Кэтрин заглянула ему в глаза и в самом деле увидела сотни, тысячи слов, которые он не решился доверить бумаге. Чувства светились в полночной глубине его глаз, вызывая у нее трепет.

– О, Алекс, когда ты рядом, я знаю, что ты любишь меня, – расплакалась она и снова уткнулась ему в плечо. – Но когда ты далеко, за сотни миль...

– Понимаю. Кстати, а я ведь тоже не получал писем.

Кэтрин рывком села, долгую минуту смотрела в глаза мужу, затем вырвалась из его рук и спрыгнула на пол.

В одной полупрозрачной рубашке она бросилась в гардеробную, прихватив лампу со стола. Послышался резкий скрип ящика, выдавший гнев Кэтрин, и вскоре она вернулась в спальню с целой охапкой неотправленных писем. Бесцеремонно швырнув их на постель, она подбоченилась и нахмурилась.

– Я не знала, куда их посылать.

Алекс с трудом отвел взгляд от ее лица и оглядел впечатляющую кучу писем. Большинство занимало несколько страниц, было скреплено несколькими печатями и перевязано шнурами.

Он робко потянулся к одному из писем, но Кэтрин гневно сбросила всю груду на пол.

– Нет! То, что написано в них, уже не имеет никакого значения. Я писала... просто чтобы скоротать время.

– Кэтрин, прости, но всем было известно, что твой муж уехал в колонию, – мягко напомнил он. – Чем бы ты объяснила письма и записки с севера Англии? А если бы их кто-нибудь перехватил? Вряд ли даже ты сумела бы подыскать убедительное объяснение тому, что получаешь письма от капитана армии якобитов. Особенно если бы письма оказались такими же страстными, как мои мысли.

– Не пытайся оправдаться!

– Ладно, не буду. – Он выпростал ноги из-под одеяла, обхватил ими талию Кэтрин и затащил ее в постель. – Лучше я все объясню тебе по-другому.

Он тут же исполнил свое намерение. Когда поцелуй завершился, Кэтрин вспыхнула и рассмеялась, прижимаясь к нему. Порывистым движением она сбросила ночную рубашку и отшвырнула ее.

– Но как ты попал сюда? Поместье охраняют ополченцы.

– Один из них оказался настолько щедр, что одолжил мне свой мундир.

Кэтрин оглянулась на дверь.

– Ты просто вошел в дом и поднялся ко мне?

– Подобно любому Ромео, я выбрал другой путь – вскарабкался по очень удобному плющу, который тянется от земли до небес – до окон твоей спальни. Напомни, чтобы я научил тебя запирать балконную дверь – засов никуда не годится.

– Он не был предназначен для защиты от непрошеных гостей.

– И все-таки я хочу, чтобы ты как следует запиралась, оставаясь здесь одна.

– А если я буду не одна?

Темные глаза задумчиво прищурились.

– В таком случае не запирай дверь. Но выбирай любовников осмотрительно: они должны быть проворными и уметь летать, ибо если я нагряну сюда неожиданно и застану на своей территории какого-нибудь безмозглого самозванца...

Он закончил фразу угрожающим рычанием, и Кэтрин бросилась целовать его, чувствуя, что в ней вновь пробуждается желание. К сожалению, поцелуй пришлось прервать: ей никак не удавалось сдержать смех.

– Тебя рассмешила мысль о том, что мне можно наставить рога? – посерьезнел Алекс.

– Нет, я представила, как мой муж и повелитель гоняется за каким-нибудь бедолагой по всей спальне, размахивая мечом!

– Уверяю, твоим ягодицам тоже достанется.

– Им нечего опасаться, – заявила Кэтрин и нежно поцеловала мужа в губы. – Ничего подобного не будет. Такого возлюбленного, как ты, мне хватит на всю жизнь... нет, на десять жизней.

Довольно усмехнувшись, Алекс пошевелился и положил голову между белоснежных грудей Кэтрин. Одной рукой он обвивал ее талию, сильную ногу положил поверх ее ног, так что она ощущала жар его тела. Кэтрин водила кончиками пальцев по его крепким плечам, удивляясь тому, что не испытывает ни малейшего смущения. Шесть месяцев назад она умерла бы от стыда, если бы кто-нибудь мельком увидел ее голую щиколотку, а о том, чтобы лежать раздетой рядом с мужчиной, она и помыслить не могла. Но теперь она сияла счастьем, лежа в объятиях великолепного мужчины и желая только одного: чтобы его губы передвинулись чуть правее.

