– Мистрис Кэтрин! – воскликнула Дейрдре, но тут мужчина выпрямился, и служанка зажала себе рот обеими руками, чтобы не закричать. – Мистер Камерон!

– Рад вновь видеть вас, мистрис О'Ши. – Крепко обнимая жену, Алекс улыбнулся Дейрдре. Во время визита сэра Альфреда он успел надеть бриджи и рубашку, но не стал застегивать ее. Заметив, как сияют лица Алекса и Кэтрин, Дейрдре не стала спрашивать, почему в спальне царит хаос.

– И я рада вам, милорд. Вы удачно выбрали время, чтобы навестить нас.

– Так это правда? – вмешалась Кэтрин. – Отец не солгал? Мятежники покинули Манчестер?

– Да, и я узнала об этом рано утром, – кивнула Дейрдре. – Я бросилась будить вас, но дверь была заперта, и я... – Она метнула быстрый взгляд карих глаз на загорелое лицо Алекса. – Хорошо, что вы целы и невредимы, сэр. А мы наслушались таких ужасов! Надеюсь, вы здесь не один?

– Меня никто не сопровождает. Но Алуин передает вам привет. Он не мог покинуть лагерь, но... – Алекс взглянул на пачку писем, брошенную на кровать, шагнул вперед, взял письма и с улыбкой подал их Дейрдре. – Может быть, эти письма утешат вас до приезда Алуина, а он может появиться здесь в самом ближайшем времени, если займет место в авангарде.

Дейрдре уставилась на сокровище, лежащее у нее на ладонях. Ее отец, бедный и неграмотный егерь-ирландец, не считал нужным учить дочерей читать и писать, но Дейрдре упрямо постигала азы школьной премудрости, выведывая их у братьев. Во время долгого путешествия на север, в Шотландию, Дейрдре однажды увидела, как Алуин Маккейл что-то пишет в дневник в кожаном переплете, и позавидовала его разборчивому, красивому почерку и умению связно и легко излагать свои мысли. А теперь, получив десятки страниц этих мыслей, предназначенных именно для нее, Дейрдре вдруг смутилась, заволновалась и покраснела.

– Что же мне делать? – прошептала она.

– Найти укромный уголок и прочесть их, – посоветовала Кэтрин.

– Но... мне надо принести вам чаю...

– Я знаю, где находится кухня, и вряд ли заблужусь, – пошутила ее хозяйка. – Ну, ступай. Я позабочусь о нас с мужем. Не вздумай явиться сюда, пока не прочтешь все письма до единого.

Дейрдре просияла, поблагодарила ее, бросилась к двери, но на полпути замерла и оглянулась.

– А он... здоров, милорд?

– Алуин? Здоровее, чем прежде. Отсутствие вкусной еды и мягких постелей пошло ему на пользу.

Дейрдре прикусила губу.

– А его плечо...

– Давно зажило, клянусь вам. Этот негодяй ухитрился даже победить меня и выиграть десять фунтов!

Служанка застенчиво улыбнулась, быстро присела и удалилась, оставив Алекса и Кэтрин вдвоем. Когда за ней закрылась дверь, Алекс усмехнулся и поцеловал Кэтрин в макушку.

– Подумать только, что вы с нами сделали, английские плутовки! Впрочем, за Алуина я только рад. Впредь не будет насмехаться надо мной. .

– Значит, ты ни о чем не жалеешь?

– Один мудрый старый воин как-то сказал мне, что жалеть следует лишь о том, чего мы не успели.

Глаза Кэтрин блеснули.

– Это был твой дед, сэр Юэн?

– Да, а как ты догадалась?

– Леди Мора рассказывала мне, что Юэн Камерон был известен хитростью и умом. Она говорила, что он бросал вызов судьбе, бессовестно пользуясь слабостями мужчин, женщин и детей. И это еще не все: поговаривали, что он служит черным божествам.

– Ах да, друиды! – Алекс заговорщицки подмигнул. – Если верить местной легенде, однажды сэр Юэн ушел в горы – в то время ему было лет пятнадцать. Из-за внезапно разразившейся бури ему пришлось заночевать в пещере, а когда он вернулся домой, выяснилось, что он отсутствовал не один день, а целый месяц. Его одежда была изодрана и перепачкана кровью, но на теле не оказалось ни единой царапины. А принесенный им меч выковали пять веков назад, когда-то он принадлежал нашему давнему предку, горцу по прозвищу Черный Камерон. Сэр Юэн понятия не имел, откуда у него в руках взялся древний меч, но легенда гласит, что он выкован из той же стали, из которой друиды изготовили Экскалибур. Считалось, что обладатель этого меча никогда не будет ранен в бою – и действительно, хитрый старый лис всегда возвращался в Ахнакарри победителем.

