Кто не знает в городе Лампасе Выдумщика и Капитана? Это большие друзья. Они всегда среди трав и цветов. Или среди детей. Или идут, вот как сейчас, на берег моря, чтоб, конечно же, подышать свежим ветром.

Не может моряк без свежего ветра.

Много в жизни надо моряку и Выдумщику: много неба и много моря.

Их всегда ждет Одинокий Утес.

Далеко в море стоит Одинокий Утес.

Рядом с ним никого нет.

По дороге они навестят красавицу лагуну, а еще друзья послушают волны и гальку да заглянут в лохматые, мрачные гроты. Там внутри столько разных историй и сказок.

– Вот и дошли! – сказал Выдумщик, – Вот он, Одинокий Утес.

Там, впереди, виднелась большая скала.

– Здравствуй, Одинокий Утес! – закричал Выдумщик, а старый Капитан вздохнул полной грудью.

Тихо-тихо вокруг, только плещутся вечные волны, да перекатывается сонная галька.

Вдруг раздался пронзительный крик.

Посмотрели друг на друга друзья и бросились на помощь. Разве можно стоять на месте, когда кто-то зовет на помощь?

Там, за скалами, на берегу маленькой лагуны, мальчишки поймали чайку. Они привязали на веревку рыбу и голодная чайка попалась. Двое растянули ее за крылья, а один, самый высокий и сильный, держал банку с черной краской, чтоб сделать из белой чайки черную. Остальные так просто стояли.

– Эй! – закричал набегу Капитан и подхватил налету упавшую трубку.

Его крик ударился в скалы и плеснуло по скалам эхо.

Вздрогнули мальчишки, потом замерло все; только забежала волна на песок и оставила белую пену.

Успели друзья – отпустили мальчишки чайку. Она упала на землю – не могла улететь, устала, и никак не верилось чайке, что не тянут ее больше за крылья.

Посмотрел на нее Капитан – глубже стали его морщины.

И вздохнул Капитан, сунул в рот потухшую трубку, чтоб, конечно же, успокоиться и перевести дух.

А Выдумщик ничего не сказал, он только посмотрел на мальчишек, и каждый из них опустил глаза.

Только один выдержал его взгляд – тот высокий и сильный.

– Человек иногда убивает без злобы, – подумалось Выдумщику.

– Зачем тебе птица? – спросил он у мальчишки.

– Она ест нашу рыбу. Мы могли бы ее поймать, а она ее ест.

– Еще она дышит воздухом. На нее падает солнце. Она дышит твоим воздухом и крадет у тебя солнце? Чей ты сын?

– Мой отец самый лучший трактирщик.

– У вас много денег и много красивых вещей. Зачем же тебе еще и птица? Есть такое поверье: в каждой чайке живет душа моряка. Белая душа. А ты хотел перекрасить эту душу? Лучше уходи, сын трактирщика!

Дрогнули губы у мальчишки.

– Мой отец – самый лучший трактирщик! – закричал он, – И у нас всегда будут деньги! А у вас – никогда! Потому что вы нищие! Оборванцы! Мой отец лучше вас! Лучше! А вы всегда будете… за кусок хлеба… будете… будете… – вдруг заплакал высокий и сильный.

Старый Капитан взял его за плечи, развернул и подтолкнул.

– Иди вперед. У тебя большая дорога. Никогда не приходи к морю. Рыбу тебе привезут домой. Отличную рыбу.

Медленно пошел мальчишка, а Капитан оглянулся на друга и смутился, потому что совсем разболтался, да, где же эти проклятые спички, загрызи меня совсем акула!

Все плескалось море и сидела на песке чайка, все молчали старые друзья и не знали что им делать мальчишки.

Наконец, Выдумщик сказал:

– Расскажу вам одну историю. Голос у него стал хриплым и чужим:

– Двое суток гремел океан и катились безумные волны. Умирал наш бесстрашный корабль. Трусы дрались за каждую шлюпку, за плоты, за воду, за ром – их никто не держал.

– Пусть уйдут! – сказал капитан, – Остальным по местам!

За ударом удар! Вверх – вниз, в черную пропасть. Двое суток гремел океан, теперь ветер стихает, наступает рассвет, рулевой за штурвалом, рядом с ним капитан.

– На румбе!

– Восемнадцать!

– Так держать! Кто там шляется? Это ты, юнга? Какого дьявола! Почему не в трюме? Почему не качаешь воду?

