– Пошел к черту. Может, я и вернусь без всякой надежды, но не вернусь без тебя.

Во тьме впереди показался квадрат света. Дым ел глаза, и меднистый запах крови въелся в волосы и в одежду. Все тело болело, словно ее избили дубинками, и Джил казалось, что никогда прежде она не чувствовала такой усталости. И по-прежнему серебристые голоса нашептывали оставить Ингольда здесь, на поживу тварям, обитающим в недрах сланча. Он это заслужил.

«И вы тоже идите к черту. Вы ведь одолели его, разве этого мало?»

Но, как видно, им и впрямь этого было мало. Ингольд рухнул, не дойдя нескольких шагов до выхода. Рухнул на землю беззвучно, и Джил, чертыхаясь, поволокла его к свету, – грязный, усталый Орфей, вытаскивающий Эвридику из ада и осыпающий проклятиями весь мир. В темноте за спиной она ощущала на себе их взгляд.

В отличие от Орфея, оборачиваться Джил не стала.

Наконец, свет, – пусть даже блеклый и холодный... Джил заморгала, прикрывая глаза и укладывая Ингольда на землю, а затем распрямилась, чтобы заглянуть по сторонам.

Какие-то люди окружали вход в Усыпальницу. Все они были вооружены до зубов и носили алые доспехи с белым крестом, – эмблемой Церкви.

Позднее Джил осознала, что спасла ее самая обычная бюрократия. Бюрократия и страх подчиненных брать на себя ответственность.

У них были приказы лишь относительно мага Ингольда Инглориона, но ни о ком больше они не знали.

Когда Джил встала над его телом и заявила: «Отведите меня к леди Джованнин», – они смущенно переглянулись, не зная, что ответить. Она отказалась сдать оружие, когда ее об этом попросили, и не позволила им дурно обращаться с Ингольдом, взявшись за меч, когда один из солдат попытался пнуть мага сапогом под ребра.

– Не трогай, он все равно уже труп, – заявил помощник капитана отряда. – Мы подведем лошадь, если только он сможет сидеть верхом. Пешком он явно не дойдет...

Капитан, заслышав эти слова, негодующе сморщился. Джил заметила, что черты его как-то странно искажены и, вспомнив свой сон о зеркалах, с, содроганием осознала: «Он ел сланч, как те животные. Он начал меняться».

Те же признаки она обнаружила еще у дюжины солдат.

– Что с ним случилось? – поинтересовался помощник, худощавый невысокий клирик с гладко выбритой головой.

– Я должна поговорить об этом с епископом, – отозвалась Джил. Капитан по-прежнему взирал на Ингольда, словно пытаясь решить, не прикончить ли того на месте. Джил гадала: какие голоса сейчас звучат в его мозгу? В конце концов, они сковали его цепями, густо усеянными магическими рунами, и связали обуглившимися веревками. Алые ленты заклятий обвивали цепи, словно потеки крови. Джил осознала, что это были те же самые узы, в которых сожгли ведьму Хегду. Лейтенант Пра-Сиа приказал своим людям соорудить для Ингольда носилки из копий и упряжи, поскольку в каньоне не росло никаких деревьев.

Над входом в усыпальницу Джил внезапно заметила полустертый барельеф, изображавший три фигуры, склоненные над котлом, откуда прорастало что-то похожее на дерево. Почему-то этот образ напугал ее.

Лейтенант Пра-Сиа срезал наконечник стрелы и вытащил ее из раны, а затем перевязал Ингольда.

Кровь хлынула обильно, но маг, похоже, ничего не чувствовал. Джил всю дорогу шагала рядом с носилками, не выпуская из рук меча. В конце концов лейтенант спешился и пошел с ней рядом. Кинград, капитан отряда, не препятствовал этому: возможно, невзирая на воздействие ледяных магов, он понимал, что Джил убьет, любого, кто попытается разлучить их с Ингольдом, и не хотел ссориться с епископом. Возможно, у него были иные причины... В коридоре епископского дворца, стоявшего на берегу озера, лейтенант обратился к Джил:

– Теперь вы должны сдать оружие.

И когда она уже готова была вступить с ним в бой, Ингольд прошептал:

– Покорись, дитя.

В коридоре темницы подняли стальную решетку. Затем мага прямо на носилках опустили вниз, в колодец, а для Джил приставили лестницу. Она спустилась во тьму, прорезанную рыжеватыми отблесками факелов из коридора.