– Где же этот меч сейчас?

– Я положил его в могилу сэра Юэна пятнадцать лет назад, после того как убил им Энгуса и Дугалла Кэмпбеллов.

От этого известия по коже Кэтрин побежали мурашки. Алекс впервые упомянул о жутких событиях давнего вечера. Если бы не леди Мора, Кэтрин никогда не узнала бы о смерти Энни Максорли и не поняла бы, как страдает Алекс. К несчастью, с тех пор Кэтрин мучилась сама, не зная, как бороться с воспоминаниями о женщине, которую Алекс любил неистово и страстно, как умеют любить только горцы. Кэтрин была готова вступить в схватку с Лорен Камерон, но как победить бесплотный дух?

Разгадав ее мысли по отчужденному взгляду, Александер заглянул ей в глаза.

– Моя любовь к Энни была особенной, – объяснил он, – такими бывают лишь молодость, наивность и первый поцелуй. А к тебе я испытываю любовь зрелого мужчины, Кэтрин. Ты – часть меня, нас не разлучит никто – ни человек, ни король, ни война, ни призрак.

Кэтрин обняла его, крепко прижалась к горячему телу, трепеща от прикосновения его губ и ладоней, от биения сердца.

«Ты прав, любимый, – думала она в отчаянии. – Ни человеку, ни королю, ни призраку не хватит сил, чтобы разлучить нас, но это без труда сделают твоя гордость, честь и страсть».

Лохиэл не бросит Чарльза Стюарта потому, что дал клятву. Арчибальд Камерон останется рядом с ним потому, что он Камерон и гордится своим именем и кланом больше, чем собственной жизнью. Мотивы Александера столь же чисты и опасны для него самого. Он будет преданно сопровождать братьев, сражаться бок о бок с другими членами клана, а если и погибнет, то за Шотландию, за свою любовь к обдуваемым всеми ветрами торфяникам и скалистым утесам, которые он не видел много лет и стремился вновь назвать родиной. Его страсть – его сила и вместе с тем величайшая слабость.

Волки ходили кругами, остерегаясь мощи царственных зверей, которые осмелились бросить вызов самому монарху, и до сих пор львы оставались неуязвимыми. Но стоит им на миг потерять бдительность или выказать благородство – и тогда вся честь, гордость и страсть мира не только не помогут им, но станут причиной их гибели.

Вскоре выяснилось, что Дейрдре пренебрегла приказом Кэтрин уединиться и прочесть письма Алуина Маккейла. В дверь спальни вновь постучали, Алекс опять скрылся в гардеробной, а Кэтрин впустила в комнату трех дюжих слуг. Один из них нес тяжелый поднос, нагруженный сыром, мясом и свежими бисквитами, двое других – ведра с горячей водой. Наполнив ванну и стараясь не слишком открыто глазеть на растрепанную молодую хозяйку и ее развороченную постель, слуги удалились. Кэтрин еще поворачивала ключ в замке, когда Алекс вышел из гардеробной и устремился к подносу. Пока он ел, Кэтрин успела привести себя в порядок и даже расчесать спутанные волосы. А когда Алекс блаженно вытянулся в ванне, его жена решила выяснить, сколько домочадцев уже покинули дом.

Экипаж сэра Альфреда ровно в полдень скрылся за поворотом аллеи, оставив за собой шлейф пыли. Из тридцати служанок и слуг в доме осталось не более десяти. Одним из таких смельчаков оказался Уолтер Браун, тощий винодел с носом и глазами почти такого же оттенка, как и красные вина, которые он любовно изготавливал и дегустировал круглые сутки. Он заявил, что будет охранять зарытые в землю бочки и запертый погреб – если понадобится, до последней капли крови. Его поддержал старший конюх Джон Симмондс, убежденный, что даже самый старый мерин умнее любого из людей. Конюх и винодел вскочили, увидев вошедшую в кухню Кэтрин, но она быстрым жестом разрешила им сесть и вышла, прихватив бутылку бургундского.

В комнатах нижнего этажа было безлюдно, в тишине лишь раздавались шаги Кэтрин. Почти все ценные картины и украшения сэр Альфред распорядился снять со стен и спрятать. Окна заперли, шторы задернули, словно рассчитывая, что это помешает мятежникам вторгнуться в дом.