Это были чудесные минуты моего детства. Прикорнув в углу вигвама на теплой бизоньей шкуре, я прислушивался к речам опытных воинов.

Беседа затянулась до поздней ночи. Когда гости уходили, я уже спал. Сквозь сон я почувствовал, как мать заботливо подложила мне под голову подаренную Фредом книжку. Так всю ночь я и проспал на английском букваре.

ДВА ЗАРЯДА РАСКАТИСТОГО ГРОМА

Будучи честным и услужливым человеком, мой дядя Раскатистый Гром немало потрудился в эти дни для пользы нашего лагеря. Труднее стало жуликам-торговцам из форта Бентон обманывать наших людей. Все знали, что это заслуга дяди. Знали это и сами торговцы и не раз посылали ему вдогонку самые отвратительные ругательства. Но Раскатистый Гром не обижался: наоборот, он держался с торговцами свободно и где мог подсмеивался над ними. Чем больше они злились, тем веселее было ему. Они неоднократно пытались подкупить его, задаром всучивали разные товары, но дядя не поддавался — взятку он считал позором. Наконец, торговцы пронюхали о слабости Раскатистого Грома к выпивке и стали потчевать дядю водкой. Они хотели обмануть его бдительность. Дядя не отказывался, но пил украдкой, тайком от своих земляков, и каждый раз заводил с торговцом серьезные разговоры:

— Скажи, бледнолицый брат, почему ты угощаешь меня? — начинал дядя.

— Потому, что ты страшная шельма! — обычно отвечал торговец. — Но, несмотря на это, я люблю тебя.

— Значит, ты угощаешь меня по дружбе?

— А как же иначе? Только ради нее.

— И не будешь вмешивать в это дело свои нечистые дела?

— Goddam you4, где уж там!.. Я никого не обманываю. Впрочем, дружба дружбой, а бизнес бизнесом.

— Я пью только при этом условии, не иначе.

— Пей!

Дядя опрокидывал один, самое большее — два маленьких стаканчика, но от дальнейших отказывался категорически. Затем принималсяя еще более ревностно защищать соплеменников от жульничества торговцев. Как ни угощали дядю торговцы, но пользы никакой не извлекли. Они все ломали голову: как поймать Раскатистого Грома в свои сети?

Однажды с дядей произошло событие, которое разнеслось по всем северо-западным прериям. Слава Раскатистого Грома дошла до самых отдаленных вигвамов различных племен, не говоря уже о черноногих, и долгое время дядю называли не иначе, как Два Заряда. История эта повсюду вызывала веселый смех. Вот она.

Джон Смит принадлежал к богатейшим из здешних торговцев и слыл самым последним прохвостом. Он-то особенно и взъелся на дядю и все прикидывал, как бы его обезвредить. Раскатистый Гром знал об этом намерении, но, словно бросая вызов опасности, особенно часто заходил в лавку Смита и подолгу просиживал там. В магазине стояли удобные скамьи для покупателей, там можно было вдоволь наслушаться интересных рассказов бывалых людей. Под маской грубовато-веселой, добродушной беседы между Смитом и Раскатистым Громом шла упорнейшая борьба, но дядя, с его осмотрительностью индейца, все время был настороже.

Как уже сказано, наш лагерь расположился километром ниже форта Бентон, на самом берегу Миссури. Тропа к поселку проходила как раз над берегом. Здесь очень часто попадались дикие утки и другая водоплавающая дичь. Поэтому дядя всегда носил с собой ружье, заранее зарядив его дробью. То была шомпольная, заряжавшаяся с дула рухлядь, но, несмотря на свой преклонный возраст, била неплохо.

В тот памятный день Раскатистый Гром взял с собой несколько шкурок, но продавать их не торопился. Он заходил в разные лавки, приценивался и, наконец, заглянул к своему «дружку» Смиту. Связку шкурок дядя бросил на прилавке, ружье, как обычно, поставил в уголок, а сам сел на скамью.

— Хелло, Раскатистый Гром! — весело приветствовал его Смит. — Как живешь, краснокожий шпион? Уже явился ловить нас за руку, а?

— Уэлл! Суди как хочешь, брат надувала… — спокойно парировал дядя.

— Принес шкурки? Ну-ка, покажи, что там хорошего!

