Скорее всего, эта передача — пробный шар, для изучения состояния общественного сознания. Видимо, сейчас оно более закрыто, и на сероводородной мякине его не проведешь. Но всяческой мякины наши опытные уже манипуляторы могут приготовить достаточно.

По мере продвижения проекта перестройки и изменений в обществе сдвигался центр тяжести в системе средств, которые использовались в манипуляция сознанием советского человека. Поначалу важную роль играли книги. С приходом «гласности» закончилась эпоха самиздата. Он выполнил свою задачу, его книги перестали быть запретными, они были изданы, но большого интереса уже не вызвали. Их художественный уровень, в общем, был невысок (сомневаюсь, чтобы существенная часть поклонников Солженицына на самом деле смогла дочитать до конца «Архипелаг ГУЛАГ»; между прочим, на Западе абсолютно все в интеллектуальных кругах знают эту книгу, очень любят ее помянуть, но я не встретил ни одного человека, который бы ее прочел).

На какое-то время на передний план вышли нормально изданные книги. Немногие из них были написаны загодя (как «Жизнь и судьба» В.Гроссмана), большая часть уже пеклась, как блины, по несложной идеологической схеме — «Дети Арбата», «Зубр» и т.д. Массовыми тиражами издавалась и «классическая» антисоветская литература из эмиграции. Страна еще была читающая, и книги охватывали большую часть «культурного слоя». Периодическая печать, радио и телевидение, «принадлежащие» КПСС, пока что стояли в стороне — темп изменений был очень точно рассчитан, и маска «генерального секретаря коммунистической партии» прочно сидела на лице Горбачева. Нельзя было спугнуть советского человека! Об этой большой заботе нового Политбюро ЦК КПСС замечательно написано в мемуарах помощников Горбачева — с неподдельной искренностью и детским простодушием. Больше социализма!

К концу перестройки (с 1988 г.) в дело вступили толстые журналы, а потом и газеты. Это была уже завершающая стадия. Как только была пройдена «точка невозврата» (август 1991 г.), потребность в антисоветском окормлении интеллигенции отпала, и издание газет и журналов было быстро, небывалым в истории образом свернуто. В 1990 г. в РСФСР издавались журналы общим тиражом 5010 млн. экз., в 1992 г. 925 млн. экз. и в 1995 г. 229 млн. экз. Падение в пять с лишним раз за 2 года и в 25 раз за 5 лет! Впрочем, исчезла и аудитория — интеллигенция лишилась доходов, значительная часть ее деклассировалась, и ей не до чтения «Нового мира» и «Литературной газеты».

Исчезло и главное ранее средство массового развлечения и культурного досуга — кино. В 1985 г. кинотеатры в РСФСР имели 2263 млн. посещений, а в 1997 — 40 млн. В 55 раз меньше! И на этом уровне кино пока и держится. Массовую аудиторию получило телевидение — оно и стало главным каналом для распространения информации.

Что главное в сообщениях, передаваемых телевидением, а что является «легендой», прикрытием — вопрос сложный. Углядеть контрабанду у контрабандиста-профессионала всегда трудно. Мы были в положении того новичка таможенника, что поставили на мосту. Идет человек, везет на тележке охапку травы. Таможенник потыкал траву — нет ничего. Назавтра снова та же история. Нет ничего. И так каждый день. Кончилась стажировка, и таможенник спрашивает этого человека: «Я знаю, что вы провозите какую-то контрабанду, но не могу понять, что именно. Скажите по-дружески, я все равно уезжаю». Человек говорит: «Тележки». Контрабанда телевидения в последние десять лет — идеологическая взрывчатка, разрушающая культурное ядро общества и подрывающая гегемонию «старого режима». Пока что конструктивной работы по созданию какой-то новой целостной мировоззренческой основы, консолидирующей людей в общество, не наблюдается. Вряд ли к этому возможен переход при данном типе политического режима в обозримом будущем — программа разрушения далеко не закончена. Более того, установилось динамическое равновесие между процессами духовного разрушения и восстановления. Кстати, телевидение по необходимости работает и на восстановление — в той «траве» что оно везет на контрабандной тележке, много полезного — и фильмы про Анискина, и мировая классика, и концерты Дм.Хворостовского. Но мы поговорим о «тележках».

