– Я вошла без ее разрешения. Из своего экипажа я следила за тобой в тот момент, когда ты покинула дом, сопровождаемая полицейским на велосипеде. Через минуту я увидела, как твоя служанка вышла из дому с корзинкой. Очевидно, она шла за покупками. Вот тогда я и вошла в твою квартиру.

– И консьержка тебя пропустила?

– Конечно. Я сказала ей, что иду к мадам де Гранлье. Надев на лицо европейскую вуалетку, я скрыла тем самым свое лицо. К тому же я смогла договориться с ней о том, чтобы она не проболталась. Ну, а открыть дверь в твою кухню не представляло для меня никакого труда. Так что у меня оставалось достаточно времени, чтобы найти место, где можно хорошенько спрятаться.

Орхидея перебрала в уме всю мебель и укромные места, имевшиеся в ее квартире, после чего сказала, пожав плечами:

– Думаю, что в квартире есть только одно место: это большие платяные шкафы. Только в них спрятавшийся человек может принять нормальную позу.

– Браво! Ты быстро соображаешь...

– И тем не менее ты здорово рисковала, поскольку совсем недавно я открывала один из этих шкафов, доставая свое платье.

– Тоже мне, напугала! Тебе не было никакого смысла залезать в тот шкаф, где хранится всякая рухлядь твоего покойного варвара с золотыми волосами! И потом, я решила убить тебя сразу, если ты меня обнаружишь. Но такой простой способ убийства меня не слишком устраивает. Потому что прежде чем ты доставишь мне удовольствие наблюдать за твоей агонией, ты ответишь мне на один вопрос.

– Какой?

– Я хочу, чтобы ты сказала мне, где находится драгоценная застежка Кьен Лонга?

– У меня ее нет. Вернее, у меня ее больше нет! Действительно, я выкрала ее, чтобы вернуть Цы Си, как ты приказала мне в своем лживом письме. Ибо его написала ты, а вовсе не «Священная мать Желтого Лотоса...»

– Я и есть «Священная мать Желтого Лотоса». Наша божественная императрица теперь возлагает все свои упования на меня.

– Поздравляю! Однако есть вещи, о которых ты не догадываешься. Например то, что я прибыла в Марсель накануне того дня, когда ты ожидала меня со своими сообщниками. Так вот, я приметила тебя на вокзале, и даже слышала, как ты отдаешь приказания, поскольку смогла подойти к тебе на близкое расстояние, о чем ты не подозревала. Потом я следовала за тобой до твоего пристанища, а затем вновь проводила тебя до вокзала...

– Подлая девчонка! Так, значит, ты продала нас полиции Марселя. Она нагрянула в наш дом, задержав всех, кто там находился! Наверно, ты уже привыкла предавать своих?

– Своих? Я никогда не считала тебя «своей», поскольку всегда презирала. И не тебе говорить о предательстве. Разве не ты первая встала на этот путь, выманив меня из дома своими обманными письмами, а затем расправившись с моим мужем и заманив меня в смертельную ловушку?

– Насчет ловушки ты права, а вот мужа твоего мы не убивали.

– Как я могу тебе верить? Полиция считает, что чудовищное убийство нашего лакея Люсьена – ваших рук дело. Вероятно, он был вашим сообщником?

– Видишь ли, если бы мне потребовалось избавиться от сообщника, я бы просто убила его, не задавая вопросов. Однако ему пришлось задать кое-какие вопросы.

– Так вы его пытали?

– Немного... Я хотела узнать имя убийцы.

– С какой стати это тебя интересовало?

– Просто потому, что эти люди влезли в дело, которое их совершенно не касалось. К тому же своим вмешательством они провалили мой план, вынудив тебя сорваться с места раньше, чем это было предусмотрено. Должна признать, что этот парень оказался крепким орешком. Прежде чем он заговорил, с ним пришлось повозиться.

– Если ты хочешь, чтобы я тебе поверила, скажи мне, кто убил моего возлюбленного?

– Какой в этом смысл? У тебя не будет времени отомстить, поскольку сейчас ты умрешь. Впрочем, могу тебе сказать, что этого человека следует искать в Ницце. Я говорю тебе это единственно для того, чтобы в момент смерти ты страдала еще и от того, что бессильна отомстить за своего варвара, а значит, его неотмщенная душа так и не сможет успокоиться.

