– Хорошо, – киваю головой, уже лучше, – а если мне нужно будет отлучиться по делам личного характера? – я ставлю многозначную паузу.

– Ну после дел личного характера, если мы с вами подразумеваем под этими словами одно и тоже, то мне будет достаточно справки от инфекциониста, что вы здоровы и чисты.

Господи! О чем он говорит? Мое лицо вспыхнуло от стыда и смущения.

Какой же он грубый, прямолинейный. И совсем бестактный.

– Я не это имела ввиду, – отвернулась от Титова, пренебрежительный взгляд которого чувствую на себе до сих пор.

– Ну, вот и отлично. Тогда давайте закрепим наше соглашение подписями и я пожалуй пойду. У меня на сегодня назначено еще много дел. А к вам я заехал лишь только потому, что находился совсем недалеко, когда мать позвонила, – он направился в мою сторону.

А у меня дыхание перехватило от того, что я еще ему должна задать один вопрос.

– Дава те, где тут нужно ставить подпись? – Богдан склоняется надо мной, и я понимаю, что пропадаю.

Его запах окутывает меня, невероятно свежим мужским ароматом и я плыву, как малолетняя школьница, попавшая на концерт своего любимого певца.

Голова кружится и в пальцах стало столько слабости, что ручка мне кажется непомерно тяжелой и выскальзывает из рук.

Лихорадочная паника захватывает мой разум. Я нахожусь в диком смятении от непонимания того, почему меня так  штормит от присутствия Титова.

Со мной подобное происходит впервые!

Я подношу ладонь ко рту и закрываю нос и рот. Меня от навалившихся эмоций вот-вот стошнит.

Я вскакиваю со стула и бегу в туалет, чувствую как мою спину сверлит непонимающий взгляд Титова.

– Настя, – окликает он меня, но я уже прячусь за дверь.

Подбегаю к раковине и делаю глубокий вдох, пытаясь прогнать тошноту. Включаю ледяную воду, брызгаю себе в лицо. И как только сходит с меня пыл и паника, и я начинаю ясно соображать, низ живота скручивает в тугой узел так, что дышать становится сложно. Я все поняла. Все поняла.

Вышла из туалета на трясущихся ногах и скорее всего бледная как мел, я это поняла по встревоженному взгляду Титова.

– Настя, что случилось? – Титов старается сохранить спокойствие и равнодушие, но его взгляд и голос выдавали его переживания.

– Богдан Дмитриевич, – я вытерла рукавом толстовки лоб, – вы меня простите. Но я вынуждена отказаться от работы.

– ЧТО? – взгляд Титова сказал за него все.

Я бы несколькими минутами ранее поглумилась над ним. Возможно высмеяла, но сейчас…

Я смотрела на него и только лишь сильнее убеждалась в том, что влюбилась в него сразу же, еще в первый день, когда увидела у себя на пороге квартиры.

– Я поняла, что не смогу Веронике дать ту заботу, о который вы просите, – сбиваясь на каждом слове отвечает мне девушка.

А я смотрю на нее и не верю, что Настя способна на такую подлость.

Я же ей полностью доверился. Надеясь на то, что она не из тех, кто может кинуть в самый сложный момент, а оказалось, что передо мной стояла одна из тех, кто плюет на свои обещания, и на принципы о которых так громко кричала несколько минут назад. Черт, как же я жестоко ошибся!

Горечь разочарования вязкой жижой растекается в груди.

Не думал, что второй раз наступлю на те же грабли, но видимо это моя карма.

Смерив девушку холодным взглядом отхожу обратно к столу и подхватив папку с договором кидаю ее в мусорное ведро.

– Я вас услышал Настя, – резко отвечаю ей, подмечаю, что подбородок у девушки начинает дрожать, – не стоит разыгрывать передо мной спектакль. Но было бы более честнее с вашей стороны не тянуть резину, и сразу дать мне понять о том, что не намерены работать у меня.

Я внимательно смотрю на девушку, жду от нее хоть каких-то объяснений, но она упорно продолжает молчать, потупив взгляд в пол. И меня все больше начинает это злить.

