Архиепископ Тулуэский (Бриенн) в разговоре с г-ном де Сен-При, дедом г-на д'Антрага, заметил: оНи один министр французских королей никогда не доводил свои честолюбивые планы до полного завершенияп. оА кардинал Ришелье?п,-удивился собеседник. оОн остановился на полпутип, - отрезал архиепископ. В этой фразе-весь его характер.

Маршал де Бройль, женатый на наследнице негоцианта, имел от нее двух дочерей. Однажды ему и г-же де Бройль посоветовали отдать одну из них в какой-нибудь монашеский орден. оМой брак с госпожой де Бройль закрыл мне дорогу во все орденап,-ответил маршал. оИ в богадельнюп, - подхватила его супруга.

Супруга маршала де Люксембурга, приехав в церковь с опозданием, осведомилась, давно ли началась служба. В эту минуту раздался звон колокольчика, возвещающий возношение святых даров, и граф де Шабо, заикаясь, сказал ей: оСударыня,

Я слышу колокольчик Барашка к нам ведутп.

Это стихи из одной комической оперы.

Когда виконт де Ноайль бросил юную г-жу М*, та, пребывая в отчаянье, твердила: оУ меня, вероятно, будет еще много любовников, но никого я не полюблю так, как любила виконта де Ноайляп.

Когда герцогу де Шуазелю кто-то сказал, что ему беспримерно везет в жизни, он ответил: оДа, везет - и на удачи, и на неудачип.-оКак так?п. - оА вот, судите сами. Я всегда был очень обходителен с потаскушками, но одною все-таки пренебрег, а она взяла и стала некоронованной королевой Франции. Я пекся о войсковых инспекторах, осыпал их золотом и отличиями, но к одному из них, всеми презираемому, отнесся несколько свысока, а он - это господин де Монтенар - сделался военным министром. Известно, как я заботился о всех наших послах, за исключением одного тугодума, которого остальные дипломаты не ставили ни в грош и с которым они не желали знаться из-за его ноле

пого мезальянса, а он - это господин де Верженн,-он-то и стал министром иностранных дел. Согласитесь, я имею основания утверждать, что мне беспримерно везет во всех смыслах - и на удачи, и на неудачип.

Характер г-на президента де Монтескье был отнюдь не столь возвышен, как его гений. Всем известны его аристократические пристрастия, мелкое тщеславие и проч. Когда вышел оДух законовп, об этом сочинении было опубликовано множество дрянных или посредственных отзывов, которыми Монтескье с презрением пренебрег. Однако вскоре он узнал, что некий литератор написал о его трактате критический труд, где содержится немало метких замечаний, н что г-н Дюпен намерен выпустить эту книгу в свет под своим именем. Новость повергла Монтескье в полное отчаяние. Тем временем книга была напечатана, и ее собирались пустить в продажу. Тогда Монтескье прибег к помощи г-жиде Помпадур, и та по его просьбе приказала доставить к ней типографа вместе с изданием, которое тут же все целиком пошло под нож. Спасти удалось лишь пять зкземпляров.

Г-н и г-жа д'Анживилье, г-н и г-жа Неккер представляют собой супружеские пары, единственные в своем роде. При встрече с ними кажется, Лудто каждый из них изумительно подходит к своей половине и что более прочную привязанность просто невозможно себе вообразить. Однако, присмотревшись к ним, я нашел, что чувство лишь в очень малой степени соединяет их, а если говорить о характерах, то именно несхожесть последних и связывает обе эти четы.

Маршал де Ноайль сильно бранил одну новую трагедию. оНо господин д'Омон, из чьей ложи вы смотрели эту пьесу, уверяет, что она исторгла у вас слезып,-возразили ему. - оУ меня?-удивился маршал. - Да что вы1 Просто он сам заплакал после первой сцены, а я счел пристойным разделить его скорбьп.

Г-н Т* сказал мне однажды, что светский человек, совершая смелый о честный поступок из побуждений, достойных этого поступка, то есть столь же благородных, вынужден, как правило, объяснять его мотивами Долее низменными и корыстными, иначе он вызовет слишком сильную зависть.

Людовик XV спросил герцога д'Эйена (впоследствии маршала де Ноайля), отправил ли тот уже свое столовое серебро на монетный двор. Герцог ответил отрицательно. оА я вот свое отправилп,-заявил король. оАх, государь,-возразил д'Эйен, - когда Иисус Христос умирал в страстную пятницу, он отлично знал, что вернется к жизни в светлое воскресеньеп.

