Паша еще раз посмотрел на Агат — вот уж кто выглядел отлично и в бальном платье и в грубоватом военном костюме.

Пока в малахитовый зал запихивали новых и новых пленных, Вадим стоял, угрюмо и тупо глядя вперед. Он почти даже не чувствовал руки Лазурит, которая вцепилась ему в ладонь своими тонкими пальчиками. Вторую руку Вадим сжал в кулак. Людей в зале прибавлялось, а он все сжимал и сжимал, сжимал и сжимал. Сжимал до того, что в конце концов почувствовал, как по пальцам бежит кровь. В недоумении он перевел взгляд на ладонь и медленно разжал кулак. В его руке лежало каменное бурое лезвие с остро отточенным краем.

Лазурит тоже смотрела на это с удивлением:

— Ты припрятал кременное лезвие?

— Припрятал?

— Ну, откуда оно у тебя?

— Я не знаю. Я не понял, как оно появилось, у меня его не было, — раздраженным шепотом ответил Вадим, и тут же зашипел от боли, потому что рана начала доставлять ему беспокойство.

Чтобы остановить кровь он зажал раненую правую ладонь левой рукой.

— Ты посмотри, — сказал он Лазурит через пару минут. Рана была присыпана кременным порошком.

— Тоже неизвестно откуда? — спросила она, нахмурив брови. — Сдается мне, ты все-таки из наших. Ты не понял? Ты Кремень. Ты камень. И очень сильный камень. Только очень сильные камни могут создавать предметы вот так, за такое небольшое время. Слабым нужно несколько часов, чтобы вызвать камень, и месяц, а то и больше, чтобы его обработать. Сильных немного — принцы, Бирюза, Авантюрин, Агат с сестрами, Рубин и кровавый взвод, я… А теперь вот и ты. Интересно, откуда у тебя это? Но в любом случае, спрячь лезвие — не хватало еще, чтобы тебя из-за этого пристрелили — и постарайся держать все это под контролем. Знаешь, некоторые из сильных камней способны в минуту особого боевого возбуждения создавать каменные лезвия и иглы почти мгновенно и бросать их в цель с огромной силой. Получается похоже на их пули. Но я боюсь, что если кто-то из нас так сделает, они начнут палить по толпе. Так что еще раз говорю: постарайся держать себя в руках.

На королевское возвышение взошли Алмазник и Берковский. Вадим заметил, что они встали так, чтобы большой трон с массивной малахитовой спинкой хотя бы немного защищал их от стоявших левее сильных камней.

— Боятся, — подумал про себя Вадим. — Прикрываются.

Алмазник немного покопался за пазухой своего видавшего виды халата и достал толстый бумажный блокнот. Открыв его посередине и перелистнув еще несколько потрепанных страниц, Алмазник начал читать, и Вадим понял, что он перечисляет самых сильных камней королевства. Кроме знакомых Вадиму и названных Лазурит были выкликнуты еще четыре или пять десятков дворян.

— Всем, кого я назвал — выйти сюда! — крикнул Алмзник и указал на возвышение — туда, где стояли принцы.

Лазурит нехотя выпустила руку Вадима и двинулась вперед, как и другие названные дворяне. Их руки за спиной сковали наручниками.

— Мы знаем о ваших штучках, — сказал Алмазник. — Но будьте уверены — если хотя бы один из вас попробует хоть что-то предпринять, наши солдаты начнут стрелять. Десятки, может быть, сотни жизней будут на вашей совести!

Теперь только один из сильных камней обладал относительной свободой. Но что делать с этой свободой, Вадим не знал, а потому во все глаза смотрел на Лазурит, отчаянно желая, чтобы она подала ему знак.

Тем временем слово взял спутник Алмазника. Тот, кого не знал еще ни один из Камней:

— Можете называть меня господин Берковский — на случай, если кто-то еще не знает, как меня зовут, — представился он. — Это мои люди, — показал он на солдат в камуфляже. — Позвольте мне изложить нашу точку зрения на происходящие события. Думаю, что многие из вас в конечном итоге вынуждены будут согласиться с моими доводами, поскольку факты и логические рассуждения — это то, что является важнейшей вещью для любого развитого и мыслящего человека. Я считаю, что многих из вас долгие годы обманывали.

