Раздалось громкое хлопанье дверей, грохот ног, бегущих по лестнице, ругань и проклятия самого грубого свойства, и вот в комнату ворвался Роббер Лартиг. Вид его был весьма экзотичен: одежда разорвана, шляпа смята, а рыжие волосы буквально стояли на голове торчком.

– Нет, но до чего идиотский город, – завелся он с ходу. – Сегодня вечером все как обезумели. С этими проклятыми свечками они едва не помешали мне...

Он прервался на полуслове, увидев перед собой Орхидею, и выплеснул на нее все свое раздражение.

– Так-то вы следуете моим советам! Вы никак не хотите дать нам спокойно работать! Вот, видите его? Он мертв, этот ваш враг, и если бы сегодня я не провел весь день в этой обезумевшей толпе, вам не миновать пожизненного заключения! У вас типично женские мозги!

Пенсон принялся его успокаивать, а Грациани, набрав в легкие воздух, наконец взорвался вопросами о том, что означает весь этот треп. Тогда Лартиг решил посвятить его в курс дела.

– Я Робер Лартиг из газеты «Матен», и благодарите бога, что ваш патрон повстречал меня, так как я помог вам избежать величайшей ошибки в вашей карьере, а именно задержания невиновной... Потому что преступление совершено не ею.

– Кто же тогда прислал ее сюда. Может быть, она свалилась с неба, прямиком от ангела-хранителя?..

– Сейчас все расскажу. Но сперва дайте чего-нибудь выпить!

Полицейские поспешили ему налить, но пока он искал глазами место, чтобы присесть, его нога задела за револьвер, откатившийся под диван в момент обморока Орхидеи. Бросив быстрый взгляд на то, что лежало у него под ногами, Лартиг тут же принял решение, как ему действовать. Делая вид, что поскользнулся на слишком хорошо отполированном паркете, он наклонился и, незаметно схватив револьвер, упрятал его в свой карман.

– Было бы лучше не слишком здесь задерживаться, – сказал он, наполовину опустошив бутылку шампанского, ожидавшую своего часа в серебряном ведерке со льдом.

– Конечно, арестантская карета – это не тот вид транспорта, который я предпочитаю, но зато в нее может набиться много людей, а они нам понадобятся в деле. Ну, а по дороге мы сможем поболтать...

– Что значат все эти ухищрения? – прорычал Грациани. – Говорите, куда вы хотите нас вести?

– Туда, где находится убийца. На виллу в Симье.

Сказав это, он тут же направился к двери. Инспектор последовал за ним вместе с Орхидеей, двумя полицейскими и Пенсоном. Последний галантно протянул Орхидее свою руку, машинально она позволила ему поддержать себя под локоть.

Арестантская карета ожидала их внизу. Все они залезли в нее и отправились в путь, по возможности избегая мест, где продолжали веселиться толпы со свечками. Лартиг тем временем приступил к своему рассказу. Выслеживая Этьена Бланшара, он шел за ним до его особняка, куда тот прибыл незадолго до восьми. После этого, спрятавшись за одним из выступов стены часовни, Лартиг принялся наблюдать за домом. И вот, вскоре после прихода Этьена, перед домом появился человек, силуэт которого показался Лартигу знакомым. Оглядевшись вокруг и не заметив слежки, человек достал из кармана ключ, бесшумно открыл дверь и прошел внутрь дома. Буквально через минуту он выскользнул наружу, вытащил из кармана платок, которым вытер свой лоб и ладони, а затем как ни в чем не бывало стал спускаться по улицам вниз, направляясь к оживленной части города. Секунду поколебавшись, Лартиг устремился за ним, бросив прощальный взгляд на дом. В окнах по-прежнему горел приглушенный свет и ничего не говорило о том, что хозяин его собирается уходить.

Один за другим они вошли в большое кафе рядом с префектурой. Человек пошел звонить по телефону, и Лартиг, подойдя поближе, смог услышать часть из того, что он говорил. Он звонил в полицию, предупреждая ее о том, что кого-то намереваются убить...