Пленникам дали воды и немного еды, а также спирта, чтобы очистить раны. Камера оказалась маленькой, но сухой, и все до единого кирпичи в стенах, полу и потолке были отмечены магическими знаками, приглушавшими колдовскую силу. В свете факелов, сочившемся из забранной решеткой дыры над головой, Джил раздела Ингольда и попыталась обмыть его, невзирая на цепи, обвивавшие руки, шею, запястья и лодыжки. Он уже не дрожал, но кожа на ощупь казалась мертвенно-холодной.

Остатки воды она использовала, чтобы умыться, смыть кровь с лица и волос, но с одеждой уже ничего нельзя было поделать. Джил села на низкую кирпичную приступку, куда уложила и Ингольда, чувствуя такую тяжесть, словно все окрестные горы давили ей на плечи, а ледяной дым грез вновь заполнил сознание.

«Убирайтесь из моей головы, черт возьми. Убирайтесь из моей головы! Разве вам этого недостаточно?»

И все же она не могла думать ни о чем ином, и эти мысли убивали ее.

– Джил-Шалос?

Она думала, что он нуждается лишь в утешении, и легонько коснулась плеча Ингольда. Он ухватил ее за руку.

– Жаль, что тебе пришлось отдать меч, – прошептал он.

– Ну и пусть. Капитан тоже был огорчен. По-моему, он надеялся, что я сама тебя прикончу.

– А-а. – На губах мелькнула улыбка, но он так и не открыл глаза. – Узнаю свою Джиллифер.

Она очень надеялась, что голос ее не дрогнет:

– Он, по-моему, ел сланч. Должно быть, это он рассказал о тебе Джованнин в тот самый миг, когда ледяные маги обо всем узнали. Или это Хегда тебя выдала?

Ингольд чуть заметно качнул головой.

– Это было просто... отговоркой. Я должен был что-то придумать. Прости меня, Джил. Я не мог...

– Нет, ты был прав. Они увидели бы тебя моими глазами, и ни один из нас не добрался бы до цели живым. Ингольд, прости меня, я не целилась в тебя нарочно, клянусь! Надеюсь, ты это знаешь.

– Знаю. – Уголки губ изогнулись в улыбке, и он чуть приподнял руку, словно желая коснуться ее лица. – Но мы могли и не утруждаться, – продолжил он негромко, тщательно размеривая дыхание и сберегая остатки сил. – Мы ничего не можем поделать против ледяных магов и того, что они охраняют. Теперь все пропало. Мы не можем их остановить. Спасибо, что пришла за мной. Благодарю тебя от всего сердца, но теперь я отпускаю тебя, Джил. Мы исполнили то, ради чего явились сюда, точнее, доказали, что сделать это невозможно. Если они тебе позволят – возможно, Джованнин проявит милосердие, – возвращайся в Убежище.

– Иди к черту, – дрожащим голосом отрезала Джил. – Я никуда без тебя не пойду. Наверняка найдется...

– Дитя, все бесполезно. – Он сжал ее руку. – Если меня убьют... У верен, что так оно и будет... Я не смогу им помешать. Бой с ледяными магами отнял у меня все силы и даже более того... – Он долго молчал, потом как будто вознамерился о чем-то попросить Джил, но лишь со вздохом покачал головой. – Спасибо тебе, – сказал он просто. – Спасибо, что осталась со мной.

– Спасибо? – повторила Джил срывающимся голосом. – Ингольд, я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете, больше самой жизни. Без тебя мне ничего не надо, ни в этом мире, ни в любом другом. – При звуках его голоса, такого холодного и отстраненного, ее охватила паника. Словно он отталкивал ее от себя, стремясь погрузиться в вечный сон. Джил ухватила Ингольда за руки, как будто пытаясь силой удержать его. – К черту всех ледяных магов! Я ненавижу их за то, что они со мной сделали, за то, что использовали, как оружие против тебя. За то, что исковеркали мою душу... Но это ненадолго. Клянусь тебе, что это ненадолго. Ничто, ничто не может уменьшить мою любовь к тебе, клянусь!

Он открыл глубоко запавшие глаза. Во взгляде читалась безграничная печаль, и Джил подумала: «Я его потеряла». Ее охватило отчаяние. Она не знала, что теперь делать.

– Не прогоняй меня.

– А как же отец ребенка? – спросил он.