– Это ненадолго, – утешающее добавил Ингольд.

– Надеюсь, что так. – Джил обмакнула в вино кусок хлеба, намазанный мягким сыром. – Деньги у нас закончились, и не думаю, что мы сможем долго протянуть здесь, таская воду и скребя полы.

Ингольд широко раскрыл глаза с деланным недоумением.

– А я думал, мы с тобой начнем убивать людей за деньги. – Он глотнул вина и задумчиво нахмурился. – Наверняка что-нибудь придумаем. На самом деле, мне нужно только... Ага!

В наступивших сумерках в таверну повалили завсегдатаи, в большинстве своем – мелкие уличные торговцы и ремесленники, но также целая группа, освещенная ярким сиянием факелов: двое мужчин, окруженные женщинами без вуалей, в тонких ярких обтягивающих платьях с макияжем на лице и совершенно нелепыми в этой ситуации четками на шее, – а также служители-мужчины, одетые почти так же, как двое старших; то есть в кожаные штаны и жилеты из позолоченной кожи, украшенные самоцветами, и высокие позолоченные сапоги. Тела их были щедро умащены ароматными маслами.

– О, замри мое сердце! – пробормотала Джил.

– Гладиаторы, – с довольным видом прокомментировал Ингольд. – Только эти двое, конечно. А остальные...

– Собутыльники и поклонницы, – перебила его Джил со странным восторгом перед предсказуемостью человеческого поведения. – В моем мире они точно так же сопровождали рок-группы. Ты хочешь сказать, что в то время как вся империя разрывается по швам, ее раздирает гражданская война и уничтожает золотая лихорадка, и бог весть что еще, люди по-прежнему тратят деньги на развлечения?

– Да, и больше, чем всегда, как мне кажется. – Ингольд прищурился, что-то прикидывая в уме. – Посмотри на их одежду. Такая же красная эмблема, как у людей Эсбошета, на спине и на рукавах. Наверняка, все гладиаторские команды выбирают себе покровителей среди принцев, бьющихся за власть в империи. Когда я был здесь сорок лет назад, сторонники команд устраивали целые бунты, убивая людей сотнями, и все из-за исхода очередного поединка. Я чрезвычайно рад их видеть.

– Ты знаешь этих парней? – С Ингольдом никогда ничего нельзя было предсказать заранее.

– Пока нет. – Маг допил вино и поднялся с места. – Но приятно видеть, что некоторые вещи не меняются.

Вместо того чтобы прямиком направиться к гладиаторам, – те обращались со своими поклонницами и служителями таверны в точности, как и предполагала Джил, – он взял свой дорожный мешок и выскользнул из таверны. Джил последовала за Ингольдом по пятам. В двух кварталах начиналась площадь, на которой стояло просторное приземистое здание со стенами; выкрашенными в ярко-желтый цвет, со множеством выбеленных известью колонн и ниш для святых изваяний. Люди теснились повсюду на площади, поднимая облака пыли, от которых у Джил першило в горле; воры, проститутки, продавцы наркотиков и сладких орешков, – все сновали здесь, торопясь заработать побольше. Факелы горели повсюду, бросая отблески на яркие шелка, на настоящие и поддельные самоцветы, на расшитые вуали, на амулеты против демонов, нелепые шляпы и туфли с загнутыми носами, на напомаженные кудри и скверные парики.

Ингольд двинулся прямиком сквозь лес колонн, а Джил – за ним, расталкивая телохранителей богачей и тощих маленьких попрошаек. Вокруг доносился гомон голосов. Какая-то девушка в желтых шелках демонстрировала друзьям вуаль, окропленную кровью: «Думаете, у вас хорошие места? Наша ложа была так близко к арене, что когда Серый Кот перерезал глотку Дургану...»

Джил прошла мимо, и ее злость на девушку свернулась, словно черный платок в глубине сердца. Ей и самой доводилось убивать... Держась за край накидки Ингольда, она прошла в неприметную дверь, которую он с легкостью отыскал в стене здания. Дверь охранял рослый уродливый здоровяк со сломанным носом, вооруженный дубинкой, но Ингольд только щелкнул пальцами, и охранник чихнул так оглушительно, что даже отступил на шаг и не заметил, как мимо него прошел старик и девушка со шрамом.

