Амир

Света в небольшом ступоре. Тем временем юбка уже начинает скользить вниз, к ногам Раисовой. Я понимаю, что сейчас у папочки Амира точно будет секс!

Лана пытается сказать мне нет, но я целую ее жадно и ломаю остатки сопротивления. Она извивается в моих руках и сама, сама наталкивается на большую и крепкую потребность…

Черт, она просто охеренная!

— Ты красивая, — вырывается нечаянное признание.

— Ага. Очень. С большим животом и распухшими ногами, — вздохнув, Света показывает на след от туфли, отпечатавшийся на ступне. — Сегодня я больше не влезу в эти туфли и не смогу идти.

— Нашла о чем беспокоиться. Я все организую.

Я рад, что она сдалась мне, так рад, что щедро сыплю безумными словами, обещая то, чего ради девушек давно не делал просто так:

— На руках отнесу, если надо. Лучше расслабься и подготовься к лучшему массажу в своей жизни.

— То есть массаж все-таки будет? — уточняет Света, плавясь, растекаясь жаром в моих руках.

— Будет. Я всегда исполняю свои обещания. Всегда…

Крепко обхватив Лану за ладонь, веду за собой. С честным планом дойти до спальни и не сорваться раньше.

Но сложно, реально сложно! Я готов настолько, что почти больно. Не свожу алчного взгляда с ее сияющих глаз.

Мы проходим мимо коридора, полные обоюдного желания близости, целуемся жадно, гладя друг друга ладонями, проникая под одежду, как вдруг…

Громкий звонок в дверь.

Света вздрагивает, останавливается. Дымка желания тает.

— Кто-то пришел!

— Ерунда, наверное, тебе принесли квитанции. Не отвлекайся! — шепчу, прижав ее к стене.

Наслаждаюсь атласной мягкостью кожи округлых бедер и упругой попы. Раисова намного ниже меня и приходится подсадить на комод, чтобы добраться до губ и спуститься ниже, на шею, а оттуда на грудь. Расстегнув лифчик, спускаю его до самой талии, окончательно теряю голову от открывшихся перспектив.

— Стой! — пихает меня в плечо Светлана. — Звонок.

— Я его сейчас к чертям вырву! — бью ладонью по стене. — Где у тебя инструменты? Перережу провод, чтобы не беспокоили!

— Не надо… — говорит севшим голосом. — Слышишь? Два раза дзинь, короткая пауза, три раза дзинь и длинная пауза. Потом все повторяется.

— Это что, азбука Морзе?

От возбуждения я начинаю плохо соображать. Мозги на раз отключило.

— Нет! — говорит Света, облизнув припухшие губы. — Это мой папа.

— Чего?! Ты уверена?

Света прислушивается, кивает:

— Уверена. Это папа! — говорит с улыбкой, но потом потом с паникой добавляет. — Ой, боже! Это мой папа! А я тут почти голая! Сними меня с комода немедленно!

— Давай не будем его пускать?

— Будем! Сними меня, а? Не то сама прыгну.

— Света, тебе не пятнадцать! Не стоит бояться. Давай мы…

— Мой папа прилетел из Казани! Срочным рейсом вылетел… Он думает, что у меня все плохо.

— Интересно, почему он так думает?

— Он услышал голос Юры, когда разговаривал со мной по телефону. Может быть, решил, что меня нужно предостеречь от отношений с ним или хочет убедиться, что я не соврала, когда сказала, что между мной и Юрой все кончено. В общем, папу нужно запустить!

Вздыхаю. Снимаю Свету с комода, она торопливо приводит себя в порядок, криво застегивает лифчик и пытается застегнуть рубашку, крикнув громко:

— Иду-иду! Папа, это ты?

В ответ громкий, короткий, утвердительный «дзынь» подтверждает ее слова.

Папа Светы в гости пожаловал, испортил мне всю малину!

Что за фигня, блин?!

Родители мне кайф лет с пятнадцати не ломали! Раисова бросает на себя взгляд в зеркало.

— Боже! Выгляжу ужасно! Одежда мятая, губы припухшие. На шее… Анваров, скотина! Ты мне что, пять минут назад, засос поставил?!

Раисова распускает волосы, пытаясь прикрыть засос.

Бесполезное занятие! Видно же, что нас оторвали от приятного занятия…

— Скажи, как я выгляжу? — спрашивает с нервной улыбкой.

