– А я была бы счастлива, если бы он просто был рядом со мной, – ответила Кэтрин, смахивая со щеки слезу.

Под громкие крики и вой волынок отряд двинулся по долине на запад, в сторону Инвернесса. Не доходя до города, ему предстояло свернуть на другую дорогу, проложенную тридцать лет назад для войн с горцами и призванную предотвратить дальнейшие восстания. Дорога вела к берегу Лох-Несса, в непроглядных глубинах которого, по слухам, обитали чудовища змеи толщиной с дом, питающиеся любопытными и безрассудными.

Историю о чудовищах Алекс рассказывал так же серьезно, как легенду о таинственном мече сэра Юэна Камерона, и днем Кэтрин не верила ни в ту ни в другую. Зачарованные мечи, друиды, мрачные божества, озерные чудовища – как мог столь суеверный народ обладать железной логикой и удивительным благородством?

– Проголодалась? – спросил Демиен, в последний раз помахав рукой уходящим горцам, скрывающимся за поворотом дороги.

– Знаешь, я до сих пор не могу смотреть на пищу по утрам, – призналась Кэтрин. – Но я не откажусь от чашки крепкого и горячего английского чая – такого, который шотландцы считают отравой вроде мышьяка.

Демиен рассмеялся:

– Твое желание – закон. Попробую раздобыть для тебя настоящего чая в Инвернессе.

– В Инвернессе? – Кэтрин потрясенно уставилась на него. – Ты едешь в Инвернесс?

– А что в этом странного? Я принадлежу Англии так же, как река Темза. А если меня остановят, у меня найдутся бумаги, удостоверяющие, что я сын и наследник самого сэра Альфреда Эшбрука, почетного члена парламента. Кто дерзнет усомниться в таких рекомендациях?

Эти доводы не убедили Кэтрин; но, прежде чем она успела что-либо возразить, Демиен продолжал:

– И кроме того, у меня есть младшая сестренка, которую обвиняют в убийстве и предательстве, и зять, который бросает вызов всем законам выживания – значит, и мне пора найти для себя нишу в этом мятеже, чтобы обвинений хватило и для меня. Нельзя допустить, чтобы у сплетников в Дерби иссякла пища для сплетен, верно?

– А по мне, так пусть замолчат хоть навсегда! – искренне выпалила Кэтрин. – Будь осторожен – не дай Бог, тебя заподозрят в шпионаже!

– Поверь мне, Китти, у меня нет ни малейшего желания выяснять, как устроена виселица, – заверил Демиен, – а тем более попадаться с поличным.

– Я считаю, что мы не можем позволить себе потерпеть очередное фиаско, как в Фолкерке или Престонпансе.

Так заявил полковник Блейкни, напыщенный зануда с лицом скучным, как дождливый день. Он только что прибыл из Перта, от герцога Камберлендского, и привез известие о решении зимовать в Эдинбурге. Рядом с ним в холодной и сырой каменной казарме Форт-Джорджа расположились Дункан Форбс, лорд Лаудаун и хмурый представитель шотландцев, находящихся под командованием Лаудауна – Норман Маклеод, вождь клана Маклеодов.

Как только вести о приближении армии мятежников достигли Инвернесса, лорд-председатель Форбс предусмотрительно перевез свою семью из Куллоден-Хауса в крепость Форт-Джордж. Был отдан приказ опустошить городские склады, перегрузив припасы в трюмы кораблей, а сами суда поставить на якорь под прикрытием военных кораблей, чтобы драгоценными грузами не поживились якобиты. Сам город остался беззащитным перед наступавшей армией, а защитники форта располагали лишь шестью ржавыми пушками, направленными в сторону Мори-Ферта.

– Повторяю, джентльмены: если у нас есть шанс сразу покончить со всем, я считаю, что мы просто не можем упустить его, – добавил Блейкни.

– Но почему мы должны верить именно вашим сведениям? – возразил лорд Лаудаун. – Только за сегодняшний день мы получили десяток таких же донесении, согласно им самозванец находится еще в десяти поместьях округи, на севере и юге Грампианских гор.

– Мой осведомитель безупречен, – заявил Блейкни. – Он беззаветно предан королю Георгу, ему удалось завоевать доверие самых высокопоставленных мятежников. Он сопровождает Камеронов Лохиэла, ему удалось несколько раз увидеть принца так близко, как вы видите сейчас меня. Если он говорит, что самозванец расположился в Моу-Холле, я не упущу случая лично взять его в плен.