В коридоре пахло дешевым маслом, потом и кровью. В приоткрытых дверях Джил заметила молодого человека в фартуке, как у мясника, который бинтовал ногу гладиатору; в боковом проходе двое работяг в кожаных набедренных повязках грузили трупы на носилки под монотонное гудение мух.

Среди мертвецов были не только женщины в ярких коротких платьях, чудовищно изуродованные и перепачканные кровью, но также и дети. Джил предпочла не задавать вопросов.

Ингольд направился прямиком в тренировочный зал. Одинокий гладиатор, красовавшийся перед отполированным медным зеркалом, раздраженно прокричал:

– Что здесь делает эта девица? Вон отсюда.

Джил не обратила на него внимания. Ингольд, заглянув в комнатенку по соседству, окликнул человека, сидевшего за столом:

– Мне сказали, что я могу наняться у вас наставником фехтования.

Лысеющий мужчина сплюнул, глядя на седобородого старика в потрепанном заляпанном кровью наряде, с мечом в потертых ножнах.

– А не староват ли ты для такой работы, папаша?

Ингольд скромно кивнул.

– Я бы стал моложе, если бы мог.

Его собеседник вновь сплюнул.

– Как и все мы. – Он взял со стола деревянный тренировочный меч. Глаза его вспыхнули при виде Джил, и он, похоже, собрался что-то сказать, но затем покосился на Ингольда и передумал. Вместо этого он выкрикнул:

– Вепрь! Ваше Величество! Тащите сюда пару ламп!

Ингольд без труда получил работу, – и Джил это ничуть не удивило. Она билась с ним в паре, и тяжелыми тренировочными мечами, и настоящим оружием, которое сейчас магу пришлось использовать сперва против Вепря, а затем против Короля, затем против обоих разом... Она знала, что Ингольд – мастер своего дела. Вместе они сражались против Белых Всадников и бандитов... Внешность была обманчива. Когда маг скинул свой бурый плащ и закатал рукава, старший из гладиаторов сразу понял, с кем имеет дело, хотя у Вепря и Его Величества на это ушло чуть больше времени. Король, белый алкетчец, который не стал даже снимать ради поединка украшения и золотой парик, был очень рослым и тяжелее Ингольда на добрых восемьдесят фунтов и явно стремился выслужиться перед начальством. К тому же ему нравилось убивать. Ингольд отделался царапиной. Его Величество отправился в лазарет. Джил подумала про себя, что впредь от этого типа следует держаться подальше...

Всего в бараках гладиаторов они провели четыре дня, хотя в ту пору ей казалось – гораздо дольше, – но все же это было лучше, чем таскать из колодца воду. Невзирая на бесконечные сражения в долине Хатиобар, невзирая на сожженные деревни, грабительские налеты и разбой в городах, Джил чувствовала, что Ингольд, при желании, вполне мог бы добраться до Матери Зимы под покровом своих чар, если бы только пожелал.

Но он чего-то ждал. И потому она спокойно вела записи об истории и обычаях южных земель, помогала ему найти горшки, чтобы пересадить в них розы, буйно растущие за городом, и спала ночами в одиночестве, в окружении своих кошмаров.

«Я все делаю неправильно, – подумал Руди. Цилиндр наливался тяжестью у него в руке, отбрасывая мерцающие блики на черную поверхность просмотрового стола. – Я ведь совсем не это хотел увидеть».

И все же он продолжал смотреть, совершенно зачарованный.

В недрах Цилиндра отражалось Убежище Черных Скал. Сперва у Руди даже перехватило дыхание от ужаса: крепость Томека Тиркенсона была разрушена. Черные стены обвалились, крыша зияла дырами. Однако затем Руди осознал, что хотя горы, видневшиеся вдали, остались прежними, но сама земля вокруг изменилась. Вместо кактусов и зарослей сухого кустарника росли высокие тонкие терновые деревья и эвкалипты. Трава покрывала землю... И нигде не было сланча.

«Прошлое? – подивился Руди. – Цилиндр явно был каким-то образом связан с воспоминаниями. – Или будущее?»

Картина затуманилась, затем он вновь увидал ее. Она шла, скрестив руки. Синие татуированные пальцы теребили полу темного плаща. Она находилась глубоко в недрах Убежища, проходя сквозь комнаты, которых Руди не узнавал. Колонны вытягивались здесь от пола до потолка, словно лес кристаллов, мерцающий бледно-фиолетовым и зеленым цветом.