– Вас что смутил договор? – задаю вопрос, чтобы хоть как-то вызвать ее на диалог.- Или вы обиделись про справку? Ну возможно я перегнул с шуткой. Прошу извинения. Но вы же должны понимать, что вам придется переехать ко мне и жить как с Вероникой так и со всеми домочадцами двадцать четыре на семь?! Идя на подобную работу, вы же становитесь частью нашей с Вероникой семьи! – последние слова говорю уже на повышенном тоне.

Мне было обидно столько не за ситуацию в целом, сколько за то, что я так быстро и безоговорочно доверился этой, по сути чужой для меня девушке. Мать оказалась в какой-то мере права. Эта девушка нам не подходит, слишком фальшивая.

– Извините, – только и услышал на свое возмущение.

– Ладно. Насильно мил не будешь, – сжимаю челюсть и направляюсь к двери. – Я сегодня же попрошу помощницу найти вам замену. А пока прошу чисто по-человечески, не оставляйте мою дочь без присмотра. Деньгами не обижу. Обещаю. Я могу быть благодарен.

На Настю я больше не смотрю. Мой взгляд прикован к кроватке. С тяжелым сердцем покинул палату, потому как доверия больше не было к девушке.

В голове тут же начали всплывать разные истории про нянек и каждая была хуже предыдущей.

Найти замену Анастасии будет нелегко. Я это понимал. Но и оставлять ее наедине с ребенком я тоже не мог. Рисковать в таком деле я не смею. Откуда мне знать, что взбредет Насте в голову в следующие несколько часов? Выйдя из палаты, я направился к сестринскому посту.

За стойкой-столом сидела взрослая женщина, заполняла какие-то бумажки.

– Здравствуйте, – здороваюсь с ней, привлекая к себе внимание.

– Здравствуйте, – отвечает она, с интересом рассматривая меня, – вы простите из какой палаты?

– Триста пятая. Титов Богдан Дмитриевич. Там дочка моя лежит, – напоминаю ей, хотя по моим ощущениям, меня здесь уже должна была бы знать, каждая собака.

– Ой, извините Богдан ...эм…

– Дмитриевич…

– … да-да. Что-то случилось? – засуетилась она, вопрошающе глядя мне в глаза.

– Не то чтобы случилось, просто у меня есть одна маленькая просьба, – достаю тысячу рублей и протягиваю медсестре, – присмотрите за палатой. Няне нездоровится сегодня. Вдруг что-то понадобится либо ей, либо дочери. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Медсестра жадно цепляется за купюру взглядом и я понимаю, что да, она сделает все о чем я ее прошу.

– Конечно Богдан Дмитриевич, – женщина вытягивает из под моих пальцев тысячу и кладет ее в ящик, – можете на меня рассчитывать.

Я киваю ей в ответ и развернувшись покидаю этаж и само лечебное учреждение в течении пяти минут.

Неприятный осадок после общения с Анастасией не перестает меня мучить. Я все время в мыслях возвращаюсь к ее отказу. И не могу понять, какая же причина могла повлиять на принятие ею, такого решения?

Договор? Вряд ли. Мы с юристом прописывали стандартные пункты, которые обычно должен соблюдать Работник перед Работодателем. То что я добавил от себя, было не так уж и значительно. Эти пункты были прописаны и на первом листе. Я просто решил заострить на них особое внимание.

Тогда что же?

Моя мать? Может она что-то сказала Анастасие в тот момент, когда меня не было рядом? Хотя няня вряд ли бы стала молчать. Обязательно сказала бы. Но в этом я уже был не уверен.

Сажусь в машину. Достаю телефон и набираю номер матери. Она отвечает мне сразу.

– Да, сынок. Что-то случилось? – в голове тут же щелкает, откуда такой вопрос.

– Ты что-то говорила Насте? Может запугивала ее? – мой жесткий тон, который направлен на женщину, призван сбить ее с толку.

– Что? Я не понимаю тебя Богдан? – мать включает защиту мгновенно, изображает дурочку.

– Настя отказалась работать у меня. Это ты приложила к этому руку? – давлю на нее.

– Я ничего такого ей не говорила Богдан, – отвечает после недолгого молчания мать, – но я же тебе говорила! Что эта девка с улицы! И ничего хорошего от нее нечего ждать. Если примешь мою помощь,я могу поискать для Вероники няню в нормальном агентстве.