— А как мы это сделаем, интересно, — опять сука язык к нёбу не прилип.

Все снова посмотрели на меня, как на тупого.

И уже Прохор ответил, мне лично как самому тупому:

— Под видом гостей, конечно.

— Понял, — говорю и как будто я сам догадался на секунду раньше.

— А тебя Марат, мы оденем женщиной трансвеститом.

— Что — о–о — о?

Вот тут я реально взбунтовался.

— Какого хрена пацаны! Вы прикалываетесь! Я по — о–онял!

— Нет, серьёзно, — говорит Рашид. — У Лысого своеобразные вкусы, а ты как раз, самое известное лицо, среди всех нас. Просто так тебя не пустят, могут грохнуть, там же, по тихому. Придётся переодеваться.

— Нет, я не согласен. Нет! Почему я? И вообще, я не хочу в этом участвовать. Нет, вы чего. Давайте, я возьму автомат. Мужики, оставьте меня мужиком. Что обо мне люди подумают. А Малая, что малая подумает? Она же — моя невеста. Нет, я не согласен.

— Хочешь отца спасти? — Прохор смотрит угрюмо.

— Хочу.

— Вот твой шанс. Используй его Марат и отец, будет тобой гордиться.

Я притих. Нужно подумать. Обдумать всё. Свою жизнь, свои правила. Предпочтения. Чего я хочу. Привык об этом не думать. Всё думали за меня. А теперь вот пришла пора понять, что я есть на самом деле.

Избалованный добрым хозяином щенок? Или большой, сильный, мудрый, бойцовский пёс, с цепкой хваткой. Кто я?

Всю ночь я не мог заснуть, представлял себя в роли бабы трансвестита и мне тошнило от одной этой мысли. Но потом я вспоминал своего отца, которому сейчас, там не очень сладко. Вспоминал Малую, которая кинулась спасать моего отца. И думал, неужели я вот такой сука трус, что брошу их, наплюю, только из — за того, что тяжело мне бабой обрядиться.

Нет. Нет. Я пойду. И спасу их всех.

Пойду и спасу.

Я повторял эти слова без конца. Пойду и спасу. И так сто, двести раз.

Да, я спасу их всех. И город, и планету…

Куда разбежался. Отца хотя бы спаси и Дианку и ладушки.

Они меня ещё все узнают, мать их!

Каждый день, выполняя не слишком тяжелую работу, я понимаю всю тяжесть ответственности на меня возложенную. По сути, от одной меня зависит, удачный или неудачный исход операции. О того, насколько точно я рассчитаю время, место и обстоятельства. Как совмещу это в один важный момент. Время Х.

Волнуюсь. А ещё со мной ежесекундная тревога, боязнь разоблачения. Волнение, которое приходится тщательно скрывать под маской спокойствия и безучастности к окружающему.

Надеюсь, у меня хорошо получается, скрывать эмоции. Потому что Лысый с каждым днём всё больше мне доверяет. Болтает обо всём на свете и даже свою личную жизнь он почему — то решил обсуждать со мной.

И это — главарь банды. Человек, управляющий всем подпольным бизнесом города, и не подпольным тоже, по дороге куда — либо просит меня забежать в секс — шоп и купить ему кожаные стринги. Или крем или… короче. Меня уже знают во всех секс — шопах города.

Это конечно льстит, но и напрягает, потому что выслушивать подробности его бурно поведённых ночей что — то не сильно хочется.

Хотя, к двадцати шести годам я уже не чувствую себя ханжой и понимаю, что в мире секса есть что — то ещё кроме — парень, девушка и их неземная любовь.

А там столько всего, сколько я узнала за несколько дней, что даже не знаю, как это всё переварить и переосмыслить.

Ну вот, например как можно хотеть, чтобы меня били палкой по заднице, а ещё ко всему испытывать от этого удовольствие? А вот Лысый испытывает.

Ну а как можно хотеть, чтобы что — то запихнули в рот и подвесили, а потом в этом подвешенном состоянии… короче.

Теперь я многое поняла.

Марат, со своим всё сносящим напором желания, безумным, страстным, но, обыкновенным человеческим сексом, на сегодняшний день показался мне ландышем на этой заросшей крапивой полянке.

Да Марат вообще — идеальный.

И предпочтения его не извращенные, как у некоторых.