Пытаясь хоть немного сдержаться, она сменила тему:

– Как дела в Ахнакарри? Все ли здоровы? Леди Мора, Джинни, милая тетя Роуз?

– Я давно не получал вестей из дома, но, насколько мне известно, там все в порядке. У Моры полным-полно хлопот по дому. У Роуз обычный осенний приступ малярии, но она держится молодцом. А Джинни... ну, ты же знаешь ее. Ее пришлось посадить под замок, когда Дональд и Арчибальд запретили ей сопровождать нас. Думаю, после нашего отъезда она устроила настоящий скандал.

– Джинни хотела идти воевать вместе с вами?

– А разве ты не знала, что шотландки – крепкие женщины? Некоторые из них сражаются наравне с мужчинами. Другие выносят раненых с поля боя, но большинство оказывают им услуги совсем иного рода.

– Какого?

– Ну... стряпают, ухаживают за ранеными. – Он уткнулся ртом в теплое полушарие. – И заботятся о здоровых.

Кэтрин склонила голову набок, всматриваясь в его лицо.

– Что это значит?

– В лагере, полном мужчин, всегда нарастает напряжение, особенно перед боем. Поэтому необходимо давать ему выход.

– Да? И ты ценишь такие услуги... или пытаешься в чем-то признаться?

– Сказать по правде, – он приподнял голову и улыбнулся, – с тех пор, как начался поход, я получил несколько заманчивых предложений и был весьма польщен.

– Да неужели? – сухо переспросила Кэтрин.

– Честное слово. И каждое из них я обдумал со всей серьезностью, взвесил все преимущества и недостатки, сравнивал холодные и теплые ночи, молодых и пылких претенденток с более взрослыми и опытными – и так далее.

– И что же? – не унималась Кэтрин. Он улыбнулся, молча опустив голову.

– Очевидно, ты выбрал молодых и пылких. Такие тебе по вкусу.

– Само собой. – Он нахмурился, словно обдумывая ее замечание. Тем временем его рука скользнула по груди Кэтрин и принялась дразнить розовый бутон. – И в этом моя вина?

– Конечно, – кивнула она, стараясь не обращать внимания на вожделение, охватывающее тело. – Ты бессовестный негодяй. Первая моя ошибка заключается в том, что я не прислушалась к своему внутреннему голосу и не застрелила тебя при первой же встрече.

– Первая ошибка? – Он облизнул кончик пальца и прикоснулся к ее груди, оставив на ней сверкающую капельку. – Значит, их было несколько?

– Вторую ошибку я допустила, поверив слову шпиона и дамского угодника, который поклялся вернуть меня в лоно семьи такой же чистой и непорочной, как прежде.

– Чистой и непорочной? – переспросил он, рисуя круги на ее коже. – Но восемнадцатилетние девственницы, чистые телом и душой, не носят наряды, способные лишить мужчину рассудка. В день твоего рождения, когда ты выманила меня в сад, мне оставалось лишь одно: стараться не глазеть на твою шейку и не распускать руки.

– Насколько я помню, – в тон ему отозвалась Кэтрин, – даже в этом ты потерпел фиаско.

– Ах да! Но этого мне показалось мало. И я чуть не наверстал упущенное ночью в Уэйкфилде. А потом мне пришлось выдержать испытание, которое не всякому под силу: я провел ночь рядом с собственной женой, роскошной женщиной, держа ее в объятиях, и... проклятие! Меня следовало бы причислить к лику святых.

– Если я и упала в обморок, сэр, то лишь потому, что до смерти перепугалась. Подумать только – убегать от погони ночью в лесу, чуть не утонуть в бурной реке, затем быть раздетой мужчиной, известным своей извращенной жестокостью... Вряд ли эти обстоятельства можно назвать романтичными!

С громким чмоканьем он выпустил изо рта облюбованный сосок.

– По-вашему, мадам, молодой женщине прилично врываться в комнату мужчины как раз в то время, когда он смывает пыль странствий? И не только врываться, но и расхаживать перед ним в рубашке, не оставляющей ни малейшего простора воображению! – Он перевел взгляд на шелковую ночную рубашку, лежавшую у них в ногах. – Конечно, она была не настолько прозрачной, как этот лоскуток, но ее хватило, чтобы ошеломить мужчину, который впервые видел такую красоту.