– Но десять с пяти тысяч, это жалкие пятьдесят тысяч, нам с тобою – двадцать пять… Слезы.
– Ты доверься мне. Начнется война, счет пулеметов пойдет на сотни тысяч штук. Лишь бы лягушатники не надули.
– Месье! – заявил Федор после паузы, потраченной на внутренние препирательства. – Подумав, я предлагаю взимать с вас роялти на предельно честных и льготных условиях: десять франков с экземпляра. Если пять тысяч штук – минимальная партия, жду от вас два чека по двадцать пять тысяч франков. Один лично мне как изобретателю, один – передам заводу, как держателю патента.
– Приятно иметь дело с порядочным партнером, – одобрил решение полковник. – Документацию на производство вы представили. Сегодня же внесу в контракт поправку, завизирую и пришлю к вам в посольство на подпись.
– Мерси.
– Как я наслышан, у вас возникли неприятности с бошами. Вы покинете Париж сразу по получении чеков?
– Франки лучше тратить во Франции, месье, – ответил Федор. – Я намерен купить то, что ваши инженеры придумали лучше моих соотечественников.
Речь шла о франках, взятых у Бюлова, честно говоря, добытых грабежом. Вышло их побольше, чем от лицензий. Но такова C'est La Vie. Честные деньги зарабатываются медленнее и труднее.
– Не поставят на поток пулемет от Кошкина, к ним когда-нибудь приедет танк – тоже Кошкина. Был такой в моем мире, – хмыкнул Друг.
– Мы придумаем танк?! – удивился Федор.
– Нет, Федя. Его изобрел другой Кошкин, Михаил. Техника здесь еще не доросла до чего-нибудь подобного. Двигаемся шаг за шагом. Тот танк весил более 25 тонн, и ему требовался двигатель в 500 лошадиных сил. Двигатель – это главное. Пока фрицы не тревожат, надо попросить Игнатьева организовать нам визит на завод по выделке авиамоторов.
Хмурым декабрьским утром немецкие агенты, наблюдавшие за особняком российского посольства, а такие непременно где-то затаились, должны были заметить таксомотор «Рено». Он въехал в ворота, распахнутые привратником. Из-за баранки вылез шофер в теплой зимней тужурке, кожаной кепке с опущенными ушами. Глаза защищали очки-консервы. Ноги водителя закрывали высокие сапоги, на руках виднелись перчатки с широкими и длинными раструбами. Словом, он ничем не отличался от других своих коллег, выехавших на столичные улицы в поисках пассажиров.
Заглушив двигатель, мужчина вошел в парадные двери и буквально через минуту вернулся в сопровождении двух сотрудников дипмиссии, одетых куда легче – им предстоял путь в закрытой от ветра кабине.
Шофер туго замотал шарфом нижнюю часть лица и подошел к передку «Рено», где взялся руками за «кривой стартер». Машина завелась.
Как только таксомотор вырулил на бульвар, сзади пристроилось еще одно авто, следуя в двух сотнях метров. Водитель таксомотора не спешил. Объезжая конные экипажи, он держал курс на запад, в парижский промышленный пригород Булонь-Бийанкур.
Если бы машина сопровождения шла впереди или рядом, из нее была бы видна причина неторопливости таксиста: автомобилем он управлял довольно неуверенно, раз даже достал карту Парижа, чтобы сверить маршрут.
Пока доехали до завода, принадлежащего компании «Сосьете Моторес Ле Рон», Федор на водительской скамейке, а это именно он изображал водителя таксомотора, изрядно промерз. Игнатьев убеждал: слежка всегда ведется за пассажирами. Укутанный по уши шофер имеет меньше шансов быть узнанным. Федор на это рассчитывал. Забегая вперед, скажем, что напрасно.
У проходной завода слонялась парочка клошаров. Очевидно, ждали появления кого-то из хозяев или инженеров – что-то выклянчить. Преследовавший «Рено» автомобиль подъехал вплотную и встал с ним рядом. Федор знал: в нем вооруженные агенты Сюртэ.
Конспирацию соблюдали и внутри: вопросы сопровождавшему инженеру задавал Игнатьев, шофер, почему-то допущенный к разговору, терся около представителей посольства и большей частью молчал.
