А что я могу, самой помощь нужна. Пусть выбирается, он мужик или тряпка.

Сам справится.

Подожди, это вообще — то лучший парень, который у тебя был за всю твою жизнь.

Да кто это сказал?

Иду, со своей совестью разговариваю. И пока что побеждаю собственные принципы и наступаю им на горло, только бы ничего не делать, чтобы Барса выручить из подвала.

И самое неприятное во всем этом разговоре меня с собой, что начинаю побеждать собственные общечеловеческие убеждения, вложенные в меня родителями с самого детства.

Ну, хорошо, допустим, хочу я ему помочь, но как это сделаю?

Сейчас, в темноте, ночью, я сама не знаю, где нахожусь. Не знаю где находится поселок, куда мы ездили, не могу идти к себе домой, не могу идти к Барсу домой. Никуда не могу, ничего не знаю. Всё. Вот и ответ.

Из всего вышеперечисленного следует — помогать Барсу не буду, потому что это невыполнимо.

Еду я в багажнике и тупо понимаю, что везут меня не в нарды играть, и не кто выше подпрыгнет, а просто сука толкнуть с высокого откоса и не дожидаться, что я там буду делать.

Лежу и понимаю вот они последние мгновения и где, в вонючем багажнике дешевого китайского внедорожника. Это что мой последний путь?

Чёт стрёмно братья.

Нет, я могу понять когда на скорости вылупился. Скажут — любил риск. Скажут бесбашеный, но прикольный был чувак этот Барс.

Или например пулю получить при встрече с врагом, один на один.

Красиво? Красиво.

Или хотя бы умереть как достойному пацану. В драке с тремя гориллами. Достойно же? Не вопрос. Дайте только возможность. Я ведь не ссыкун какой.

А тут, упасть с высокой насыпи… чёт стрёмно. Подумают идиот что ли, чего он туда сука ночью поперся. Обдолбанный или приснилось чего?

Нет, я так не хочу.

Еду в этом чертовом багажнике, удобно так лежу. Даже мягко. И пахнет хорошо, освежителем сука цветочным. И чёто мне так жить захотелось.

Ещё не всё я сказал этому городу, и этому миру, мать его.

А как же дом, сын, дерево?

А как же малая?

Я же, можно сказать только разгон взял, только прицелился, только разобрался где у неё там чего. Да и не разобрался ещё. Там работать и работать. Разбираться долго. Так я и не торопился… вроде.

И в этот самый момент, когда я только нащупал в чём жизненный кайф заключается, в чём суть охренительного траха, с вдохновением, с любовью даже… и чё я должен, вот это сейчас всё покинуть?

Э, нет.

И стал я думать, как мне так судьбу обмануть.

Понимаю — все только в моих руках. Только в моих.

На малую надежды нет. Что она там ночью найдет? Кого? Отца точно не найдет.

Она хоть девка и не тупая, но если чисто вот так рассуждать, это я сейчас уже у карьера окажусь, а она только дойдёт до чего.

А если какие — то придурки её остановят среди ночи? Во блин. Опасно.

И малую подставил, где она там сейчас по городу бродит? Полная короче жопа.

Но у меня жопа по жопистей видимо. Меня то похуже ждёт участь. И вот этой бы участи не случиться.

А чтобы не случилось, буду… короче что — то делать, а что, пока не знаю.

Буду крутиться как червяк в жопе, уворачиваться, хер они меня поймают. Даже руки не связали идиоты.

Этими самыми руками начал я лапать по багажнику, чтобы такое нащупать, чтобы оттянуть момент своего недолгого полёта, со сломанной шеей в самом низу.

Надо же такое, этот лошара, как специально для меня, положил тут несколько удачных предметов — огнетушитель, аптечку и… самое удачное его в этой жизни приобретение набор гаечных ключей. Вот он то и станет набором ключей к моей свободе.

Логика сразу подбросила несколько вариантов открывания багажника и выпускания меня из него. Проработка деталей заняла минуты две.

Всё, считай остальное — дело решенное.

Осталась только подождать, когда откроется крышка.

Остановились. Я задохликом прикинулся. Лежу не подаю признаков жизни. Типа в отрубе. Пусть думают, так меня кинули, что совсем потерялся.