– В тот момент я подумал, уж не вернуться ли назад, но предпочел продолжать слежку. Что до владельца старинного особняка, то я решил, что он уже в помощи не нуждается... Убийца – я ни минуты не сомневался в том, что это он, – проглотил одну за другой две рюмки пастиса, а затем вышел из кафе и взял извозчика. Приблизившись, я услышал, как он велел ехать в Симье, на виллу Сегуран. Этого мне было достаточно. Я решил возвратиться сюда, но по дороге наткнулся на толпу перессорившихся придурков, которые никак не могли разобраться со своими свечами и хотели силой заставить меня принять участие в их разборке. Вы видите, сколь плачевны были результаты моего общения с ними...

– А кем был, по вашему мнению, этот человек? Одним из братьев Лена? – спросил Пенсон.

– Да, это был старший из корсиканцев, Орсо. Я мог догадаться, куда он поедет, но хотел удостовериться...

– И вы уверены в том, что он – убийца? – прошептала Орхидея, вконец сбитая с толку.

Насмешливо подмигнув, Лартиг ответил ей. – Или он, или вы. Выбирайте!

– Но почему? Я пришла к убеждению, что два брата убили моего мужа по приказу Этьена Бланшара, и я не пойму, почему...

– Теперь очевидно, что вы ошибались, и мы тоже.

– Кому же тогда они подчинялись?

– Именно это мы и должны выяснить, – веско подвел черту Пенсон.

Пока продолжался этот краткий диалог, инспектор Грациани ловил каждое слово, пытаясь разобраться в ситуации, казавшейся ему все более непостижимой. К тому же он опасался совершить какой-либо промах, из-за которого не раз рушились и куда более блестящие карьеры. Одно имя Бланшаров, столь славное во всей Ницце, вызвало у него мороз по коже и полную дезориентацию в вопросе о том, каким образом все это связано с убийством молодого итальянского графа. Пенсон, как мог, попытался снять его естественное беспокойство, напомнив, что, пока он занимается этим делом, он находится под прикрытием службы безопасности.

Когда они подъезжали к холму Симье, увидели, как вдалеке вспыхнула разноцветным пламенем статуя короля карнавала и сразу же в ночное небо взмыли тысячи ракет, петард, искрящихся звезд. Их сопровождали дружные возгласы, полные радости. Орхидея вдруг вспомнила о лорде Шервуде, который наверняка сейчас волнуется, тщетно ожидая ее прибытия. Интересно, что он будет делать, если ей до рассвета не удастся присоединиться к нему. Неужели он выйдет в море без нее... но с ее багажом.

Тут Орхидее стало стыдно, что в столь критический момент ее занимают типично женские заботы, с точки зрения всего происходящего совершенно неважные. Но она ничего не могла с собой поделать. От усталости ей вдруг захотелось плакать. Ее спина, которую она привыкла держать прямо, отчаянно ныла, ноги болели и, казалось, распухли. Она готова была отдать все за горячую ванну и мягкую постель, однако сомневалась, что в тюрьме существуют такие удобства.

Она не могла толком понять, что они будут делать на вилле Бланшаров. Если убийца спрятался там, хозяева виллы станут отрицать его присутствие. Вот и инспектор Грациани явно не в восторге от перспективы позднего вторжения в дом столь богатых и влиятельных людей... И как раз в этот момент он раскрыл рот и изрек:

– Создается впечатление, что вы хотите сделать из меня козла отпущения. Надеюсь, что нам просто-напросто не откроют ворота.

Однако, когда они подъехали к вилле Сегуран, оказалось, что ее ворота широко распахнуты. Элегантный экипаж стоял неподалеку от этих ворот, охраняемых несколькими агентами в полицейской форме.

– Ну и дела!.. Я уже ничего не понимаю! – пробормотал окончательно сбитый с толку Грациани.

Спектакль, представший глазам новоприбывших в обширном салоне готического стиля, куда дворецкий тщетно пытался их не пропустить, показался им совершенно несуразным. Особенно для Орхидеи, ибо, пройдя через высокие витражные двери, они нос к носу столкнулись с хозяйкой дома и генеральшей Лекур, буквально готовых вцепиться друг в друга. Тут же на диване возлежал совершенно пьяный младший из братьев Лена, которого стерег некий молодой человек, являвшийся, судя по выражению его лица, полицейским агентом в штатском. Другой агент, в форме, сторожил Орсо, восседавшего на табуретке. Еще два человека примерно одного возраста стояли рядом с камином. Одним из них был комиссар Ланжевен с отнюдь не любезным выражением лица и взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Его напарник выглядел также весьма сурово.