Магнус улыбнулся.

— Теперь понимаю, зачем ты нужен Моргенштерну.

— Ему нужны мы, брат. Чтобы все получилось, необходимы оба наших легиона.

— Мой господин Пертурабо, — вмешался Атхарва, — могу я поделиться наблюдением?

— Конечно, — сказал Железный Владыка. — Ты нашел какой-то недочет?

Библиарий замялся, хорошо понимая, на какую зыбкую почву ступает. Хотя Пертурабо участвовал в Крестовом походе лишь несколько лет, он уже успел заслужить внушительную репутацию гения логистики.

— Возможно, — произнес Атхарва.

— Так выкладывай — график у нас жесткий, церемонность Пятнадцатого тут не к месту.

Кивнув, легионер взмахом руки смел с гололита каркасные схемы трансорбитальных челноков. Вместо них он снова вызвал судовые реестры и выделил гаптическими жестами данные о вместимости каждого корабля.

— На каждый гражданский космолет во флотах Четвертого и Пятнадцатого мы сможем посадить от сорока до шестидесяти тысяч беженцев. Всего таких транспортов у нас тридцать один, а значит, мы теоретически готовы принять полтора миллиона пассажиров.

— Я умею считать, — сказал Пертурабо. — К чему ты клонишь?

— Даже после всех катаклизмов население Моргенштерна, согласно недавним подсчетам, несколько превышает два миллиона, — пояснил библиарий. — Как бы строго мы ни экономили припасы, место и время, нам не удастся спасти всех жителей планеты.

— Мне хорошо это известно, Атхарва, — заявил олимпиец. — Но, к сожалению, не каждый доберется до орбиты. Уже случались мятежи, акты неповиновения властям — кое-кто просто не хочет улетать.

— Значит, погибнет великое множество людей, — подытожил легионер Тысячи Сынов.

— Что бы мы ни делали, все равно умрет куча народу, — вставил Харкор. — Невозможно организовать эвакуацию целого мира так, чтобы все прошло без жертв.

— Но почему местные отказываются покидать обреченную планету? — спросил Т’Кар. — Нелепость какая-то.

— Согласно докладам Хатхора Маата и других воинов, в отдельных случаях люди не желали уходить даже перед лицом неизбежной гибели, — произнес Магнус. — Я согласен, весьма досадно, что население не прислушивается к разумным, здравым аргументам.

— Империуму будет лучше без таких глупцов, — заметил Фозис. — Зачем нам тратить время и силы, стараясь помочь тем, кто не хочет помогать себе сам?

Пертурабо наклонился вперед, опершись на стол, и Т’Кар вздрогнул под его жестким взглядом. Железный Владыка неторопливо заговорил, как учитель, разочарованный в ученике:

— По той же причине, по какой я не позволю ребенку собирать цветы на краю утеса, какими бы прекрасными они ни были. По той же причине, по какой я не разрешу тебе бродить по минным полям перед этой крепостью, пока ты не возьмешь карту Четвертого легиона и не научишься читать ее. Мы должны отвергать незрелые мысли вроде твоих и делать то, что следует. Теперь ты понял, почему мы обязаны спасти как можно больше жителей Моргенштерна?

— Да, владыка Пертурабо, — ответил Фозис. — Спасибо, что указали на мои заблуждения. Я в долгу перед вами.

Атхарва скрыл удивление. Т’Кар, искушенный ученый, редко признавал, что нуждается в чужих советах. Даже сейчас, после выговора от примарха, его аура слегка светилась от заносчивости.

— Фозис Т’Кар лучше всего оперирует абсолютными понятиями, — широко ухмыльнулся Магнус. — Истина и ложь, верное и ошибочное. Он превосходно разбирается в эмпирических формулах, но никогда не станет гением полемики или нравственной философии.

— Возможно. Но он не первый, кто высказывает такие соображения, — сказал Пертурабо. — Я не дам оснований для разговоров о том, что мы бросили невинных на смерть, хотя имели шанс их вывезти. Нам с тобой нужно работать вместе, брат. Я хочу, чтобы все твои легионеры занимались эвакуацией населения, а не охотились за реликвиями и не копались в пыли.

— Твой график не пострадает, если я выделю одно отделение для раскрытия тайн планеты. Возможно, ее секреты настолько драгоценны, что ими просто нельзя пренебречь, — возразил Магнус.