— Принес, принес, только для честного торговца.

— Сколько хочешь за них?

— Я сказал тебе ясно: этот товар только для честного торговца.

Нисколько не обескураженный этой колкостью, Смит осмотрел шкурки.

— Даю тебе сорок долларов.

— Тех, фальшивых, или настоящих? — язвил дядя.

— Ладно, пусть прогадаю на этом, но дам тебе пятьдесят. Идет?

Несмотря на ранний час, в лавке уже было несколько покупателей. Они с большим интересом прислушивались к не совсем обычному разговору торговца с Раскатистым Громом. Их разбирало любопытство: поддастся индеец соблазну или нет. Но дядя, заметив усмешки американцев, уперся и не отдавал шкурки, хотя пятьдесят долларов — совсем немалая цена.

— Не продам! — заявил он. — Время еще терпит.

— Как хочешь… Кстати, я только что получил партию первоклассного рома. Не отведаешь немного?

— Дай, но не более полстаканчика.

Торговец налил порцию, а дядя, всячески стараясь держаться с достоинством, бросил на прилавок серебряный полудолларовик.

— Этого слишком много! — с добродушным видом заметил Смит.

— Остальное оставь на будущее.

— Олл райт!

Лавка Смита была, пожалуй, самой большой в форте Бентон: в ней размещались десятка два покупателей на скамейках и столько же — стоя. Большинство посетителей составляли ковбои и белые трапперы — охотники за пушным зверем.

У Смита был помощник. В магазин приходило так много покупателей, что даже двое едва успевали обслуживать всех. Если Смит старался сохранять добродушное выражение лица и только в хитрых глазках светился хищный огонек, то на физиономии его помощника, американца лет двадцати пяти, была написана откровенная и самая грубая алчность. Раскатистый Гром любил наблюдать, как хозяин и приказчик не раз готовы были вцепиться друг в друга, давая волю своей волчьей натуре. Это очень развлекало его

Не успел Раскатистый Гром выпить первую стопку, как Смит снова шагнул к нему с бутылкой:

— Налить еще?

Дядя кивнул головой.

— А не слишком ли много будет? — притворно забеспокоился торговец. — Это крепкий напиток.

— Не бойся, наливай!

Раскатистый Гром выпил вторую. Шум в магазине все больше веселил его. В лавке Смита были две широкие двери: одна вела на улицу, вторая — на задний двор. На дворе в загородке разгуливало десятка полтора домашних гусей. Они хорошо были видны дяде с его места, и шумный гогот гусей был ему сейчас приятен. Настроение его все поднималось.

Пришло, однако, время возвращаться домой. Дядя встал, забрал шкурки, повесил за плечо ружье и уже собрался выходить из магазина.

— Hallo, old boy!5 Смотри, будь осторожен! — крикнул ему Смит и, когда дядя вопросительно посмотрел на него, добавил: — Это очень крепкий ром. Ты нетвердо держишься на ногах. Не упади в реку!

— Следи лучше за собственным носом, как бы он не отвалился!

— У меня-то не отвалится — я не пью, да водка и не вредит мне так, как тебе. Вон у тебя уже глаза посоловели… Если увидишь диких уток, не стреляй в них, очень тебя прошу!

— Почему не стрелять?

— Жалко заряда: наверняка промажешь!

Этот разговор привлек к себе общее внимание. Чтобы поддержать шутку, американцы начали внимательно и недоверчиво присматриваться к индейцу, словно он и в самом деле был мертвецки пьян. Дядя чувствовал себя немножко навеселе, но не пьяным, и приставание американцев раздражало его.

— Я еще ни разу не промазал! — самоуверенно заявил он.

— Ну, так сегодня промажешь, даю голову на отсечение! — решительным, не терпящим возражения тоном заявил Смит и снова пристально посмотрел на дядю. — Что верно, то верно, краснокожий брат мой: глаза у тебя мутные и ты не заметишь утку даже за двадцать шагов. Советую тебе, не стреляй сегодня.

— Глупости плетешь, чепуху! Ты хочешь меня разозлить, но это тебе не удастся.

Смит обратился к собравшимся трапперам, как бы призывая их в свидетели:

вернуться

4

Проклятье! (англ.)

вернуться

5

Эй, старина! (англ.)