Связь Крымской группы с Гуляйполем «оборвалась» за несколько дней до нападения. 20 ноября митинг бойцов вежливо отклонил предложение красного командования двигаться на Кавказ без приказа Махно. 25 ноября Каретников был «вызван в штаб», по дороге арестован и позднее расстрелян. Но с частями Каретникова все оказалось не так просто — они разбросали обступавшие их красные части и вышли к Перекопу. На белых кавалеристы не были похожи, и 29 ноября их пропустили. «Как было драться с братьями по оружию? — комментирует В. Голованов. — В этом смысле весь план “замкнуть” махновцев в Крыму имел колоссальный изначальный изъян: разгром повстанцев должен был осуществить те самые части, которые вместе с ними сражались против белых»{766}. Впрочем, в других ситуациях недавние товарищи по оружию не стеснялись действовать против махновцев. Под Перекопом случилось обычное головотяпство{767}. Группа вышла было на оперативный простор, но 1 декабря у Тимашевки наткнулась на крупные силы красных, после чего от нее осталось только 700 кавалеристов и 1500 штыков{768}. По оценкам специалистов штаба РККА в группу Каретникова (которую публично Фрунзе назвал «ничтожной кучкой») входили «лучшие и наиболее сколоченные части Махно», и нанесенные ей потери были «большим успехом для нас»{769}.
В Гуляйполе накануне вероломного нападения красных было немало оснований для беспокойства. Днем 26 ноября стало известно об аресте махновского представительства в Харькове (его члены будут расстреляны в 1921 г.). В ночь с 25 на 26 ноября было также арестовано около 350 анархистов, в том числе Волин, Мрачный и зачинщики забастовок в Харькове{770}. Телефонные переговоры ситуацию не прояснили — власти утверждали, что это какое-то недоразумение. Но Махно сумел привести свои войска в боевую готовность, и начавшаяся поздно вечером атака красных не застала его врасплох. Но основные силы повстанцев ушли на врангелевский фронт, и у Махно под рукой было только 1000 сабель и 2000 штыков.
На Гуляйполе с трех сторон наступали части 42-й дивизии и двух кавалерийских бригад (Богучарской и интернациональной). Одна кавбригада вышла в тыл к махновцам. Постреляв по красным частям, наступавшим с юга, махновцы оставили Гуляйполе и ушли на восток. С севера в городок вошла кавалерийская интербригада. Ничего не подозревавшие красные части, наседавшие с юга, атаковали занявших Гуляйполе кавалеристов. Начался жаркий бой красных друг с другом, что позволило махновцам выйти из окружения и уйти на восток. Правда, 5 декабря повстанцы снова наведались в Гуляйполе, чтобы продемонстрировать свою силу.
7 декабря Махно соединился с кавалерийским отрядом Марченко, прорвавшимся из Крыма. Аршинов вспоминает о состоянии Махно: «Вид разбитой, почти уничтоженной знаменитой конницы сильно потряс его»{771}, Все нужно было начинать сначала.
Отряд махновцев по пути обрастал потерявшими было связь друг с другом партизанскими частями. Присоединялись и красноармейцы разбитых махновцами частей РККА. В начале декабря у Махно было 2,5 тысячи бойцов.
Но в это время Фрунзе разворачивал против Махно части трех армий (в том числе двух конных). Почти все части Южного фронта обрушились на повстанцев, уничтожая по пути небольшие группы, не успевшие соединиться с Махно{772}. Огромная масса красных армий создала вокруг повстанцев практически сплошную линию фронта, двумя концами упирающуюся в берег Азовского моря. Уже понимая, что дело плохо, Махно «не унимался» и, словно дразня красное командование, у него под носом 11 декабря ворвался в Бердянск, где разгромил 3 кавполк и пленил штаб 2 запасной кавбригады во главе с комбригом.
14 декабря РККА силами четырех дивизий (из них две кавалерийские) сомкнула кольцо окружения в районе Андреевки, в 40 верстах северо-западнее Бердянска{773}. 15 декабря красное командование докладывало в Совнарком: «продолжая наше наступление с юга, запада и севера на Андреевку, наши части после боя овладели окраинами этого пункта, махновцы, сжатые со всех сторон, сгруппировались в центре селения и продолжают упорно обороняться»{774}. Казалось, махновская эпопея подошла к концу.
Однако Фрунзе не учел совершенно уникальных возможностей махновской армии. Н. Ефимов пишет: «Махновец… за время партизанской борьбы, а может быть также в силу своих социальных условий, развил в себе индивидуальные свойства. Махновец всюду чувствует себя самостоятельным. Даже в бою любимый его строй — лава, где предоставляется отдельному бойцу максимум самостоятельности.
Развитие в махновце свойств индивидуального бойца дает возможность ему не терять голову в опасные минуты…»{775}
Махно мог, объяснив задачу, распустить свою армию на все четыре стороны в полной уверенности, что она соберется в указанном пункте в тылу противника и ударит по нему. К тому же махновская армия была «моторизована» — она почти целиком могла передвигаться на конях и тачанках.
Все это помогло махновцам 16 декабря выйти из приготовленной Фрунзе западни: «Небольшие группы махновцев уже в это время, во время боя обходили наши части и проскальзывали на северо-восток… Махновцы приблизились к деревне, открыли в темноте беспорядочную стрельбу, чем произвели удачную панику среди красноармейских частей и заставили последних разбежаться»{776}. При этом красноармейская пехота дралась нехотя.
Махновцы прорвались на Конские Раздоры, но 16 декабря были снова окружены у Федоровки. 18 декабря Фрунзе докладывал о разгроме Махно Ленину{777}. В это время, погрузившись на тачанки, ядро махновцев вышло на оперативный простор.
В ночь на 19 декабря только что «разгромленные» махновцы захватили штаб петроградской бригады курсантов, которые и подумать не могли, что Махно может уцелеть при такой плотности сил, обступавших его. Затем махновцы уходят на север мимо частей 42-й дивизии и 3-го конного корпуса.
При этом на сторону повстанцев переходили целые подразделения 2-й конной армии, которой командовал «беспартийный большевик» Ф. Миронов{778}.
Отряд Махно двигался непредсказуемо, постоянно меняя направление и проделывая за сутки в среднем 45 верст. Хотя бывали и переходы в 110 верст{779}. Огромная воля и военное искусство командира выводили махновцев из «безвыходных» ситуаций.
Неспособность победить махновцев военным путем толкнула большевиков к наращиванию террора. 2 декабря в четырех махновских уездах был установлен жесточайший режим чрезвычайного положения. Расстрел угрожал всем, кто укрывает махновцев или даже выходит из дома после 10 часов вечера. Ключевые пункты района были заняты сильными красными гарнизонами{780}. 5 декабря был отдан приказ проводить поголовные обыски, расстреливать не сдавших оружие крестьян, накладывать контрибуции на села, в черте которых производились нападения на красные части{781}. «Выкорчевывание» махновщины затрагивало и тех, кто перешел на сторону компартии. Так, в конце декабря «революционная тройка» в Пологах арестовала весь ревком и часть его расстреляла на том основании, что члены ревкома служили у Махно в 1918 г. (то есть в период войны с немцами){782}.
