Я возрадовался, когда мы наконец подошли к пристани с ее вереницей складов, буквально извергавших пшеницу в шлюпы, которые толпились у причалов, спеша накормить противоборствующие армии Европы. Несмотря на то, что летняя пора уже подходила к концу, пшеница все еще щедро текла за пределы страны по всем ее путям, обогащая фермеров за счет цен, которые нередко поднимались до двух с половиной, а иногда и до трех долларов за бушель. Тем не менее никто в Америке не был слишком бедным, никто не нуждался в хлебе насущном! Чем дороже стоило зерно, тем выше поднимались заработки работников и тем лучше они жили.

Было еще не поздно, когда «Уоллингфорд» стал медленно подходить к причалу, где должен был бросить якорь. Впереди нас шел шлюп, к которому мы постепенно приближались в течение последних двух часов, но ему удавалось держаться впереди благодаря легкому ветру. Ветерок стихал, предвещая тихую ночь, исполненную приятной прохлады, мы медленно шли мимо домов, расположившихся на восточном берегу, и все, бывшие на борту, даже Грейс, вышли на палубу, чтобы взглянуть на город. Я предложил всей клобоннской компании высадиться на берег, вопреки нашему первоначальному замыслу, и воспользоваться случаем осмотреть административную столицу штата. Грейс и Люси весьма благосклонно выслушали меня, а Дрюитты — Эндрю и его сестры — рады были случаю еще немного побыть с нами. Как раз в эту минуту «Уоллингфорд», верный своему реноме, настиг шлюп, все время шедший впереди, и уже стремительно приближался к его корме. Я отдавал кое-какие распоряжения команде, когда увидел Грейс в сопровождении Люси и поддерживавшей ее Хлои, они прошли мимо меня, направляясь в каюты. Моя бедная сестра была бледной как смерть и дрожала так, что едва могла передвигаться. Обращенный ко мне взгляд Люси умолял меня не вмешиваться, и я нашел в себе силы подчиниться. Я повернулся, чтобы взглянуть на шлюп, и тотчас же обнаружил причину смятения моей сестры. На шканцах его были Мертоны и Руперт, причем мы подошли уже так близко, что избежать разговора, по крайней мере с первыми, не представлялось возможным. В этот затруднительный момент Люси вернулась на палубу с тем, чтобы (как я узнал впоследствии) попросить меня на всех парусах лететь подальше отсюда, дабы избежать опасности какого бы то ни было общения. Предосторожность сия была излишней, поскольку все, находившиеся на том судне, уже заметили мою спутницу.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Эмили, которая не могла упустить случая заговорить с сестрой Руперта. — Из рассказов вашего брата и миссис Дрюитт мы заключили, что вы в Клобонни, у постели мисс Уоллингфорд.

— Мисс Уоллингфорд здесь, как и мой отец, и миссис Дрюитт, и…

Никто так и не узнал, кто же скрывался за этим таинственным «и».

— О! Это поистине удивительно! — вмешался Руперт (меня поразило, с какой безучастной холодностью он произнес эти слова). — В ту самую минуту, когда мы воздавали вам должное за ваше постоянство в дружбе и тому подобное, что мы видим? Вы здесь, мадемуазель Люси, во весь опор несетесь к источникам, подобно всем нам, падким на удовольствия.

— Нет, Руперт, — ответила Люси тоном, который, как я полагал, непременно должен был образумить этого бессердечного фата. — Я не еду ни на какие источники. Доктор Пост посоветовал Грейс переменить обстановку, и Майлз везет нас всех вверх по реке в своем шлюпе, чтобы мы, объединившись в одну семью, могли поддержать и утешить нашу дорогую страдалицу— Мы не будем приставать в Олбэни.

Из ее слов я заключил, что не должен даже подходить к причальной стенке.

— Честное слово, полковник, так и есть! — закричал Руперт. Вон там на баке мой отец с Постом и разные другие мои знакомцы. Э! Да и Дрюитт здесь, скажите пожалуйста! И Уоллингфорд! Как вам путешествуется, доблестный капитан, по этой пресной водице? Вам, должно быть, непривычно в этих широтах.

— Здравствуйте, мистер Хардиндж! — Я холодно ответил на его приветствие, а затем мне пришлось говорить с майором и его дочерью. Однако Наб стоял у руля, и я подал ему знак отворачивать подальше в сторону от нашего попутчика. Благодаря этому обстоятельству наше общение вскоре свелось к нескольким взмахам платочков и воздушным поцелуям; все Дрюитты приняли участие в прощальной церемонии. Люси же отошла в сторону, и я воспользовался случаем поговорить с ней наедине.

