Не зная точно, где искать Тома, Дюварни все дальше и дальше забирался на юг, по пути обследуя местность. У него хватало продовольствия и патронов, а повозка легко катилась по зеленой равнине, покрытой ковром из густой сочной травы. Там и сям попадались рощицы, по берегам рек росли дубы и пеканы, перемежавшиеся зарослями кизила, ивняка и церциса.

Двигаясь по следу повозки Мэди, Тэп добрался до мыса Блэк-Джек, потом пустился вдоль побережья полуострова. Прошло три дня после того, как он подслушал разговор Коппингенов. Остановившись на ночлег в кустах, росших на берегу моря, Тэп развел небольшой костер из плавника и, когда кофе уже закипал, услышал за своей спиной шорох. Стащив кофейник левой рукой с огня, он правой достал револьвер, выпрямился и быстро отступил в густую тень пекана, готовый к обороне. Из-за кустов раздался смех, и у костра появился Том Киттери в сопровождении двух человек.

– Ну что, убедились? Я же вас предупреждал, – говорил Киттери смеясь. – Его врасплох не застанешь. Более осторожного человека не встречал.

Том выглядел молодцом, но совсем исхудал. Постоянная необходимость прятаться, уходить от погони, всегда быть начеку отнимала много сил и изматывала нервы. Но, когда он, раскрыв объятия, шагнул к Тэпу, в глазах его сверкали веселые искорки.

– Ну, дружище, да тобой нельзя не любоваться! Посмотрите на него, ребята, – это единственный человек, который смог взять меня в плен. Захватил живым, да еще верхом! А потом провез под носом у северян, которые повесили бы меня, как последнего конокрада, узнай, что я белый южанин. Подумать только, и он ведь янки!

– Здравствуй, Том, – сказал Тэп. – Давненько мы не виделись.

Киттери широко улыбнулся ему. Он искренне радовался Тэпу, и пожатие его руки было сильным и твердым.

– Я часто о тебе вспоминал. Честно!

– Так у нас с тобой есть стадо или нет?

Улыбка Киттери стала не такой широкой.

– Вроде есть. Мы поговорим еще обо всем. – Он повернулся к сопровождавшим его мужчинам. – Знакомьтесь, Тэп Дюварни – Джонни Любек. А это – Каюн… хороший человек, прибывший к нам прямо из болот Луизианы.

Любек был низкорослым, жилистым, похожим на мальчика, но мальчика с глазами старика, который уже успел познать горе. Каюн выглядел полной противоположностью ему – высокий, худой, угловатый, с желтым лицом, темными прямыми волосами и золотыми серьгами в ушах.

– Так как же все-таки дела со скотом? – повторил вопрос Тэп. – Я вложил в эту сделку все, что имел, все до последнего цента. Я поставил на тебя, Том.

– И ты ни о чем не пожалеешь, дружище. Но возникло непредвиденное осложнение. Ты, верно, уже слышал кое-что.

– Да, слышал.

– Когда мы договаривались с тобой, я считал, что кровная вражда между нашими семействами – давно в прошлом. Хотел вернуть отцовский скот, который угнали Мансоны. Тебе известно, я не богач, но полагал, что на твои деньги соберу стадо, мы перегоним его в Канзас, продадим и разбогатеем. Такие вот планы строил. Но скот украли, по крайней мере большую часть стада.

– Значит, наше путешествие в Канзас отменяется?

– Ни в коем случае! Сейчас мы как раз тем и занимаемся, что собираем новое стадо. Нам уже удалось раздобыть и надежно спрятать от глаз Мансонов несколько сотен бычков. Но это капля в море. Предстоит провести под носом у заклятых врагов стадо в три тысячи голов и постараться, чтобы они ничего не заметили!

Когда друзья вернулись к костру и сели у огня, Каюн исчез в темноте.

– Он посторожит, не беспокойся. Мимо и муха не пролетит.

– На пароходе мне встретилась Мэди Коппинген.

Том бросил на майора быстрый взгляд.

– Значит, вернулась. А мне казалось, что она останется там.

– Я думал, у вас с ней взаимопонимание.

Киттери пожал плечами.