Пока Пион продолжала источать яд, Орхидея незаметно меняла свою позу в кресле. Она освободила ноги и вытянула руки, готовая к стремительному прыжку в тот момент, когда убийца подойдет к ней. Несмотря на неумолимую жестокую решимость, читавшуюся на лице Пион, Орхидея не испытывала страха. Открытый бой всегда предпочтительнее мучительного ожидания, а Орхидея чувствовала себя ничуть не менее ловкой и умелой, чем этот проникший в ее дом демон в женском обличье.

– Пусть будет так, – вздохнула она. – О чем же мы поговорим теперь? О том, каким способом ты убьешь меня?

– Об этом чуть позже! Сперва я хочу получить застежку. Если я возвращу ее Цы Си, меня ждет великая слава, а твой жених женится на мне.

Орхидея оглушительно расхохоталась. Вдруг она почувствовала, что на душе у нее легко, а на сердце спокойно. Так случается порой, когда знаешь, что жить осталось несколько секунд. Что ж, мысль о том, что вскоре ей предстоит встреча у Желтых Источников с душой усопшего мужа, была даже приятна. Она и сама не раз думала о том, чтобы ускорить эту встречу.

– Почему ты смеешься? – спросила побледневшая Пион.

– Меня умиляет твоя наивность. Ты не родилась вблизи с троном, поэтому из-за какой-то застежки никто не позволит тебе смешать свою кровь с императорской. Что касается застежки, то у меня ее больше нет. Мне пришлось выдать ее полиции. Впрочем, ты можешь перейти улицу и вежливо попросить консьержку музея отдать ее тебе. Признаюсь, я не понимаю одного: почему ты решила возложить похищение застежки на меня, вместо того чтобы сделать это самой. Ведь тогда вся слава досталась бы тебе?

– Ты не понимаешь? Но ведь это так просто: мой триумф был бы полным, если бы, добыв застежку, которую Цы Си страстно желает заполучить обратно, я бы привезла ее императрице вместе с твоей головой.

– Моей... головой!

– Ну да, головой! Аккуратно отсеченной и забальзамированной! Именно такая судьба тебе предназначена!

Чудовищный образ возник в воображении Орхидеи. Однако она мужественно подавила в себе страх. Гордость одержала в ее душе верх над естественным для всякой женщины ужасом. Орхидея лишь презрительно усмехнулась:

– Что-то я не пойму, каким образом ты это сделаешь? Где твой топор? Где помощник палача, который будет держать меня за волосы, пока ты наносишь удар?

– Не заботься о таких деталях. Можешь не сомневаться, ты умрешь по-другому. Учитывая твой титул принцессы и благородную кровь, которая течет в твоих жилах, я должна от имени императрицы предложить тебе драгоценные дары!

Несмотря на всю присущую ей храбрость, Орхидея при этих словах содрогнулась. В руках маньчжурки, одетых в Черные перчатки, появилось два предмета. То были маленький флакон, покрытый синей эмалью, и шнурок, свитый из желтого шелка. Она отлично знала предназначение этих предметов. Когда императрица обрекала на смерть знатного человека, ему предоставлялась особая милость избежать позора публичной казни. В таком случае виновный мог либо удавить себя, либо отравиться. Если же он не решался наложить на себя руки, он выигрывал всего несколько часов и терял честь, ибо специально предназначенные для этой цели исполнители помогали ему уйти из жизни.

– Итак, выбирай! – сказала Пион.

Орхидее потребовалось все ее самообладание, чтобы не показать, до какой степени вид этих предметов потряс ее душу. Это означало, что императрица приговорила ее к смерти. Не принять даров – значит навсегда опозорить себя, значит бросить тень на священное имя предков. И Пион, жадными глазами следившая за меняющимся выражением ее лица, отлично понимала это.

Медленно, почти непроизвольно, как это случается в трансе, она поднялась, чтобы поклониться, согласно ритуалу, дарам императрицы. Она уже готова была протянуть руку к флакону, но тут смутное желание жить, теплившееся в ней, вопреки всем перенесенным потрясениям, взяло верх.

– Где смертный приговор? – спросила она. – Если Цы Си соизволила послать мне священные дары, то их должен сопровождать приказ, подписанный ее рукой.– Такого обычая не существует.