Однажды вечером, вернувшись из очередной поездки, он вошел в дом и сел, не поздоровавшись ни с ней, ни с ребенком. Валентина понимала: сейчас лучше держаться как можно незаметнее и ждать, пока он успокоится и станет, как обычно, холоден и занят исключительно свиньями. Однако ночью, когда Валентина уже была в постели, он подошел и, вместо того чтобы молча уснуть, разделся сам и сорвал с нее одежду. За три года, что она провела в этом доме, муж впервые потребовал от нее исполнения супружеского долга. Он попытался заняться с ней сексом, но не смог достичь эрекции. Она всеми силами ему помогала, сделала ему минет, ласкала, но ничего не действовало. В конце концов он ударил ее по лицу, разбив губу… И тогда, облизывая кровоточащую ссадину, добился нужного состояния и вошел в нее.

В этот момент Валентина вспомнила, о чем ее свекровь Рамона рассказывала перед смертью. Тогда она не хотела ей верить, подозревала, что это бред женщины такой же больной, как окружавшие ее мужчины. По словам Рамоны, однажды, еще до появления Валентины на ферме, она вышла прогуляться и увидела Антона. Ему было семнадцать, до совершеннолетия оставались считаные недели. Он занимался сексом с девушкой из деревни, они лежали на грядке неподалеку от свиных загонов, Антон сверху. Рамона хотела пройти мимо, но вдруг заметила кровь на земле. Подойдя ближе, она увидела, что девушка мертва, а он будто этого не замечает... Она закричала, пинками согнала его с тела, увела домой, не понимая, как теперь быть: он чудовище, но все-таки ее сын. Антон клялся, что не виноват. Что эта девчонка издевалась над ним, обзывала импотентом. Он не хотел причинить ей вред, просто оттолкнул. А она упала на землю и разбила голову о камень. Кровь привела его в возбуждение. Как будто что-то в него вселилось…

Рамона рассказала все мужу, и он заперся с Антоном в подвале. Побил его, но сдавать в полицию не собирался. Антон единственный мог управляться с фермой, его братья — Серафин и Касимиро — мало чем отличались от животных. Когда тело девушки нашли, Антона никто не заподозрил. А отец поспешил женить его на Валентине — нищая уборщица из борделя была идеальным вариантом. Дамасо был уверен, что она удовлетворит его сексуальные аппетиты, и сын перестанет прибегать к насилию.

Но Рамона уверенности мужа не разделяла. Она понимала: Антону нужны плоть и кровь, чтобы быть мужчиной, и однажды, рано или поздно, Валентине придется ему это дать. Эпизод с разбитой губой подтверждал правоту свекрови, но подобное случалось редко. По какой-то причине Антон уважал Валентину. А женщин, встреченных во время разъездов, — видимо, нет.

— Причина смерти предсказуемая — разрыв трахеи и левой сонной артерии крюком для туш.

Буэндиа докладывал коллегам о результатах вскрытия. Настроение в отделе было мрачное, всех охватило уныние.

— Это вы его упустили! — не сдержался Сарате. — Единственную ниточку, которая могла привести нас к Ческе.

Элена положила руку ему на плечо, пытаясь успокоить. Но пламя ссоры уже разгоралось.

— Операция была хорошо организована, все по протоколу, — защищался Ордуньо.

— Три подразделения! Три подразделения на одного слабоумного, и вы не справились.

— Сарате, хватит, — одернула его Элена.

— Знаешь, как этот слабоумный бегал? — возмутилась Рейес.

— Надо было нам самим поехать! — резко бросил Сарате Элене.

— Он бы и от вас сбежал.

— Прекрати, Рейес, — одернул Ордуньо. — Какой смысл оправдываться? Мы его потеряли, точка.

Буэндиа громко откашлялся.

— Можно мне продолжить?

Сарате закрыл лицо руками. В наступившей тишине слышалось его тяжелое дыхание. Элена махнула рукой, приглашая Буэндиа продолжить.

— У трупа рваная рана бедра вследствие попадания пули.

— Я пытался его остановить, и пришлось выстрелить, — объяснил Ордуньо. — Надеюсь, не насмерть ранил.