– Там нет места, я лишний.

– Лишних нет! Носи воду ведром или ладонью! Не стой! Марш! Хотя вот что, малыш, убери-ка с палубы мусор. После трусов всегда столько дряни.

Стало страшно, мелькнуло: «Иисусе! Сумасшедший, он сумасшедший!»

– Нет, юнга! – заревел капитан, – По глазам вижу, нет! Я еще не сошел с ума! Никогда голова не была такой светлой! Никогда не хотелось жить, как сейчас. Хорошо на душе. Те, что в трюме, тоже живут. Так и надо жить, мальчик. На пределе. Всегда на пределе. Умирая, малыш, живи… Так умирает не каждый… Мы умрем хорошо…На румбе?!!

– Девятнадцать!

– А ну прочь от штурвала! Вымой липкие руки! А ты встань сюда, рядом, юнга. Понял где твое место? Здесь могу стоять только я. Остальные работают в трюме. Здесь стою только я. Это самое тяжкое дело…

Человек умирает чистым… А сейчас, чтоб сияла палуба! Пусть корабль умрет тоже чистым… как человек! Понял? Марш!

– А потом, капитан?

– А потом только вплавь, юнга. Хоть до края земли. Кто устанет – отстанет. Ни звука! Пусть умрет просто, без вздора, и не будет мешать живым. Когда будешь тонуть, мальчик, видишь, вон летит над водой чайка. Это альбатрос. Кинь ему свой последний взгляд, и он возьмет твою душу. Он долго будет ее носить. А теперь, чтоб сияла палуба, как душа моряка перед смертью! Понял? Марш!.. Мы останемся, юнга, мы будем… мы останемся только людьми…

Замолчал навсегда капитан. Ветер, ветер, рваный рассвет…

Крепко свои тайны хранит море. Лопнут помпы – черпай ладонью…

С треском взлетела упругая чайка, на песок далеко забежала волна и оставила белую пену.

Замолчал Выдумщик, еще долго все смотрели в великое море…

– Пап, а все, что ты рассказываешь, правда?

– Правда.

– Тогда хорошо.

– Ты спи, Саня, я тебе еще расскажу.

Далеко-далеко отсюда, в городе Лампасе, в большом сером доме, на деревянном чердаке, одним окном выходящем к морю, другим – во двор, густо переплетенный бельевыми веревками словно корабельными снастями, жил Выдумщик со своим другом, старым Капитаном, который всегда носил тельняшку, попугая какаду на плече, не снимал с головы черную морскую фуражку и никогда не выпускал изо рта старую глиняную трубку.

Каждое утро по деревянной лестнице они поднимались на крышу, покрытую толстой красной черепицей, чтобы встретить первый луч восходящего солнца.

Хорошо пахло листвой и цветами, тихо было вокруг, будто город, кривыми улочками впадающий в море, затаился и тоже ждал солнце; ждал дремлющими домами, похожими на людей, людьми, спящими в этих домах, большими белыми чайками и притихшими голубями.

Казалось, тишина охватила весь белый свет и все ее слушают и все понимают, что нет ничего прекраснее этой тишины.

Еще сонно бормотали голуби, а большой оранжевый диск уже вынырнул из-за горизонта, и побежал по воде первый луч, и брызнуло за ним солнце.

Дома перестали хмуриться, чайки, загалдев, взлетели одна за другой, и голуби заговорили на голубином языке, а из под черепицы попадали в воздух разбойники-воробьи.

Море занялось птичьими голосами, деревья и цветы вздохнули и зашептались – утро проснулось, старый Капитан улыбнулся, а Выдумщик сказал:

– Здравствуй, солнце! – и подставил ладони золотым лучам.

Из домов уже выходили люди, когда Выдумщик и Капитан вошли в жадную черноту чердака, что бы начать свой день.

И как только они попали опять на чердак, Капитан закурил свою трубку и затосковал. Он всегда тосковал, когда падали на землю первые осенние листья и когда высоко над головами первые птичьи караваны вели их отважные капитаны.

Капитан сказал только: «Да-а-а…» – и вздохнул, и Выдумщику стало ясно, что сейчас Капитану лучше бы побыть одному, и сейчас он пойдет к морю смотреть в самую синюю даль, туда, где небо уходит за горизонт.

И когда Капитан пошел к морю смотреть в синюю даль, Выдумщик вынул перо и бумагу и попросил у соседки-старушки черных чернил.