Они пробыли вместе меньше пяти недель достаточно, чтобы распознать зародившуюся страсть и дать ей волю. Но неужели они обманывали себя, повторяя, что противоположности притягиваются? Алекс ни за что не опустится до образа жизни, привычного Кэтрин; маска Рефера Монтгомери смертельно надоела ему. А Кэтрин, несмотря на пылкие заверения, вряд ли будет счастлива среди неприветливых шотландских гор.

Алекс глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Пожалуй, пора забыть о романтических бреднях и задуматься о том, чего он хочет от жизни.

Во-первых – выпить. Во-вторых – поговорить. И хоть чем-нибудь заглушить зависть, которая вспыхивала в нем при виде темных фигур, снующих между повозками.

Лорен Камерон вздохнула и медленно опустила ноги, устав сжимать ими талию любовника. Она вытянулась на прохладной траве, не замечая, что мелкие камешки оставили на ее спине синяки и царапины. Эти неудобства казались ей слишком низкой платой за теплый поток наслаждения, берущий начало между ее ног. Прохлада влажной травы только усиливала ощущения и убеждала, что страсть Алаздэра так же велика, как ее собственная страсть.

Влечение не угасло, с удовольствием поняла Лорен, заметив, что он не спешит покинуть ее лоно. Ей тоже не хотелось торопить его.

Чувственная и жадная, она пошевелилась, с наслаждением касаясь ногами грубоватой кожи его длинных мускулистых ног, впитывая каждый вздох, который вылетал из его груди, густо заросшей жесткими волосками, которые щекотали ей соски. Он лежал, уткнувшись лицом в ее шею, а она с улыбкой перебирала влажные смоляные пряди его волос, до сих пор не веря, что наконец-то добилась своего.

Сколько ночей она лежала без сна, мечтая и надеясь, что когда-нибудь Алаздэр Камерон обнимет ее! Иначе зачем она терпела холод и сырость, бесконечные мили дороги, по ухабам которой тряслась ее повозка? Последние восемь лет она то и дело строила планы и поджидала удобного случая, чтобы сбежать из замка Ахнакарри, своего дома и тюрьмы. Когда Лохиэл созвал членов клана, Лорен первой попросила позволения сопровождать отряд. Она жаждала свободы, и действительно, ее охватили чувства радости и ликования, пока она ехала по улицам Эдинбурга вместе с армией принца. Лорен родилась и провела первые двенадцать лет жизни в большом величественном городе и поклялась любой ценой когда-нибудь вернуться туда.

И вот она вернулась, заплатив непомерную цену, пролив кровь и отважившись на предательство. Но едва свобода оказалась в пределах досягаемости, возвращения к прежней жизни в Эдинбурге Лорен показалось мало. Она желала большего. Ей хотелось связать жизнь с человеком, похожим на Алаздэра Камерона. Точнее, с самим Алаздэром.

Это желание не было новым. Оно усиливалось по мере того, как Ахнакарри оставался далеко позади, нарастало, вытесняя воспоминания о жене Алаздэра, светловолосой англичанке. Лорен возненавидела эту красавицу с фиалковыми глазами с первого взгляда – всей душой, как с первого же взгляда поняла, что Алаздэр – именно тот возлюбленный, о котором она всегда мечтала. Она слышала о многочисленных опасных приключениях Алаздэра в изгнании, подолгу разглядывала его портрет в галерее замка и бессчетное множество ночей представляла себе человека, которого почтительно звали Черным Камероном. Узнав, что Лохиэл вызвал брата из Европы, Лорен воспрянула духом, почувствовав, что ее наконец-то вознаградили за долгие и беспросветные годы, проведенные в Ахнакарри. Приезда Алаздэра она ждала, как невеста ждет первой брачной ночи.

Но никто из обитателей замка, а меньше всего Лорен Камерон, не подозревал, что Алаздэр привезет с собой белокурую англичанку. Лорен вздохнула с облегчением, выяснив, что к этому браку их обоих принудили, что Алаздэр воспользовался спутницей как заложницей и прикрытием, чтобы благополучно добраться до Шотландии. Разумеется, он делил с ней ложе, но из чувства презрения, а не в порыве страсти. Алаздэр не любил эту женщину: любой глупец сразу понял бы, что они не пара, что их союз станет сущим бедствием.