Если хотя бы раз, он скажет мне — Давай ка милая, я отхлестаю тебя по заднице или подвешу! — это будет последний день нашего знакомства.

Никогда я не соглашусь на такое — никогда.

Это же отвратительно. А все эти парни, переодетые в девушек, что они вообще делают? Даже не хочу обсуждать.

Нет, я конечно понимаю, что люди бывают разные, но вот лично я, если бы была парнем ни за какой миллион не нарядилась бы в такое. Ни за какой.

Даже не знаю, какие должны быть жизненные обстоятельства и в какой угол должна загнать злодейка — судьба, чтобы решиться на такое.

И тут вот я стала думать по — другому. То есть иначе. Стала ценить то, что есть лично у меня.

А что у меня есть? Марат. Вот кто у меня есть. Идеальный парень.

Мечта любой девушки, это — человек, который при виде неё вспыхивает огнём страсти и не оставляет выбора, берёт, подчиняет себе. И хочется подчиняться его сексуальному напору без сопротивления.

Марат — как раз такой. И вот это притягивает меня к нему.

Только сейчас, вдали от него, понимаю, насколько глубоко проник он в моё сердце. Всего за несколько дней.

Каждую ночь, вернее под утро, когда я ложусь в кровать, вспоминаю Марата.

Он ворвался в мою жизнь как ураган. Поставил её с ног на голову и ещё пару дней назад я этому всячески сопротивлялась.

Но сейчас, безумно скучаю по нему, по его настойчивому вниманию. Скучаю по его словечкам, неприличному, раздевающему взгляду и похабной улыбочке. Я скучаю по нему, как не оттягивай это знание, оно всё равно приходит каждую чертову ночь.

Так может это любовь?

Да нет, ну какая любовь Диана.

Это просто… короче, это не любовь.

Ночью снится мне Диана. Приходит ко мне в разных сексуальных трусиках или без них. Подходит, к кровати, проводит ладонями по моему телу, касается нетерпеливыми пальчиками сосков. Проводит дорожку по животу. Ладонь её ныряет мне в трусы. Ищет и быстро находит мой член. Он вздрагивает от прикосновений.

Диана волшебница, своими маленькими, шустрыми пальчиками делает с моим организмом удивительные вещи. Я дрожу во сне, хватаю мою девочку, подминаю под себя и любуюсь её красотой. Сначала любуюсь. До того как накрыть её рот, как ворваться языком, изъелозить губами её губы.

Чувствую её упругое тело в своих руках. Целую, облизываю торчащую, податливую грудь, втягиваю соски как в последний раз. Изгибаюсь дугой, направляю свой член прямо в неё, просовываю. Обхватывает упруго и… просыпаюсь, со своим сука членом в собственной руке.

Ну сука. Ну когда уже эта дрочильня кончится?

Тогда Марат, когда ты оденешься ба — а–а — бой. Вот тогда, может быть всё и кончится. Не раньше. Да и после того ещё неизвестно, может и останешься в бабском наряде лежать трупом. Там как пойдёт.

Нда. Член мой после этого естественно уже ничего не хочет, ни любимой ладони, то есть моей, ни какого хрена ещё. Унывает. Падает. Поникший, грустно болтается дальше, как будто и не оживал.

И так почти каждую ночь.

Все дни мы с мужиками обговариваем детали. Как всё будет, где у кого будут пушки.

Одно радует, что под платьем, которое мне купили, даже смотреть на него не хочу, так вот под ним, на моих ляжках прямо под членом спрячут два пистолета.

Вот это радует. Так надо будет их у члена примостить, чтобы ни одна падла из охранников, зная, что у меня там член по любому есть, не полезла проверять, есть член или нет.

Но если хоть кто — то из них окажется любителем потрогать в натуре хозяйство трансвестита, то тогда меня спалят со всеми моими пистолетами и членами в придачу.

На этот случай подстраховались и оденем ещё пару человек из наших в бабские наряды.

Хоть не обидно, не один я опозорюсь, если что.

Воскресенье приближалось с неутешительной скоростью и я всё ближе ощущал на себе парик и перья, которые притащили для меня. С мыслью, что одеваться всё — таки придётся, я уже кое — как свыкся. Просил только Рашида, который каким — то образом связывался с Дианой, не говорить ей, что я так оденусь и не позорить меня перед ней.