Внизу был виден край палубы и вспенивающаяся вода в хвосте корабля. Под этой струей с бешеной скоростью вращалась пара двадцатифутовых винтов, гигантский блендер, только и ждущий, чтобы его раскромсать.

Он резко устремился вперед и вниз, набрал скорость и начал быстро падать. Дернул за стропы — поздно. Поток ветра снес его назад. Курт пролетел мимо палубы и дальше — к бурлящей воде и страшной смерти.

Остин попробовал отвернуть, но вихрь сменил направление и швырнул его вперед, в сторону кормы, как клочок бумаги, подхваченный воздушной струей от пронесшейся машины. Перед глазами промелькнула надпись «Оникс» огромными белыми буквами, а потом он кувыркнулся на открытое пространство между главной палубой и той, что под ней.

Его ударило о палубу и резко швырнуло вперед. Парашют за что-то зацепился. Курт шлепнулся на спину, и почти сразу его рвануло назад, к поручням. Турбулентный поток за кораблем вновь наполнил парашют, грозя утащить его с палубы.

Назад… вперед… опять назад…

Ну уж нет, хватит.

Остин нажал кнопку аварийного сброса снаряжения, и парашют унесло за корму. Еще несколько мгновений он порхал в воздухе, потом свернулся и, наконец, исчез во мраке за кораблем.

Прибыл. Несмотря на все риски и вопреки здравому смыслу, он, целый и невредимый, приземлился на «Оникс». Курт вспомнил длинный список предостережений Джо в отношении того, что может пойти не так, и чуть не рассмеялся. Ничего из этого не случилось. Правда, Завала не упоминал освещенную палубу, воздушную воронку и режущие лопасти корабельных винтов.

Оглядевшись, Остин даже удивился, насколько точным было его приземление. Темное открытое пространство напоминало веерообразный кормовой край авианосца, огромная площадь между главной и ангарной палубами.

Несколько спускающихся к воде трапов. Два вроде бы плотно задраенных люка. Слева пара хлипких шезлонгов и ведерко с окурками. Ему повезло, что никто не сидел и не курил здесь в момент его довольно неуклюжего приземления.

Удостоверившись, что никто ничего не заметил, Курт стащил шлем, отсоединил кислородный баллон и, хорошенько размахнувшись, зашвырнул и то и другое в море.

Всплеска он не услышал. Ветер и спутная струя заглушили звук.

Курт ретировался в самый темный угол неосвещенного пространства и опустился на колено. Оставаясь в темноте, вытащил из бокового кармана девятимиллиметровую «беретту» и начал прикручивать к стволу глушитель. Все его сигнальные системы работали в полном режиме. Он весь обратился в слух.

Из-за стука двигателей и монотонного машинного гула слышно было мало, но не успел он пошевелиться, как ручка одной из дверей повернулась. Дверь с правой стороны открылась, и Курт еще сильнее вжался в темноту, как паук, пытающийся спрятаться в бетонной щели.

Свет изнутри вычертил две фигуры. Люк закрылся. Они прошли к поручням.

— Вижу, ты под впечатлением, — произнес мужской голос, который Курт узнал сразу — Андраш.

Не веря в свою удачу, он крепче сжал «беретту». Но потом прозвучал другой голос, и Курт тоже узнал его. Женский голос. Русский голос. Голос Катерины.

— Не представляю, как вам удалось построить такую штуку втайне от всех. Но вынуждена признать, да, это нечто невероятное. Да, и спасибо тебе за экскурсию, еду и вино.

— Теперь ты понимаешь, почему твое начальство обязательно заинтересуется этим.

— Подозреваю, они будут потрясены тем, что я им расскажу.

Мысли вихрем закружились в голове Курта. Он, разумеется, не винил Катерину за то, что она пытается завоевать доверие своего тюремщика и получить шанс на свободу, но ее слова наводили на мысль, что здесь идет игра посерьезнее.

В этот момент кто-то из членов команды открыл дверь.

— Андраш, радио. Из Фритауна. Срочно.

— Пора. — Андраш повел Катерину к двери, пропустил вперед и вошел следом. Полоска света расширилась, сузилась и исчезла, тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась.

Если до этого у Курта и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Русские не заинтересовались бы каким-то случайным супертанкером. На корабле еще что-то есть, а это означает, что все непонятные сооружения и аномалии, вероятно, имеют какую-то цель. И цель эта явно недобрая.

