Его обнаружили только через двадцать минут. Он лежал на воде лицом вверх и даже не пытался сигнализировать. Утонуть ему помешал лишь легкий гидрокостюм.

Пола принесли в судовой лазарет, где она приходила в себя после легкой гипотермии и кислородной недостаточности. Между ними тут же повесили штору, но она слышали, что они делают. Кто-то произнес «нет пульса», а потом доктор сказал что-то насчет «кардиогенного шока».

Гаме поднялась и отбросила штору. Ее муж лежал на кровати, бледный, как привидение. Она отвернулась и расплакалась.

Через три часа она встала и начала думать, что еще можно сделать. Пол оставался без сознания — его укутали в одеяла, ему поставили капельницу, на него надели кислородную маску. Глаза его были закрыты, но за прошедший час он ни разу даже не моргнул.

Глядя на него, совершенно неподвижного, Гаме то и дело посматривала на кардиомонитор — только для того, чтобы напомнить себе, что ее муж еще жив.

Она сжала его руку. Как будто коснулась сырой глины. У него всегда были теплые руки, даже в самые студеные зимние дни, какие только случались в Новой Англии.

— Вернись ко мне, — прошептала Гаме. — Не оставляй меня, Пол. Пожалуйста, не оставляй меня.

За спиной у нее открылась дверь, и в палату вошел судовой врач Хобсон Смит. Высокий — ему приходилось наклонять голову, чтобы не удариться о притолоку, — с седыми усами в стиле Фу Манчу[12], проницательным взглядом, внимательный и заботливый. Никто на судне не знал, сколько ему лет, но, если бы в НУПИ существовал порядок принудительного выхода на пенсию, доктор Смит давно миновал черту. И, конечно, никто бы от этого не выиграл. Все на борту воспринимали его как доброго, любящего дядюшку.

— Без перемен? — произнес он, словно бы обращаясь к Гаме.

— Даже не пошевелился. Частота сердцебиения…

— Сердцебиение сильное, — доктор подошел к ней. — Пульс хороший. Уровень кислорода в крови повышается.

— Но он не приходит в себя, — выдавила Гаме, не в силах произнести страшное слово «кома».

— Да. Пока. Организм у Пола сильный. Дадим ему шанс выздороветь самому.

Гаме понимала, что доктор прав, знала, что жизненные показатели мужа улучшаются, но ей нужно было, чтобы он очнулся, улыбнулся и сказал что-нибудь совершенно глупое и нежное.

Смит переставил стул и сел рядом с ней.

— Дайте руку.

Она протянула руку. Доктор надел манжет, подкачал и проверил кровяное давление. Потом пощупал пульс.

— Как я и думал.

— Что?

— У вас не слишком хорошие показатели. Вы беспокоитесь о нем и только изводите себя.

Гаме вздохнула. С тех пор как она оказалась на борту «Матадора», она еще не ела и почти не пила. Но сейчас ей было не до еды.

— Не понимаю. Как получилось, что я всплыла намного быстрее, чем он?

Секунду-другую доктор Смит смотрел на нее, словно обдумывая свой ответ.

— Пол ведь вас подтолкнул?

Она кивнула.

— Когда «Групер» заполнился водой, Пол открыл люк, вытащил меня и подтолкнул вверх. Я оттолкнулась от его рук, как от трамплина, но думала, что он поднимается следом. — Гаме перевела дух, сдерживая нахлынувшие эмоции. — Подлодка уже пошла вниз. Может, его немного затянуло. Может, ему пришлось бороться с воронкой.

— Нисколько не сомневаюсь, что это сыграло свою роль, — согласился Смит. — К тому же Пол плотнее и тяжелее. И, не поймите меня неправильно, но у мужчин процентное содержание жира меньше, чем у женщин. На вас были одинаковые неопреновые костюмы, но ваш обеспечивал более высокий уровень плавучести. Даже если бы Пол и не подтолкнул вас, вы всплывали бы быстрее и достигли поверхности раньше.

Гаме посмотрела на мужа — сколько раз они погружались вместе, сколько тренировались.

— Кроме того, — продолжал доктор Смит, — Пол всегда говорил, что вы очень быстро плаваете. Дополнительная причина жениться и сделать из вас настоящую миссис Траут.

