– Ради родного сына, можно и постараться, – тут же отвечает отец, – ладно Богдан. Мое дело предложить, а твое разумеется отказаться. Но хочу тебе дать один маленький совет. Возвращайся в компанию. Ты должен управлять, а не заниматься вот этим всем балаганом.Ты вот с этим со всем, напоминаешь мне самого настоящего обиралу. Не для тебя это все Богдан. Ты только позоришь нашу фамилию…

– Пап, тебе лучше уйти, – цежу сквозь зубы.

Не позволю ему называть свой бизнес, поднятый с нуля, балаганом. Я в него столько вложил труда. Да были моменты, когда пришлось связаться с криминальным миром и даже пожить в нем, но я смог оттуда вырваться прежде чем ловушка захлопнулась. В свое время все лицензировал и теперь я чист - не подкопаешься.

Былые времена прошли. Все изменилось, как и я.

– Не рычи на отца. Молоко на губах еще не обсохло. Тебя тридцать четыре, а ведешь себя, как юнец, – старика понесло.

Я сжимаю челюсть с такой силой, что слышу скрип зубов.

– Базар фильтруй, батя, – мой взгляд заволакивает красной пеленой гнев, – я тебе не терпила. Слушать твой гнилой разговор не буду.

Наши взгляды с отцом схлестнулись, смотрю на него в упор не сводя глаз.

– Вот и вскрылось то, чего я опасался. Как говорится с кем поведешься, тем и станешь. Отморозков нужно из своего окружения убирать Богдан. Они портят твою кровь, – отец, еще несколько секунд не отпускает мой взгляд, а потом резко отворачивается, – я завтра жду тебя у себя в офисе. У нас с Никольским есть к тебе предложение. Не отказывайся. Подумай, – заканчивает отец.

– Я тебе сразу скажу: нет, – отвечаю ему, продолжая сверлить его гневным взглядом.

– У тебя есть время до завтра, – игнорируя мой ответ отвечает старик, – и прошу тебя научись уже контролировать свои эмоции. А то с такими нервишками, точно к зекам поехать можно. Добей уж отца чего там, не жалко же, – мужчина скривил губы в усмешке.

Я молча наблюдаю за отцом. Как тот покидает склад и даже не оборачивается. Открываю приложение и продолжаю смотреть на экран. Злобно сверля его.

– Ненавижу, – цежу сквозь зубы.

Я была раздавлена: и тем что я отказалась от работы и тем что влюбилась в Титова, да и ситуацией в целом.

Стоило только Богдану покинуть палату, меня пробрало на слезы.

А позже пришлось даже сходить к медсестре и попросить валерьянки. Женщина оказалась такой отзывчивой, что не просто дала таблеток, но и укол сделала, от которого вырубилась на пару часов.

Когда встала, глаза в кучу. Понять ничего не могу. Только сердце в груди трепещет от тревоги и волнения. И только когда посмотрела на кроватку, поняла отчего мне так не спокойно. Кроватка оказалась пуста.

Вскочила на ноги и тут же пошатнулась. Пришлось даже сесть обратно на кровать.

Что за дрянь мне эта коза уколола? – немного подышав, снова встала на ноги.

Не так рьяно как хотелось бы, направилась к двери.

В груди нещадно клокотало сердце от испуга.

Вспомнила, как Богдан просил не оставлять Леру одну присмотра, а что я сделала? Пожалела себя и уснула?

– Господи! – завидев дежурную медсестру проговорила громко. – Постойте! – окликаю ее, потому как женщина очень сильно торопиться.

– Ох, вы проснулись? Славно. Пойдемте за мной, – быстро говорит она, манит меня за собой.

– У меня ребенок пропал! Вы не видели кто ее забрал? И почему мне ничего не сказали? – звенит от переживания мой голос.

– Как же не видела? Это я девочку забрала. Она кричала. Я зашла, а вы спите. Мне Богдан Дмитриевич приказал дать вам отдохнуть потому как вы себе плохо чувствуете, вот я и дала вам поспать. Но раз вы уже проснулись. Пойдемте заберете малышку.

Я шла за медсестрой в полной растерянности.