— Как заведенная и неудовлетворенная.

— А если серьезно?

— Серьезно и говорю.

— Ой, ну тебя! — машет, подходит к двери. Еще раз осматривает себя. — Анваров! — шипит в мою сторону.

— Ну что еще?

— Ширинку застегни! Трусы выглядывают…

— Ширинку? Когда я успел ее расстегнуть?

— Это не ты, — краснеет, — Это была я.

— Может, ну его, твоего папашу?!

— Папу нельзя не запустить! К тому же у него есть свои ключи…

Ключи в руках отца — весомый аргумент.

Приглаживаю волосы пальцами.

— Хорошо, — выдыхаю. — Но постарайся избавиться от папаши как можно скорее.

— Амир!

— Потому что я хочу продолжить с того места, на котором мы остановились.

— Займись делом. Свечи задуй, — остужает мой пыл. — Они не очень качественные и воск быстро перетекает.

— Боишься пожара?

Света кивает, напоследок взглянув на свое отражение в зеркале. Боится показаться перед отцом растрепанной. На твоем месте, Раисова, я бы боялся пожара в моих штанах. Все к чертям сгорит!

— Спрячься в спальне и не выходи, — раздает указания.

— Чего-о-о-о?

— Ничего! Я не буду показывать папе тебя. Я вообще не представляю, что будет дальше и как это все родителям объяснять!

Мне ничего не остается, только в спальню свалить. Приходится опуститься на пол и корячиться, задувая свечки. Когда зажигал, неудобств не замечал, а сейчас мне и старый паркет показался горбатым, и ковер недостаточно пушистым и мягким…

Никогда раньше я не делал такого!

Опять. Чем рядом с Раисовой ни займись, окажется, что прежде я подобного не совершал.

Что за ведьма такая, появилась в моей жизни снежной лавиной?!

Я только что и делаю, прыгаю дрессированным песиком.

Я же волк, волчара, мать вашу, хищник! Глава стаи…

Авторитетно должен свои условия выставлять и брать. Брать все, что хочется и все, что могу взять. Это в моей крови.

Пока я мысленно возвращаю себе скипетр власти и уверенность, воск одной из свечек перетекает на пол и лужица застывает на ламинате.

Фитилек кренится на бок. Опасность пожара близка, как никогда. Я просто накрываю маленькую свечу, потушив пламя ладонью.

В отдалении слышатся приглушенные голоса — женский, сладкий перезвон голоса Ланы и решительный, взбудораженный мужской бас.

О чем говорят, интересно? Топчусь у двери. Ни черта не слышно! Наверное, Лана провела отца на кухню и закрыла там дверь.

Опять она меня ущемляет, заставляет поступать, как ей хочется.

Все, хватит с меня! Я был добрым, я пытался быть милым, я планировал быть заботливым с ней.

Теперь буду собой!

Решительно выхожу и прямиком на кухню.

Дверь в сторону!

От неожиданности Лана вздрагивает, а ее отец подозрительно отточенным жестом тянется в сторону сумки, стоящей на соседнем стуле.

Оружие у него там, что ли?! Или что-то другое?

— Это еще кто? — спрашивает отец Раисовой.

Большие глаза Светы полны немого укора. Вижу, как она судорожно пытается придумать оправдания.

— Папа, это… это… — Лана не может найти слова оправдания.

— Амир Анваров, — представляюсь сам. — Лана — моя невеста!

Немая пауза длится несколько секунд. Отец Светы пялится на меня во все глаза.

В этот миг главное повернуть ситуацию для себя выгодной стороной.

Достаю из пиджака визитку. Лаконичный черный дизайн, тисненные золотые буквы. Словом, ничего лишнего, кроме нужного впечатления роскоши и власти.

— Вы должны были слышать обо мне, — протягиваю отцу визитку двумя пальцами.

Он берет ее не колеблясь, читает внимательно написанное.

— Кхм… Кое-что слышал, — признается неохотно. — Не лично о вас, Амир, но фамилия ваша кажется мне знакомой.

Отец Светланы смотрит на меня внимательнее, отмечая детали.

Присматривается.

Теперь понятно, откуда у Ланы восточные черты проглядывают во внешности, пошла в татарина-отца. Он выглядит решительно настроенным, полным сил. Это вам не какая-то тюбетейка, гоняющая сказки за пиалой, но мужчина, которого мое появление потрясло и насторожило.