– Моу-Холл... – пробормотал лорд Лаудаун. – Кажется, это поместье Энгуса Моу, вождя клана Хаттан?

– Да, это так, – подтвердил нахмуренный Дункан Форбс, отворачиваясь от окна. – Того самого Энгуса Моу из клана Макинтошей, который поднял свой клан и теперь служит в армии короля Георга в чине капитана.

– Он командует отрядом Макинтошей, это верно, – язвительным тоном произнес Маклеод и шагнул вперед, – но у его жены другая компания – все больше Фаркарсоны и Магилливри, и все они носят белые кокарды Стюартов.

– Вы, должно быть, шутите, сэр! – воскликнул изумленный Форбс. Гибкий, изящный мужчина средних лет, он кутался в шотландку своих зеленовато-желтых тонов. Лордом-председателем Форбса назначило правительство короля Георга, и он гордился этим. Горы были его домом, в Куллодене он родился. Больше всего в эту минуту он мечтал о мире – на любых условиях, лишь бы прекратить бессмысленное кровопролитие.

– Леди Энн я знаю с тех пор, как она была ребенком, – негромко объяснил он. – Мы с женой часто гостили в Моу-Холле, а Энгус и леди Энн – у нас в Куллодене.

– Но до того как она поселилась в Моу-Холле, она носила килт цветов своего прадеда, Ферхара Фаркарсона из Инверколда.

Форбс вздохнул и устало потер виски.

– Надеюсь, вы не намерены объяснять мне, кто такой Ферхар из Инверколда? Легенды о нем известны каждому.

– Вот именно, их рассказывают уже сто десять лет, если верить церковным книгам. И сто девять из них он подстрекал свой клан к мятежам и восстаниям. Мне даже говорили, что это по его совету леди Энн пошла наперекор мужу.

– На какой бы стороне ни находилась леди Энн, – вмешался полковник Блейкни, – вопрос в следующем, джентльмены: сумеем ли мы воспользоваться этим шансом, чтобы выдернуть острый шип, торчащий у нас в боку? Лорд Джордж Меррей находится на расстоянии дневного перехода от Нэрна. Лорд Джон Драммонд реквизирует провизию в замке Балморал, бригадир Степлтон вместе с Лохиэлом и Кеппохом повел отряд в Лохабер. В Моу-Холле самозванец остался в буквальном смысле слова в одиночестве. Я могу к ночи привести в поместье полторы тысячи солдат, чтобы вы, джентльмены, имели честь сегодня к полуночи оказать Стюарту радушный прием в местной тюрьме.

Форбс поджал губы и уставился на полуденное солнце за окном.

– А если ваш осведомитель все-таки ошибся? Если Камероны и Макдональды никуда не ушли, а устроили засаду у дороги? Вам прекрасно известно: мятежникам необходим Инвернесс как самый важный стратегический пункт в горах. Послать людей прямиком в лапы мятежников... нет, это немыслимо.

– Значит, лучше ждать, когда принц добьется поддержки кланов, которые мы так и не сумели переманить на свою сторону? – осведомился Лаудаун. – Лучше дождаться, когда он соберет десятитысячную армию и снова перейдет границу Англии? Все мы знаем, чего он добился с пятью тысячами воинов. А представьте себе, что будет, если численность его армии увеличится вдвое или втрое!

Форбс словно не услышал его: он стоял, устремив застывший взгляд на крыши Инвернесса. Вскоре небо начнет темнеть, синева моря и неба сменится чернотой, в тавернах начнутся обычные вечерние попойки, лавочники выпроводят последних покупателей и поспешат домой ужинать. А в гавани застынет на якоре одинокое английское торговое судно, в гладкой воде отразятся свернутые паруса и голые мачты.

Полгода назад, когда Форбс впервые услышал о высадке принца в Шотландии, у него возникло предчувствие, что эта война кончится именно здесь. Ему казалось, что на плече у него лежит ладонь судьбы, предупреждая о каком-то ужасном событии, которое надолго запомнит его любимая, безмятежно-мирная Каледония.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Если есть хоть малейшая надежда захватить принца в плен и положить конец кровопролитию, я всецело поддержу вас. Берите полторы тысячи солдат, полковник Блейкни. Доставьте ко мне Чарльза Эдварда Стюарта целым и невредимым, и вы завоюете признательность всего шотландского народа.