— Его смерть не связана с твоим выстрелом, — уверенно заявил судмедэксперт. — Этот человек точно знал, что надо делать, чтобы умереть за несколько секунд. Не из тех горе-самоубийц, которые дергаются и ловят ртом воздух, пока их не спасут. Этот был готов на все, лишь бы не отвечать на вопросы.

Все молча подумали о том, что хотел скрыть слабоумный, какие тайны он унес с собой в могилу. Тишину нарушила Марьяхо:

— Мы знаем, кто он?

— Боюсь, что нет, — ответил Буэндиа. — Документов нет, мобильного нет, ни одной татуировки… Отпечатки пальцев совпадают с найденными в квартире на Аманиэль, но ни в одной базе данных они не фигурируют.

— По крайней мере, мы знаем, что он — один из похитителей Чески.

— Так и есть. — Буэндиа согласился с Ордуньо. — Это подтверждает еще одна деталь. В его крови обнаружен азаперон, основное действующее вещество в составе азаперонила.

— Человек принимал препарат для свиней? — изумилась Рейес.

— Похоже на то. Следов от инъекций нет, значит, он пил его прямо из ампул. Препарат сильнейший, значит, человек, который давал ему азаперонил, рассчитывал на мощный транквилизирующий эффект.

— Хочешь сказать, что слабоумный был бешеным? — уточнил Сарате.

— Я просто сообщаю результаты вскрытия. Есть еще интересные данные. На коже пениса раздражение, есть признаки баланита — воспаления крайней плоти и головки. Последствия плохой гигиены и избыточной половой активности.

— Ему давали азаперонил, чтобы снизить либидо, — осторожно предположила Марьяхо.

— Вот и у меня такое впечатление.

Наступила тишина. Всем представлялись жуткие картины: Ческа в руках человека, который принимает препараты для свиней, чтобы обуздать приступы похоти.

Женщина, с которой они говорили на улице Аманиэль, утверждала, что в ту ночь слышала в квартире хрюканье. Его издавал этот человек? Выражал таким образом сексуальное влечение? Сарате первый, не выдержав, прервал молчание:

— Эта тварь держала Ческу в плену. Я не верю, что нет способа выяснить, кто он и где жил.

— Кое-какие зацепки есть, — ответил Буэндиа. — Под ногтями, на одежде и на обуви следы навоза, руки крепкие, как у человека, привычного к тяжелой работе, по всему телу следы от укусов… Все это заставляет предположить, что он жил на свиноводческой ферме.

— Тогда надо прочесать всю область, ферму за фермой, чего мы ждем? У нас же есть фотография этого типа? Будем ее показывать; кто-нибудь да должен его узнать.

— Не факт, что его узнают, — возразил Буэндиа.

— Неужели его никто не видел? — не верил Сарате. — Он что, жил взаперти?

— Если немного успокоишься, я объясню тебе ход своих мыслей.

Сарате кивнул, и судмедэксперт не упустил возможности в очередной раз откашляться.

— На теле нет следов от прививок, хотя в его возрасте должен, по крайней мере, быть рубец от БЦЖ на плече или на бедре. Никаких швов от операций, ни единой пломбы. Нескольких зубов не хватает, но, судя по повреждениям десен, ему их вырывали, как животным, — зажимали клещами и дергали изо всех сил.

— Ты хочешь сказать, что он никогда не был у врача? — уточнила Элена.

— Похоже, первым врачом, который его осматривал, стал я.

Все уставились на Буэндиа, ожидая продолжения.

— Когда я изучал результаты вскрытия, то вспомнил один случай. На краю деревни, откуда родом моя жена, жила супружеская пара. Хорошие люди, добрые соседи. С ними никогда не возникало проблем. Но когда они погибли в автомобильной аварии, выяснилось, что у них был сын, о котором никто не знал, — в те времена таких называли деревенскими дурачками. Ему было двадцать с небольшим, о нем прекрасно заботились, но прятали от людей. Он жил в доме, но никогда не выходил на улицу; родители его стыдились. Боюсь, что раньше в сельской местности подобное случалось нередко.

— Точно, я тоже знаю похожий случай, — кивнула Марьяхо.

Элена посмотрела на нее в изумлении: сама она слышала о таком впервые.

— Думаешь, здесь может быть то же самое?

— Не исключено. Хотя мы знаем, что этот хотя бы выходил за рецептами на азаперонил.