В те времена, когда у нас водились еще янсенисты, их узнавали по длинному воротнику плаща. Архиепископ Лионский, который произвел на свет немало детей, при очередном подвиге такого рода тоже удлинял на дюйм воротник своего плаща. Воротник достиг у него в конце концов такой длины, что обладатель его прослыл янсенистом и довольно долго был на подозрении у двора.

Одному французу дозволили осмотреть кабинет испанского короля. Увидев кресло и письменный стол монарха, путешественник воскликнул: оТак вот где работает этот великий государь!п.-оЧто? Работает?возмутился его провожатый. - Да как вы смеете утверждать, будто столь великий король работает? Вы, что же, явились сюда насмехаться над его величеством?п. Произошла ссора, и французу пришлось немало попотеть. прежде чем он втолковал испанцу, что не имел намерения оскорбить достоинство его государя.

Де*, заметив, что г-н Барт ревнив (а ревновал он свою собственную жену), сказал ему: оВы ревнуете? А известно ли вам, что это признак чрезмерного самомнения? Не понимаете? Извольте, объясню. Знайте: стать рогоносцем может отнюдь не всякий. Для этого надо держать открытый дом, быть человеком порядочным, учтивым, общительным. Сначала приобретите эти достоинства, а уж потом порядочные люди посмотрят, стоит ли им что-нибудь сделать и для вас. Ну, кто сейчас станет украшать рогами такого, как вы? Разве что какое-нибудь ничтожество. Когда вам придет время опасаться рогов, я первый поздравлю вас с этимп.

Г-жа де Креки так отозвалась при мне о бароне де Бретейле: оЧерт возьми, этот барон хуже, чем грубое животное: он - дуракп.

Один острослов говорил мне, что Франция-это абсолютная монархия, ограниченная песнями.

Однажды, войдя в кабинет г-на Тюрго, аббат Делиль застал его за чтением рукописи. Это были оМесяцып Руше. Делиль догадался об этом и шутливо воскликнул: оВокруг поэзия свой аромат струилап. оВы слишком надушены, чтобы различать запахип,-отозвался Тюрго.

Г-н Флери, генеральный прокурор, сказал как-то в присутствии нескольких литераторов: оПоследнее время я замечаю, что в разговорах о делах правления стали употреблять слово ?народ". Вот вам плоды новой философии! Да разве можно забывать, что третье сословие всего лишь придаток к государству?п. (Другими словами, это означает, что из двадцати четырех миллионов человек двадцать три миллиона девятьсот тысяч представляют собой случайный и незначительный добавок к ста тысячам ) .

Милорд Херви, путешествуя по берегу Италии и переправляясь через какую-то лагуну, погрузил в нее палец. оОго! - воскликнул он. Вода-то соленая! Значит, эти места-нашип.

Некто рассказывал о том, как он скучал, слушая в версальской церкви проповедь.

- Почему же вы не ушли с нее? -осведомился Дюкло.

- Я боялся потревожить присутствующих и оскорбить их чувства.

- А я, честное слово, предпочел бы вернуться в лоно веры после первых же слов такой проповеди, лишь бы не слушать ее до конца! воскликнул Дюкло.

Будучи любовником г-жи Дюбарри, г-н д'Эгийон подхватил где-то на стороне некий галантный недуг и решил, что наградил им графиню, а следовательно, погиб; на его счастье эти опасения не подтвердились. Вынужденный во время лечения, которое показалось ему очень долгим, воз

держиваться от близости с г-жой Дюбарри, он говорил своему врачу: оЕсли вы не поторопитесь, эта болезнь погубит меняп. Пользовал герцога тогда тот же г-н Бюссон, что еще раньше, в Бретани, вылечил его от смертельной болезни, когда остальные врачи потеряли уже надежду на благоприятный исход. Этим Бюссон оказал своей провинции дурную услугу, и ему припомнили ее, лишив его всех занимаемых им должностей на другой же день после падения д'Эгийона. Последний, став министром, долгое время не удосуживался что-нибудь сделать для г-на Бюссона, и тот, узнав, что герцог не лучше обошелся и с г-ном Ленге, сказал: оГосподин д'Эгийон не брезгует ничем и никем, кроме тех, кто спас ему честь и жизньп.