Уже начиная с последней стадии перестройки резко изменился тип сообщений СМИ по сравнению с советским периодом. Произошло почти моментальное переключение СМИ на тип информационного потока мозаичной культуры — с семантикой и риторикой, описанных в гл. 12. В сообщениях СМИ перестали ставиться и обсуждать целостные проблемы, понятия и теории, в которых они могут быть осмыслены. Возник тип сообщений, которые хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Решалась проблема создания в общественном сознании перехода «порядок-хаос». На этом этапе и не ставилось задачи «перевербовать» людей в новую веру, важнее было поставить под сомнение все ценности вообще, опорочить все священные символы и тем снять психологическую защиту против манипуляция. Дьявол, который посещал Ивана Карамазова, вовсе не старался «обратить в безверие». Он говорил ему: «Я тебя вожу между верой и безверием попеременно».

Ссылаясь на данные психофизиологов, философ Ю.Г.Волков пишет в 1994 г.: «Пропаганда теории, проповедь учения, разъяснение концепции, доктрины сегодня не в моде. Соответствующие установки, ценностные предпочтения, стереотипы поведения формируются ненавязчиво, без сопровождения философского флера, рефлексии, а как бы под воздействием точечного массажа. В ходу зрелища, театральная символика, памфлетно-детективный жанр, полуанекдот, фарс; идеология все больше ориентируется на видео, телепередачи, музыку, пение, воздействие идет не на интеллект, а на подсознание».

Конец перестройки был совмещен с моментом смены поколений, причем смены кардинальной — пришло активное поколение людей, не знавших и не прочувствовавших войну, не знакомых с тяготами восстановительного периода. В обществе господствующее положение заняли люди, которые всю жизнь были сыты. Оказалось, что это совершенно иное общество, многих простых вещей оно не понимает, и объяснять их надо на каком-то новом языке. В этих условиях «отказ» идеологической машины КПСС при вираже верхушки произошел моментально, с разрывом непрерывности — даже до кадровой чистки редакций. Консерваторы не были готовы к сопротивлению и не использовали даже тех немногих возможностей для общественного диалога, которые имелись.

Напротив, персонал СМИ оказался на удивление хорошо подготовленным для применения технологий манипуляции. Этому, видимо, способствовали заблаговременные усилия по изданию в СССР уже в 70-е годы большой серии книг, бывших по сути дела учебными пособиями по манипуляции сознанием (с названиями типа «Техника дезинформации и обмана», «Психологическая война», «Манипуляторы сознанием» и т.п.). В предисловиях они представлялись как книги, разоблачающие методы буржуазной пропаганды, но в общем это были довольно детальные описания этих методов (таких описаний для разоблачения не требовалось). Зато практически не было литературы, посвященной защите от этих методов. В общем, персонал, владеющий методами манипуляции, в СССР имелся, и в годы перестройки он смог наконец применить свои знания и умения.

В ходе углубления конфликта в стране этот персонал как особая социальная группа также раскололся, хотя и не в той пропорции, что остальная часть общества. После довольно жесткой кадровой чистки корпус журналистов, в общем, представляет собой вполне однородную группу, строго соблюдающую «партийную» дисциплину. Те журналисты, которые находятся в оппозиции к режиму реформаторов, практически вытеснены из сообщества или занимают в нем маргинальное положение. В гражданском обществе социальные сдвиги порождают расколы относительно неглубокие, так что сохраняется возможность диалога и компромисса. В идеократическом обществе раскол приводит к возникновению двух тоталитарно мыслящих групп, которые просто игнорируют существование противника и не принимают его интересы как допустимые. Конфликт приобретает почти религиозный и «расовый» характер. В СССР было декларировано даже возникновение нового этноса («новые русские»). Отсюда — аномальная жестокость победителей, которой в принципе было невозможно ожидать в стабильное время. Это отразилось на деятельности СМИ и особенно телевидения. Видимо потому, что, в отличие от печатной продукции, оно летуче, как эфир. В настоящее время ни рядовой телезритель, ни организации оппозиции не в состоянии зафиксировать продукт телевидения и предъявить его для какого-то суда и даже дебатов. До сих пор телевидение как отправитель сообщений практически не ограничено никакими нормами и полностью неуязвимо по отношению к недовольству получателей сообщений.