Толпа встретила эти слова сдержанным сердитым гулом.

— Первое, что хочу отметить, — продолжил Берковский, будто не заметив, — мы не налетчики, не захватчики и не бандиты. Мы прибыли сюда, чтобы навести порядок. Для нас важно сохранить первенство закона в любом государстве.

Вадим отметил, что толпа слушает его внимательно, молча, ловя каждое слово.

— Приведу известные всем факты. После того, как скоропостижно скончался законный правитель государства, а его прямые наследники сбежали (отмечу, что оба эти факта требуют тщательного расследования, и мы его непременно проведем), так вот, после этого, согласно действующему закону, правителем должен был стать брат покойного короля. Но этого не произошло! — Берковский эффектно повысил голос, — Знаете почему?! — спросил он у молчащей толпы. — Да потому что вы поставили врожденный дефект выше закона. Для вас было бы унижением знать, что вами, сильными, искусными мастерами правит человек с ограниченными возможностями!

Дворяне молчали. Алмазник стоял, опустив голову и сложив руки на груди. Сильные камни сердито хмурили брови. Вадим был знаком с новейшей историей Камней, но тут со стыдом признался себе, что начинает верить этому человеку. «Какие у меня есть основания верить Лазурит больше, чем ему»? — думал он, и сам стыдился своих мыслей.

Берковский продолжал:

— Единственное, что все же постеснялись сделать манипулировавшие вами люди — объявить кого-то из самих себя законными наследниками престола. Но вы посмотрите, что они сделали! Вместо этого назначили регента! И это было им хорошим прикрытием. А кто все это время исполнял обязанности главы государства? Асбест не зря заслужил прозвище Ломня! Слабохарактерный, боящийся принять любое мало-мальски значимое решение. Идеальный регент — для того, кто желает им манипулировать! Многие из этих людей, — он указал рукой на группу, стоящую на возвышении, — причастны к преступлениям против государства и народа! Сейчас все они отправятся в тюрьму — на время, пока идет следствие. По мере выяснения обстоятельств мы будем отпускать невиновных. Каждый из вас тоже получит свободу — при условии, что подпишет документ, в котором подтвердит свою верность существующему законному строю. В ближайшие дни будет подготовлена церемония вступления в должность законного наследника престола. У меня все, — несколько устало закончил он и снова отступил назад.

Под полное молчание толпы — ни один шепоток не слетал с плотно сжатых губ — солдаты начали приготовления к подписанию документов. Вносили столы и особые плитки, каждая из которых была набрана из большого числа разных камней, чтобы каждый дворянин мог подписаться. В верху документа была высечена клятва верности Алмазнику — законному наследнику престола.

Паша ничего не знал о силе и слабости камней. Но он ясно видел, что Берковский и Алмазник боятся стоявших на возвышении арестантов, даже эту крохотную птичку Лазурит. Он не знал, как стоящие рядом молчаливые люди отреагируют на слова Берковского, но понимал: этот человек уверен в том, что перебежчики будут. Паша же не сомневался в лживости каждого слова. Он даже почти не слушал Берковского, а все потому, что в грудь Агат был направлен ствол автомата.

Бряцали каменные дощечки. Молчали плененные дворяне — каждый в эти минуты делал свой выбор. «Увести,» — прозвучал в этой тишине, так похожей на экзаменационную, негромкий голос Берковского.

Пленников — ту, особую группу — развернули лицом к выходу, выстроили в колонну по двое, начали сковывать одной цепью. Паша смотрел во все глаза. Он не мог себе представить, куда их отведут, и что будут с ними делать. Ему рисовались крысы, влажный пол, холодные капли с потолка, злобная охрана. Он понимал, что все это — чистый Голливуд, но не мог отогнать мрачных мыслей.

Вот очередь дошла и до девушек. Агат, Лазурит, Оникс, Сардоникс, еще несколько, не знакомых Паше. Они, как и другие дворяне до них, отказались добровольно протянуть охранникам сложенные за спиной руки. Солдаты хватали их своими лапами за нежные запястья, щелкали замками, и, переговариваясь, довольно ухмылялись.