Я не знала, кто прислал мне это видео и что ему от меня было нужно, но кое о чем догадывалась.

Трясущимися пальцами, я удалила видео с телефона и стерла сообщение. Словно ничего не было!

Но пять кошмарных слов словно выжгли клеймом внутри.

«Я знаю, где они живут…»

«Я знаю, где они живут…»

«Я знаю, где они живут…»

В каждом ударе пульса по вискам.

Я отошла как можно дальше от веселящейся компании, направилась в дом, зашла на кухню и открыла большой холодильник, ища прохладный напиток.

Мне было жарко и душно от страшных мыслей, но когда я дотронулась до своего лба, поняла, что пальцы стали совсем ледяные.

Отражение в зеркальной поверхности захлопнувшейся двери холодильника показало сильно побледневшее лицо.

Я с трудом узнала в нем себя.

Б-ж-ж-ж-ж…

Б-ж-ж-ж-ж…

Телефон начал размеренно вибрировать. Я положила его на мраморную столешницу и сейчас он, вибрируя, полз в мою сторону.

Волосы на затылке зашевелились от ужаса. Не было ничего иррационального в телефоне, двигающемся от сильной вибрации.

Но я уже перепугалась до самой смерти и чувствовала себя героиней фильма ужасов.

Добравшись до края столешницы, телефон, соскользнув, шмякается на пол, упав экраном вниз.

Наверное, сенсорный экран мгновенно покрылся трещинами, но и падение не останавливает упорного движения телефона к моей ноге. Он, словно ядовитая змея, которая не прекращает атаковать даже после того, как ей обкромсали половину тела.

С большим трудом я заставляю себя наклониться и поднять с пола устройство.

— Алло? — выдыхаю едва слышно и цепляюсь за столешницу, чтобы не упасть.

— У них симпатичный домик, — лениво произносит мужской голос. — Твои родители производят впечатление крепкой, любящей семьи. В таких семьях принято дорожить своими близкими…

Наглецу хватило бы произнести и один гласный звук, чтобы я узнала мужчину по уверенным, хрипловатым вибрациям низкого голоса.

Анваров Амир.

— Зачем вы пугаете меня?

Мой голос звучит иначе, чем я привыкла, выше на несколько тонов.

— Я? Пугаю? Нет, я лишь демонстрирую возможности. Демонстрация на скорую руку…

— Это было очень наглядно! — начинаю нервно ходить по просторной кухне кругами. — Что вам от меня нужно?!

— Я уже озвучил свои желания. Не в моих правилах повторять по сотне раз одно и то же. Поставив перед собой задачу, я всегда добиваюсь желаемого результата, невзирая на сложности.

— Моя семья здесь ни при чем! — выдавливаю из себя. — Не трогайте их!

— Я никого не тронул. Еще не тронул, — допускает небольшое, но очень важное уточнение.

Я не могу допустить, чтобы Анваров навредил моей семье.

Но и малыша отдать тоже не могу! Потому что он — часть моей семьи, часть меня. Я многое отдала, чтобы иметь возможность стать мамой, и дело не в финансах, отнюдь не в них.

У меня возникает ощущение, что забрав ребенка, Анваров вырвет у меня сердце из груди еще теплым, бьющимся, и безжалостно раздавит в алчной ладони.

Что же делать? Неужели нет выхода?!

— Я могу подумать? — спрашиваю едва слышно.

В ответ звучат короткие гудки.

Он сбросил вызов. Отключился.

Я набираю его номер. Но в ответ слышу лишь хладнокровный, механический голос, повторяющий стандартную фразу о том, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

— Светик, ты куда пропала?

Голос Юры наплывает удушающей волной. От присутствия бывшего мужа становится еще хуже, я совсем не вижу в нем защитника или мужчину, на которого могу положиться.

На месте когда-то любимого мужчины я вижу лишь ходячее разочарование. Юра боится выглядеть неудачником в глазах своих друзей и вопреки всем моим просьбам не плести небылицы, наврал с три короба, активно подогревает слухи о том, что мы снова вместе и даже… даже присваивает себе отцовство!

Чужие заслуги себе приписывает!

— Ничего, скоро вернусь, — отвечаю с нервной улыбкой. — Просто искала попить.

— И как? Нашла?

— Нет?