Гаме улыбнулась, вспомнив, сколько раз ее муж шутил по этому поводу во время свадьбы. В конце она едва сдерживалась, чтобы не взорваться, а сейчас отдала бы все, чтобы он только очнулся и сказал это еще раз.

— Ему нужно было пойти первым, — выдавила она хриплым, скрипучим, как ржавая петля, голосом.

Доктор покачал головой.

— Ни один настоящий мужчина не пошел бы первым. И уж во всяком случае не Пол.

— А если он оставит меня сейчас? — Гаме еще никогда не было так страшно. — Я не знаю, как жить одной.

— Мне почему-то думается, что одна вы не останетесь. Но сейчас вам лучше гнать эти мысли и думать о чем-то другом. Ради вашего же блага.

— И о чем же вы предлагаете мне думать?

Вопрос прозвучал чуть резче, чем ей хотелось бы.

Доктор Смит почесал за ухом и поднялся. Забрал у нее руку Пола и осторожно положил ему на грудь, потом взял за руку саму Гаме и повел за собой в соседнее помещение — судовую лабораторию.

— У нас есть еще один выживший, о котором вы забыли, — его глаза блеснули. — Ее зовут Рапунцель.

А и верно, Гаме совсем забыла о маленьком роботе. И хотя Рапунцель не была живым существом, она была рада, что робот перенес все испытания. В конце концов, именно Рапунцель спасла их всех.

— Так ее подняли.

— Угу. И она принесла нам три образца.

Гаме удивленно посмотрела на доктора.

— Три?

— Образец ткани, который вы взяли у одного из членов экипажа. — Смит включил флуоресцентную лампу, которая, поморгав, осветила рабочий стол.

— Это я помню. А вот что брала какие-то другие образцы, не помню.

— Не помните? — жестом профессионального демонстратора доктор привлек ее внимание к другому столу, на котором лежал кусок стального кабеля. — Он был в «руке» Рапунцель, когда мы ее подняли.

Этот кабель их и задержал. Гаме вспомнила, как резала его ацетиленовой горелкой Рапунцель перед тем, как отправить робота вверх. Команды бросить кабель робот так и не получил…

— А третий?

— Кусок пластика. Застрял в корпусе Рапунцель. Обломок треугольной формы. Похоже, зацепился, когда она рыскала по кораблю, — доктор подошел к кабелю и указал на несколько почерневших отметин. — По-вашему, что это такое?

Гаме наклонилась, чтобы рассмотреть получше. Потрогала черные пятна. Текстура их отличалась от материала самого кабеля. Как будто металл долго лежал на чем-то горячем и начал плавиться.

— Напоминает сварную точку.

— Вот и я так подумал. Только никогда не слышал, чтобы кто-то пытался проводить точечную сварку на кабеле. И он определенно ни к чему не крепился.

— Газовый резак? — предположила она.

— Я просмотрел видео. Рапунцель перерезала кабель одним быстрым движением. Взяла одной «рукой» и разрезала. Этой части, слева, не касалась.

Гаме с любопытством посмотрела на него.

— Может быть, когда Пол поправится, мы…

— Нам нужно, чтобы это сделали вы, — сказал доктор Смит.

— Но я не вполне готова…

— Директор Питт разговаривал сегодня утром с капитаном. Он хочет, чтобы вы посмотрели на это. Понимает, что вам сейчас нелегко, но кто-то очень не хотел, чтобы мы узнали, что произошло на том корабле. Ему нужно знать почему. Других ниточек у нас нет.

— И он приказал вам убедить меня взглянуть на это? — удивленно спросила Гаме.

Доктор Смит кивнул.

— Вы же знаете Дирка. Когда надо что-то сделать…

Впервые за все время Гаме по-настоящему разозлилась на Дирка Питта, хотя и понимала, что он прав. Чтобы найти виновников случившегося, требовалось для начала вычислить, кто и почему хотел утопить корабль.

— Хорошо, — она постаралась успокоиться — чувства сейчас только мешали. — С чего начнем?

Доктор подвел ее к микроскопу.

— Посмотрите на образцы пластика.

Гаме наклонилась, прильнула к окуляру и поморгала.

— Это стружки, — и немного помолчав, добавила: — А почему они разного цвета?

— Там было два вида пластика. Мы полагаем, это какой-то контейнер. Темный пластик намного тверже и плотнее, тот, что посветлее — из более легкого материала.