— Что мне делать с судном? Вскоре я должен буду принять решение.

— Только не причаливай, прошу тебя. Ох! Какая это была пытка. Окна каюты открыты, и Грейс наверняка слышала все. Ведь он даже словом не обмолвился о ее здоровье! Я страшусь спуститься и увидеть, что сталось с Грейс.

Я не желал говорить о Руперте с его сестрой и не стал поддерживать этот разговор. Я просто повторил свой вопрос. Тогда Люси осведомилась, возможно ли высадить наших пассажиров, не причаливая, и, выслушав мой ответ, снова стала горячо просить меня не приставать к берегу. Я выполнил ее просьбу: шлюп прошел немного выше по течению, затем был приведен к ветру, на воду спустили шлюпку. Туда был положен чемодан Поста, и Дрюиттам сообщили, что все готово к тому, чтобы высадить их на берег.

— Неужели же мы расстанемся так внезапно? — воскликнула пожилая дама. — Люси, вы ведь тоже намеревались сойти на берег, не правда ли? И может быть, даже сопровождать нас до Болстона? Воды могут пойти на пользу мисс Уоллингфорд.

— Доктор Пост придерживается другого мнения. Он, напротив, советует нам спокойно возвращаться обратно вниз по реке.

Мы, может быть, даже дойдем до Сэнди-Хук или до Пролива. Это зависит от самочувствия и настроения дорогой Грейс.

Последовали выражения сожаления и недовольства, ибо все, казалось, были благорасположены к Люси и весьма равнодушны к моей бедной сестре. Были даже попытки убедить Люси изменить ее намерения, но, видя спокойную решимость девушки, ее друзья вскоре уверились в том, что им не отговорить ее. Мистер Хардиндж выразил свое согласие с намерением дочери, и путешественники стали нехотя готовиться к отплытию. Эндрю Дрюитт помог своей матери забраться в шлюпку, затем повернулся ко мне и изъявил благодарность за ту услугу, которую я оказал ему, слогом кратким, ясным и приличествующим джентльмену. После этих слов признательности, впервые произнесенных им, мне оставалось только пожать ему руку, и мы расстались, как подобает людям, один из которых оказал благодеяние, а другой принял его.

Я заметил, что Люси слегка покраснела во время этой короткой сцены и что ей доставляет большое удовольствие наблюдать за нами, хотя я не мог постигнуть, какое именно чувство преобладало в ее чистом благородном сердце. Может быть, она покраснела оттого, что ей пришлось по душе то благородство, с которым Дрюитт выполнил свой долг — самый обременительный из всех наших долгов — необходимость благодарить за оказанную услугу, или это было каким-либо образом связано с ее интересом ко мне? Я не смел спросить и, разумеется, так и не узнал причины. Шлюпка тотчас же отчалила, и на этом наши сношения с Дрюиттами временно прекратились.

ГЛАВА II

Нет места мне на троне, нет и в жизни.

Не знаю, чем бы мог я стать, но ясно,

Что я совсем не то, чемдолжен быть.

Дж. Байрон. Сарданапалnote 8

Я был несказанно рад тому, что на судне моем стало по-прежнему покойно и уютно. Как только позволили приличия, Люси покинула палубу, однако я, согласно ее просьбе, распорядился развернуть судно, и мы пустились в обратный путь вниз по течению, даже не ступив на тогда еще неизведанную землю Олбэни. Для Марбла стало уже привычным беспрекословно приступать к любым маневрам судна, хотя он был вправе протестовать, и «Уоллингфорд», взяв шлюпку на буксир, вскоре шел по течению, подгоняемый легким западным ветром по направлению к родным пенатам. Из-за перемены курса все на палубе были так заняты, что я снова увидел Люси лишь по прошествии некоторого времени. А когда мы все-таки встретились, я нашел ее печальной и полной дурных предчувствий. Грейс конечно же сильно огорчило поведение Руперта. Ее состояние было таковым, что всего лучше было не беспокоить ее. Люси надеялась, что Грейс уснет, ибо, как делают дети, истощив физические силы, она припадала к этому источнику так часто, как позволяло ее душевное состояние.

вернуться

Note8

Перевод Вс. Рождественского.