Юра молчаливо распахивает холодильник и показывает рукой на полки, забитые всякой выпивкой: пиво, диззи, тоник, сидр…

— Ты в положении, Свет. Конечно, тебе ничего из этого нельзя. Но я всегда могу сделать твой любимый апельсиновый фреш с перечной мятой. Хочешь?

Юра достает несколько апельсинов и жонглирует ими с легкой улыбкой на улице. Совсем недавно он меня запугивал, но сейчас снова играет роль милого парня!

— Лови!

Без предупреждения он запускает в мою сторону апельсины один за другим.

Я запоздало вспоминаю, что раньше это было одной из наших любимых игр, но сейчас я чувствую себя разбитой, выжатой и, честно говоря, не испытываю ни малейшего желания вспоминать и пытаться оживить давно сгнивший труп наших прошлых отношений.

Один апельсин пролетает мимо цели и приземляется на пол, два других я успеваю словить, но без всякого изящества, неловко опускаю их в мойку.

— Помой апельсины, я пока достану мяту и блендер, — распоряжается Юра.

— Знаешь, я уже перехотела пить.

— Ты какая-то странная сегодня, дерганая.

— Может быть, у меня на то есть причины?!

— Я их решу, — обещает Юра. — С тобой я держусь по-свойски, но я стал влиятельным человеком, у меня большие связи. Если у тебя есть сложности, не стесняйся, выкладывай.

В ответ я красноречиво вздыхаю. Почему я так уверена, что Юра все снова профукает?

— Ничего такого, Юра. Не бери в голову. Просто я рассчитывала отдохнуть, а не копаться в прошлом.

— Ты взвинчена из-за моих слов и настойчивости? Прости, я немного перегнул, признаю. Просто хочу второй шанс для нас двоих и готов меняться, а ты сторонишься меня так, словно мы — чужие.

— Мы и есть чужие, Юра. Были родными и близкими, но стали чужими. Так случается в жизни, — говорю механически.

— Но я хочу, чтобы мы снова сблизились! Очень хочу!

Юра уже достал блендер, в котором есть встроенная соковыжималка. Он сам тщательно промывает апельсины и веточку перечной мяты, чтобы сделать для меня фреш.

Я обеспокоенно кручу между пальцев телефон. Снова набираю номер Анварова и получаю то же самое уведомление о выключенном телефоне.

Потом набираю домашний телефон родителей, зная, что к телефону первым подойдет папа. Именно так и происходит.

— Алло.

— Привет, папа. Это я.

— Света? Как дела? У тебя все хорошо?

— Да, конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Ты звонишь на домашний номер поздно вечером. Это немного необычно, поэтому я спрашиваю, все ли у тебя в порядке.

— У меня все в порядке, а у вас? — голос предательски дрожит.

— Ты плачешь что ли, зайчонок? — мягким голосом интересуется папа.

— Нет, не плачу.

После ласкового обращения мой голос становится совсем гундосым и слезы скрыть не получается.

— Ревешь, еще как! Что стряслось? Маму позвать?

— Нет-нет, маму не надо. Она разохается, ты же знаешь. Я просто немного соскучилась, накатило… Иногда бывает.

— Гормоны до сих пор шалят, — усмехается папа. — Эх, моя Томка в беременность так сильно чудила. Помню, мы как-то поехали большой компанией отдыхать на природу. Лес, чистый воздух, песни у костра, шашлыки, землянику собирали… День был чудесный. Посреди ночи Тома меня будит со словами и говорит: «Хочу селедку с грибами!» Я ей отвечаю: «Томка, какая селедка, до города сорок километров, спи давай!» Она ревет, ни в какую не успокаивается. Селедку хочу, и все тут. Начала собираться, представь. Водить машину она никогда не умела. Говорит, сяду на велосипед и поеду за селедкой… Ничего не поделаешь, пришлось заводить машину и ехать за селедкой. Темно, почти ни черта не видно! По пути мы в грязи увязли, я свой жигуль проклятый толкал минут сорок, чтобы из ямы выбраться! Потом долго пришлось искать круглосуточный магазин, чтобы купить селедку… Селедку с грибами найти не получилось. Отдельно купил грибы и селедку. На капоте расстелил газетку, кое-как разделал рыбу… Томка у меня из пальцев эту селедку выхватывала и за грибами ныряла в банку! Потом возвращаться пришлось и, как назло, бензин кончился. Ходил с канистрой на заправку! Когда вернулись, я уже пропустил утренний клев, между прочим, — жалуется папа. — Но зато какой зайчонок у меня вырос!