— Ты действительно предполагаешь, что под Жаррукином зарыты какие-то древние архивы с информацией о том, как Моргенштерн невредимым пережил Долгую Ночь?

— Я уверен в этом.

— Скажи так кто-нибудь другой, я бы назвал его самонадеянным, — вздохнул олимпиец. По его команде инфопотоки над столом рассеялись, как дым.

— Как часто я ошибался в таких вопросах?

— Ни разу, — признал Пертурабо, направляясь к покрытым тканью верстакам у края полуэтажа. — Однако все бывает в первый раз, и мне необходима помощь каждого из твоих воинов. Но постой, я хочу показать тебе кое-что.

Примарх стянул белый покров, под которым обнаружилось беспорядочное скопление незавершенных проектов, устройств непонятного назначения и чудесных машин на шестернях и пружинах.

— Моя мастерская, — произнес Железный Владыка.

— Как я себе и представлял, — сказал Магнус.

Он зашагал вдоль верстаков, с наслаждением изучая вещицы, расставленные у стен помещения. Остановившись возле неоконченной модели пышного амфитеатра, примарх взял лежавший рядом с ней лист восковки.

— Талиакрон, — проговорил Циклоп. — Начал трудиться над ним?

— Еще нет, но скоро, — ответил Пертурабо. — Когда закончится Крестовый поход и у нас будет достаточно песен о славных подвигах, я возведу сцену для них. В горах, напротив отцовского дворца.

— Я приду на церемонию открытия! — пообещал Магнус с искренней, заразительной радостью за творческие успехи родича.

Он и Пертурабо общались, как братья, неразлучные с колыбели, хотя знали друг друга лишь несколько кратких лет, и было очевидно, что узы этой любви не распадутся никогда. Однажды Магнус рассказал своим воинам, как они с родичем проводили время на Терре, разыскивая наследие давно умершего полимата[56] и раскапывая таинственные артефакты в забытых уголках Старой Земли. Атхарва с восторгом слушал эти истории, дорожа любой возможностью узнать больше о своем генетическом прародителе.

Пертурабо поднял замысловатую конструкцию из округлых металлических пластин, заводных механизмов и регулируемых линз.

— Вот это тебя заинтересует, брат. Я точно скопировал Антикитеру[57], как ты и просил.

Странно было видеть в руках Железного Владыки настолько изящное устройство. Все творения IV легиона, встречавшиеся Атхарве прежде, — если не считать проектов в мастерской — были грубыми и функциональными.

— Она работает?

— Я не вполне уверен, — ответил Пертурабо. — Ты так до конца и не объяснил ни предназначение механизма, ни точный принцип его действия.

— Ты создал Антикитеру, — указал Магнус. — Как ты думаешь, для чего она?

— Похоже, это своего рода навигационный инструмент. — Олимпиец поднес конструкцию к лицу и заглянул в один из ее окуляров. — Напоминает секстант, которым пользовались мореходы, но с бесконечно большим числом измерений. Для странствий по какому океану требуется подобное устройство?

— По Великому Океану. С его помощью даже тот, кто лишен наших талантов, сможет увидеть мир за пеленой.

Кивнув, Пертурабо поставил Антикитеру на место.

— Как я и подозревал, — вздохнул он; повернувшись, взял что-то тяжелое с другой стороны верстака. — Помнишь, что отец говорил нам в зале Ленга? О варпе, о том, что опасно слишком глубоко заглядывать в его недра?

— Помню, — сказал Магнус, — и это здесь ни при чем.

— Ты прекрасно знаешь, что при всем, но пока оставим эту тему.

Взмахнув рукой, Пертурабо обрушил на хрупкий механизм Антикитеры огромный молот. Металлические пластины смялись и треснули, идеально отшлифованные линзы разлетелись тысячей осколков.

— Нет, брат! — крикнул Циклоп, пока обломки сыпались на пол. — Почему?

Вернув кувалду на верстак, олимпиец произнес:

— Потому, что ты не получишь от меня помощи в исследовании областей, куда тебе запретили влезать. Наш отец знает больше нас. Он видит дальше нас. Если Он говорит, что в некоторые регионы варпа опасно заглядывать даже Ему, это следует принять как данность.