Слышу, идут, разговаривают. Сам в рукава по ключу сунул. Ну всё, теперь только от меня зависит. Как будет, так значит и будет. Либо я, либо они.

Только у них нет мотивации, а у меня огромная. Жить сука хочется.

Щёлкнул замок.

— Чёто он в отрубе что ли? — один склонился надо мной тупо разглядывает, вот придурок.

— Ну, дай посмотрю.

В лицо полоснул луч фонаря. Я дохляка играю, видать хорошо. Поверили. И багажник прикрыли. Но не сильно.

— Ничё так мы его уделали.

Говорит один из шизиков. Это ж надо, подумал, что кинул меня в багажник и я сразу уделался.

— Тем лучше. Кинем в яму и дело с концом. А тебе не кажется, что Ашот нам за такое задание маловато заплатил. Это как — никак мокруха, а за мокруху обычно десятку зелени платят, а он нам только зарплату, да и то ещё не заплатил за прошлый месяц. Несправедливо.

— Согласен. Какого хрена? Легавые докапываться начнут, экспертизы там всякие, это же к и машине моей могут прикопаться, — голос пыхтяший, видно закурил.

— Реально попасть можно. Ты со своей машиной пойдёшь. И меня ещё приплетут. А потом мы с тобой на кичу, ни за хрен собачий, а Ашот в шоколаде. Как бы ни при чём.

— Хорошо, что ты предлагаешь. Сынка этого куда?

— А я знаю. Ты предлагай.

Помолчали, попыхтели. Козлы вонючие.

— А что если нам его папаше отвезти? Тот нам бала отвалит.

Тут я ухо вытянул. Правильно придурки, папаше меня тащите. Он вам точно отвалит, я у него единственное в жизни богатство.

— Ты думаешь, Барсук старший отвалит нам бабла, а если по голове настучит?

— Надо пробовать. А так нам, никто ни за что не заплатит. Ни Ашот, ни папаша.

Верно рассуждают. Но папаша мой точно не заплатит. Он скорее их в бетон замешает, чем бабло отстегнёт.

— Слушай, а может нам сынка у себя где — то спрятать и папаше предложить выкупить. У меня на хате есть угол.

— Дело говоришь. Толково.

— Тогда сейчас что?

И вот направление их беседы мне уже совсем не понравилась. Меня куда — то к батарее пристегнут, а у папаши бабки качать. Нет, так мы не договаривались. Хочу домой, сегодня и сейчас. К малой хочу, под тёплую сиську.

Пришлось импровизировать.

Простонал я как раненая птица. Парни затихли. Прислушиваются.

— А ну смотри, не прибили мы его, а то и папаша нихрена не отломит.

Снова щелкнул замок багажника и тут я уже не ждал, толкнул со всей силы, на какую способен. Одному по носу.

— Ай, б***! — он отскочил.

Другой от неожиданности встал охреневший, а я из багажника как пружинка разжался и выскочил. Ключ на двадцатку не меньше из рукава в руку скользнул, второй ещё увесистее в ладонь нырнул.

— Ну что, кто первый давай, подходи! — я в стойку встал, осклабился.

— Эй, ты это давай…

Взгляды испуганные. Не ожидали от меня задохлика такой прыткой прыти.

— Что тебе давай?! — чувствую своё превосходство в позиции.

Первый на меня рыпнулся, но я ключом ему в скулу протянул. Он упал. Что за шизиков послали, они же драться не умеют. Тот, что с носом, всё ещё за нос держится.

Я к первому подбежал он, только встать хотел, я ногой придавил.

— Быстро ключи от машины, сука!

— А — а–а, у меня нет, они в зажигании! — я его ногой толкнул, отбросил, он даже закрылся, чтоб я его не стукнул.

— Во придурки!

Пошел я к машине, сел на водительское.

— Эй, а мы! — кричит тот, что за нос держится.

— Я что тебя ещё и подвести должен? — высунулся я, крутанул ключ.

Машина завелась. Я поставил ногу на педаль, потом в окно выглянул на этих двух придурков.

— Передайте Ашоту, чтобы валил из города. Тут ему жизни не будет, — и нажал педаль газа.

Долго я шла по пустынным темным улицам. Устала страшно.

Впереди замаячила автобусная остановка. В такое время делать на остановке нечего, кроме как нарываться на неприятности.