Поднявшись, Курт прокрался к двери, в которую минуту назад вошли Андраш и Катерина, и стал медленно крутить колесо, пока запор не щелкнул.

Приоткрыв дверь на четверть дюйма, он выглянул в коридор — никого, — открыл пошире и проскользнул внутрь.

Гаме стояла рядом с мужем в оперативном центре авианосца «Тракстон». Оживление у него на борту и на других судах оперативной группы в последние несколько часов уже перешло в лихорадочную суету.

Корабль готовился к бою, и не он один. Вертолеты взлетали не только с «Тракстона», но и с флагмана группы, авианосца «Авраам Линкольн». Потом Гаме услышала гул реактивных самолетов, приземляющихся и взлетающих на полном форсаже. Ошибиться она не могла, хотя «Линкольн» и находился в пяти милях от них.

Пока еще их с Полом ни о чем официально не уведомили, но Гаме догадывалась: они вот-вот узнают, что происходит.

К ним подошел капитан корабля Кейт Лоуден, мужчина лет пятидесяти, среднего роста, с коротко подстриженными седыми волосами, острым орлиным взглядом, крепкий и подтянутый.

— Как вы наверняка знаете, мы готовимся предпринять военные действия против неприятеля. Врага, уже уничтожившего два наших спутника каким-то оружием, созданным на основе ускорителя частиц.

Гаме беззвучно охнула.

— А здесь мы в безопасности? — спросила она, вспомнив черные и обгоревшие тела, которые видела на «Киндзара-мару».

Капитан кивнул.

— По словам экспертов из Пентагона, оружие действует на видимой линии траектории. То есть оно стреляет по прямой линии, наподобие лазера. В отличие от пули артиллерийского снаряда или боеголовки баллистической ракеты оно не может поразить цель, находящуюся за изгибом земной поверхности. В нашей теперешней позиции мы вне досягаемости. Но как только корабль или самолет появляется из-за горизонта, все меняется.

Лоуден продолжил объяснять ситуацию, пересказывая то, что узнал о Сьерра-Леоне, угрозах Джеммы Гарана и запланированном военном реагировании.

Рассказывая, он подошел к сенсорному монитору, на котором была показана та часть побережья Сьерра-Леоне, где находилось оружие и нефтяные платформы. Изгибающаяся линия на экране мигала красным.

— Это горизонт, — пояснил им капитан. — Все, что окажется за этой линией — корабль, самолет или ракета, — вероятнее всего, будет сожжено в течение нескольких секунд.

Гаме прошла взглядом по полукруглой линии длиной приблизительно в сорок миль.

— Я думала, расстояние до горизонта шестнадцать миль.

Лоуден повернулся к ней.

— Зависит от того, где вы стоите. Это одна из причин, почему каждый солдат стремится занять высоту — чтобы дальше видеть. В данном случае, миссис Траут, все зависит от того, откуда и с какой высоты они стреляют.

Он постучал по экрану и вывел фотографию одной из нефтяных платформ.

— Главная конструкция этих сооружений возвышается над поверхностью на триста пятьдесят футов. Окружность ускорителя частиц имеет пятнадцать миль в диаметре. Выстрел с передней платформы или передней части окружности ускорителя может достать гораздо дальше, чем с вышки, расположенной ближе к побережью. Вдобавок высота позволяет им стрелять в нас сверху вниз.

— Как лучникам на крепостной башне, — заметил Пол.

— Именно, — кивнул капитан. — Чем выше мы, тем дальше они смогут нас поразить.

— Например? — спросил Пол.

— У нас довольно низкий корпус для поражения, — пояснил Лоуден, — но мы все равно возвышаемся над поверхностью чуть более чем на шестьдесят футов. Они могут поразить нашу надстройку с тридцати миль, а радиолокационные мачты с тридцати пяти.

— А воздушные суда? — спросила Гаме.

— Они сталкиваются с той же опасностью, — ответил капитан. — Взлет с палубы включает в себя определенную вертикальную компоненту. Пилотов, сталкивающихся с какими-либо проблемами, учат сразу же задирать нос, потому что лучше так, чем нырнуть в воду или удариться о палубу. Но, поступая так здесь, они мгновенно подставились бы под удар. А для самолетов, летящих на высоте, например гражданских авиалайнеров, опасная зона может распространяться на триста и более миль.