При виде семицилиндровых моторов «Гном», открывшим для гостей свои внутренности, и от пояснений инженера завода Федор пришел в восторг. На аэродроме он не удосужился разглядеть движки, а зря. Конструкция и вправду остроумная. Вал неподвижно крепился к аэроплану, а вращался блок цилиндров! Естественно, обдув цилиндров получился основательный, прекрасно справлялось воздушное охлаждение. Ни тебе радиатора, ни охлаждающей жидкости внутри мотора. Да и сам роторный принцип позволил резко уменьшить количество деталей! Простота и эффективность, вот основные качества «Гнома», убеждал француз, и Федор был склонен с ним согласиться.
– Друг! Сколько купим образцов? На какое количество подпишем лицензию?
– Ни на сколько. Прости, но разочарую. Роторные двигатели не выдержат испытания временем. К ним периодически будут возвращаться, но затем откажутся. Поверь, но германский двигатель посольского лимузина куда ближе к тем, что пережили рубеж XX и XXI века. Нужен немецкий, хотя бы для образца.
– Ты в них разбираешься? Сам говорил, что ремонтировал.
– Причем не раз. Но там многое другое – подача топлива впрыском, например. Высокое октановое число бензина. Сплавы, которые здесь изобретут лет через пятьдесят, а состава их я не знаю. Поэтому степень сжатия там была куда выше, обороты шесть-семь тысяч в минуту. Пистолет-пулемет вполне выделывается в России на имеющихся у нас станках. С двигателями внутреннего сгорания так не выйдет. Так что, Федор, ищем самый современный мотор из этой эпохи и совершенствуем его, пользуясь тем, что еще помню. И мотор этот точно не «Гном».
– Тогда зачем мы здесь? Рисуемся перед немцами в маскараде?
– Я надеялся увидеть все же что-то, стоящее… Облом. Считай, мы здесь ради сплавов. Нужно глянуть в технологические карты, узнать марки сталей для выточки цилиндров, поршней, валов. Спроси у Игнатьева, может ли француз показать номенклатуру сплавов. Мы тогда якобы определимся – сможем ли выделывать «Гном» в России или придется из Франции выписывать.
Так они провели на заводе более часа. Французы не скрывали разочарования: надеялись приступить к составлению контракта сегодня. Повинуясь намекам князя, Игнатьев, изображавший главного в команде русских, объяснил, что вопрос серьезный, нужно обдумать, не спешить, такие дела не решаются быстро…
Словно в насмешку над его словами события понеслись вскачь, стоило только делегации выйти за заводскую ограду.
Сначала Федора пронзил сильнейший удар электротоком. Он упасть не успел, как тело обвила ловчая сеть, спеленав его словно младенца. Федор кулем повалился на мостовую и дальше мог только наблюдать, как ближайший к нему клошар вдруг выдернул пару пистолетов и открыл огонь с двух рук.
Грохот стрельбы не утихал с полминуты, вокруг падали люди, но ни одна пуля, даже шальная, не полетела в Федора. Зеркальный щит не отбил ни одну ни разу, неведомая защитная магия не поняла, что охраняемая персона подверглась смертельной опасности. Это не броски круассанами отражать…
– Не двигайтесь, сеть разрежу. Эка вас – как щуку сетью поймали, – раздалось над головой.
Игнатьев помог Федору избавиться от пут. Он встал. Подошел ближайший, дурно пахнущий клошар без шапки и вдруг вспыхнул огненно-рыжей шевелюрой. С маркиза де Пре спала личина.
– Князь! Мне нужна ваша помощь. Вы идти можете?
Осторожно вдохнув зимний воздух, Федор обнаружил, что вроде бы цел. Кивнув, он с маркизом направился к телу, лежащему на противоположной стороне улицы.
Де Пре успел к нему первым и, склонившись, распахнул пальто, украшенное дырками от пуль. Тяжело раненый попытался выгнуться, руки дернулись, будто намеревался скастовать заклинание, но затем маг закашлялся и утих. Блеклые глаза недвижно уставились в небо.
Маркиз указал Федору на амулет, висевший на цепи поверх жилетки. На антрацитово-черном фоне блеснула золотом крохотная молния.
– Вот кто нас киловольтами угостил, – догадался Друг. – Хорошо, что награда нашла героя так быстро. Но дела плохи: электрический удар Зеркальный щит не держит.