Прокручивая в голове ее слова о том, что Богдан ей обо мне говорил, я все больше убеждалась в том, что Титов не особо желал меня к себе брать на работу. Не доверял мне совсем. Раз даже медсестру попросил приглядывать. Да еще и договор странный составил. Видимо специально, чтобы я засомневалась. Мне стало до слез обидно отчего-то. Может все потому что я сильно прикипела душой к Веронике? Или то что я влюбилась в ее отца?

– Вот, забирайте вашу красавицу. Такая умничка. Такая спокойная, – медсестра выкатывает мне из детской комнаты прозрачный кювез, в котором лежит моя крошка.

Я тут же забираю у нее люльку. И склоняюсь над Клубничкой вдыхая ее запах.

– Моя маленькая, как же я по тебе скучала, – шмыгаю носом, – я так испугалась, что больше не увижу тебя, – оглаживаю девочку взглядом полным любви.

– Кхе, – слышу за спиной и резко выпрямляюсь.

Я забыть забыла про медсестру. Оглядываюсь на нее, а щеки горят предательским смущением.

– Извините, – улыбаюсь женщине и толкая люльку к выходу.

– Да ничего, – пожимает она плечами, – бывает.

Но при этом она кидает на меня такой загадочный взгляд, что мне становится не по себе. Такое ощущение складывается, что она обо мне что-то знает, но молчит.

Зайдя в палату, плотно закрываю за собой дверь.

Поднимаю на руки малютку, прижимаю к себе.

Сердце жалобно екнуло, когда глядя в личикой моей Клубничке понимаю, что мне осталось провести с ней еще несколько дней. Как теперь я буду жить без нее? Не знаю.

Вероника заворочалась на руках и я немного покачивая ее начала расхаживать взад вперед по палате, напевая незатейливую мелодию.

А в голове тем временем начала вырисовываться картинка моей жизненной ситуации. Я пыталась разобраться почему мне не повезло удочерить Лизоньку. И вот вроде бы подвернулся новый виток. Я нашла Веронику, но и тут снова мне не везет. Потому как на горизонте замаячили так некстати взявшиеся чувства к Титову.

Я продолжала ходить взад вперед по палате даже тогда, когда малышка уснула.

Может я зря поспешила отказаться подписывать договор?

Может этот всплеск эмоций в отношении Богдана был ничем иным, как вброс тестостерона в кровь? Все же Титов привлекательный парень, у него этого не отнять. А я уже давно не общалась с мужчинами, так близко.  Вот и расслабилась. Поддалась своим эмоциям…

И чем дольше я над этим рассуждала, и убеждала себя в этом, тем яснее мне становилось то, что я напридумывала себе то, чего нет на самом деле.

На сердце повис груз. Как же теперь признаться в этом Богдану? Как попросить его взять меня назад? Ума не приложу. А ведь он уже ищет няню для моей малышки.

В отчаяние метнула взгляд на стол. Пусто. Свой телефонный номер мне Титов так и не оставил. Собирался, но его перебила мать и он опять забыл. Я бы могла ему позвонить. Сказать, что я ошиблась. По телефону признаться в своей ошибке легче, чем говорить о ней когда смотришь человеку в глаза. Но увы. Позвонить я ему не могу.

Расстроившись до глубины души я решилась на отчаянный шаг.

Положив Клубничку в кроватку, я взялась за люльку и выкатив ее в коридор покатила к сестринскому посту.

– Боже мой, – вскинулась медсестра, – не нужно было волноваться, я бы сама ее забрала, – женщина выходит ко мне навстречу.

– Мне не трудно. Тем более я хотела у вас узнать кое-что, – говорю ей и медсестра тут же навострила ушки.

– Что? – часто хлопает ресницами, выдавая то, что ей есть что скрывать.

– У вас должен быть телефон Титова Богдана. Папы Вероники Титовой. Не дадите мне его номер. У меня телефон заглючило и контакты стерлись. А мне нужно ему срочно позвонить, – на выдохе закончила свое вранье.

Я видела по выражению лица медсестры,что она мне не поверила, но вида женщина не показала.

– Я могу посмотреть номер, только когда доктор придет на вечерний обход. Все карты в ординаторской, а она закрыта. Нам в нее доступа нет, – я разочарованно вздохнула.

– Да вы не расстраивайтесь. До обхода немного осталось. А что у вас случилось? Что-то болит? – я покачала головой. – Что-то малышку беспокоит? – я снова отрицательно качаю головой. – Тогда все остальное может подождать.