Признаться, Лорен чересчур поспешила, предложив себя Алаздэру в первую же ночь после его приезда в Ахнакарри, и, пожалуй, слишком обиделась, выслушав его ироничный отказ. Зато похищение новобрачной Кэмпбеллами оказалось удачей: сразу после спасения жены Алаздэр на корабле отправил ее в Англию. Разве мужчина, любящий жену, согласится расстаться с ней? Разве здоровый мужчина, наделенный всеми естественными потребностями, станет спать один на холодной жесткой земле, чтобы его согревал только отрезшотландки?

За последние несколько недель Лорен не раз замечала, как Алаздэр окидывает взглядом ее налитую фигуру, напоминающую песочные часы. Она чуть не таяла от предвкушения, когда он взглядом темных, проницательных глаз раздевал ее, обнажая пышную грудь, бесподобно тонкую талию, длинные сильные ноги. Да, она была готова растаять. Однажды она уже видела, как эти бездонные глаза смотрят на ее обнаженное тело, а мозолистые руки скользят по нежной коже. Воспоминания не потускнели. Резкие слова отказа по-прежнему звучали в ушах Лорен, причиняя ей боль.

Она не удивилась, когда заметила, что Алаздэр смотрит на ее повозку; не удивилась и позднее, когда он нашел ее на заросшем травой лугу. Лорен предчувствовала, что сегодня с ней произойдет нечто удивительное, и предчувствие не обмануло ее.

Вздохнув, она слегка пошевелилась и соблазнительно задела длинными черными ресницами его шею.

– Я рада, что ты сегодня пришел ко мне, Алаздэр, – прошептала она. – А я уж было отчаялась. С того давнего дня я не переставала думать о том, как ты обнимаешь меня, как мы становимся близки...

– Ближе уже некуда, детка, – пробормотал он, касаясь губами ее шеи.

Лорен пошевелилась, продолжая ощущать внутри присутствие мужского достоинства, но вдруг замерла и широко раскрыла янтарные глаза.

– Что?.. Что ты сказал? – потрясенно переспросила она.

Он многозначительно усмехнулся:

– Детка, об этом незачем говорить. Или ты ничего не чувствуешь?

Шотландский акцент слышался отчетливо, как запах сена на сеновале. В ужасе вскрикнув, Лорен изо всех сил оттолкнула незнакомца. Не ожидавший нападения горец яростно выругался, плюхаясь лицом в мокрую траву.

– Какого черта?!

Лорен с трудом поднялась на колени, запустила пальцы в его густые волосы и оттянула назад голову так, чтобы лицо осветила луна. От увиденного у нее замерло сердце. Волосы ее любовника были густыми и растрепанными, как у Алаздэра, глаза – темными, глубоко посаженными под дугами смоляных бровей. Квадратный крепкий подбородок с ямочкой усиливал сходство. Незнакомец был прекрасно сложен и щедро одарен природой, но в эту минуту, в ярости разглядывая его, Лорен заметила, что его плечи не так широки, а грудь – не так мускулиста, как грудь Алаздэра.

– Мерзавец! – прошипела она. – Чертов ублюдок!

– Эй, детка, постой...

Оскалив зубы, Лорен набросилась на него, глубоко впилась ногтями в щеки и горло. Испытывая острое удовольствие, она сдирала кожу, оставляла на ней глубокие царапины и слышала рев боли.

– Ублюдок, чертов ублюдок! – снова выпалила она, размахивая руками, выставив растопыренные пальцы.

Он попытался схватить ее за запястья, и она впилась в его руку зубами.

Яростно выругавшись, он наотмашь хлестнул Лорен по щеке. Удар был так силен, что голова Лорен дернулась в сторону, и этой секунды хватило незнакомцу, чтобы опрокинуть ее на спину и пригвоздить к земле всем весом своего тела. Она продолжала отбиваться, шипела, как дикая кошка, сыпала ругательствами, извивалась, силилась высвободить руку или ногу. Горец лишь сильнее сжал пальцы, спокойно наблюдая, как иссякают силы пленницы.

Раздраженно выругавшись, она прекратила биться и замерла. Ее тело покрылось потом, растрепанные волосы упали на прекрасное, но злое лицо.

– Ну что, успокоилась? – будничным тоном осведомился незнакомец.

– Слезь с меня, болван!

– А десять минут назад ты просила совсем о другом.

– Десять минут назад я думала, что ты... – Лорен спохватилась и с досадой умолкла. Господи, неужели она ослепла? Или лишилась рассудка? Как она могла принять это... это животное за Алаздэра?.