд на часы, она заметила, что было уже 10.40. Если он задерживался на работе, то обычно приходил домой в десять, у него был ненормированный день, он работал столько, сколько требовалось. Звонок из настойчивого превратился в нетерпеливый. Нелл поставила канделябры на обычное место, включила свет и быстро вытерла мокрые от слез глаза.

– Ладно-ладно, я знаю, что ты сгораешь от нетерпения, но... – она осеклась, увидев, кто стоит за дверью.

– Ну слава богу! – громко проговорила Синди, не заметив, что Нелл от удивления и разочарования чуть не упала назад, в комнату. – Даже не знаю, куда бы я подалась, если бы тебя не оказалось дома. – Она говорила слишком громко, чуть не срываясь на визг, и было видно, что она буквально кипит от ярости. – Честно говоря, Элли, не помню, когда я последний раз была в таком негодовании. Вот, полюбуйся, что этот ублюдок со мной сделал! – И она протянула вперед дрожащие руки. Все ногти были безжалостно обломаны, и вместо них торчали только какие-то бесформенные огрызки. – Один из его головорезов держал меня, пока эта скотина обрезала мне ногти! И чем! Кухонными ножницами! Ну, я ему отплачу! Я скорее сдохну, чем прощу его! Никто не может так со мной поступать!.. Никто! Даже этот всемогущий Тони Панаколис!