– В каком-то смысле, да. Но Мэди сыта по горло Техасом, пылью, коровами, укротителями диких лошадей и приготовлением еды для работников на ранчо. С тех пор как она начиталась дамских романов Годи, только и делает, что изнывает от тоски по красивой жизни. Сколько раз говорил ей, что не смогу жить в городе, но упрямица и слушать не хочет. А как она выглядела?

– Замечательно. Очень красивая девушка.

Том налил две чашки горячего кофе.

– А ты уже пообщался с кем-нибудь из Мансонов в Индианоле?

Но Тэп не обратил внимания на этот вопрос и задал свой:

– Как ты узнал о моем приезде? Тебе кто-то сообщил?

– Капитан Уилкс. Когда вы проходили мимо мыса, он поднял флаг. Мы с ним обо всем заранее договорились. – Том помолчал минутку. – Ты сам правил лошадьми… А где же Фостер?

– Его убили, когда корабль подходил к причалу. Я похоронил его на участке вашей семьи.

– Что ты сделал?!

– Тебя не устраивает, что я похоронил его на вашем участке? Но у меня не было выбора!

– И Мансоны разрешили тебе похоронить Фостера? Нет, конечно же, наша семья не против того, чтобы его тело покоилось в нашей земле, и, поверь, отдали бы ему лучшее место. Но ведь в Индианоле заправляют Мансоны. Двое или трое членов клана живут в городе, а возле них постоянно ошивается еще несколько человек из банды.

Пока пили кофе, Дюварни рассказал о том, что произошло на кладбище, и о своей короткой стычке с Шэббом, или Шэббитом. Однако о драке на причале не обмолвился и словом.

– Том, – решительно произнес Тэп, – давай соберем стадо и уйдем отсюда. Кровная вражда ваших семей меня никоим образом не касается, и я не намерен принимать в ней никакого участия. Все мое богатство вложено в наше предприятие, мне жаль терять свои последние деньги.

Киттери поднял глаза на компаньона, и взгляд его неожиданно стал тяжелым.

– Да, ты прав. Вражда – не твое дело, и я не надеялся, что ты станешь помогать мне в войне с Мансонами. Но пока мы будем перегонять скот, ты волей-неволей оказываешься в эпицентре событий.

Джонни Любек воскликнул в ярости:

– И ты назвал его своим другом, Том!

Киттери ничего не ответил. Он сидел, уставившись в костер.

Дюварни посмотрел на Любека.

– Я считаю себя другом Тома, но это вовсе не означает, что я должен принять участие в борьбе между семействами, которая началась Бог знает по какой причине много лет назад. Будь я членом семьи Киттери, наверное, думал бы по-другому, но я не член этой семьи. Более того, мы с Томом заключили деловое соглашение, и, надеюсь, он не будет нарушать его условий.

– Тогда не считайте больше меня своим другом! – воскликнул Любек дрожащим от возмущения голосом. – По моему убеждению, кто не с нами, тот против нас!

Тэп повернулся к Киттери.

– Если тебе тоже неприятны мои слова, верни мне деньги и забудем о нашем соглашении.

Том весь напрягся.

– Ты же прекрасно понимаешь, что не могу возвратить деньги, черт тебя дери. Я купил скот.

– Тогда надо заниматься делом. – Майор протянул руку к костру и взял кофейник. – Завтра же утром начнем перегонять скот.

– Вам придется подождать, – ледяным тоном произнес Любек, и в голосе его послышалось торжество. – Сначала мы расплатимся с Мансонами за убийство Фостера.

Дюварни отхлебнул кофе и, не дождавшись, что скажет Киттери, предупредил:

– Я буду готов на рассвете, Том. Если потребуется, сам выгоню скот из зарослей и переправлю его в Канзас, но в таком случае, продав бычков, заберу все деньги себе.

– Только попробуй! – неожиданно взорвался Киттери. – Половина скота – моя!

Тэп улыбнулся.

– Не валяй дурака, Том. Вспомни условия сделки: я вкладываю деньги, а ты – свой опыт и знания. Если ты не намерен сам перегонять скот или, по крайней мере, подсказать мне, как это лучше сделать, тогда за что же ты собираешься получить с меня? Я выполнил свою часть обязательств – вложил определенную сумму, приехал в Техас и готов перегонять стадо. Теперь настала твоя очередь выполнять условия нашего договора. А как я понимаю, в Техасе мужчины не нарушают данного ими слова.

– Хочешь сказать, что я нарушаю?