В такое время города пустели — оставались только небольшие отряды для охраны. Странно выглядели города без мужчин. На улицах ни цокота копыт, ни брани, ни громких песен. Спокойней, конечно. Но кому нужен этот покой? Тосковали жены по своим мужьям, вздыхали, ждали и боялись не дождаться. День за днем пряли лен и овечью шерсть, и медленно тянулось время.

Скрип отпираемой двери и тяжелые шаги прервали размышления Санши. Вошел Менду Соареш.

— Ты один? А где они?

— Король заключил их в тюрьму и назначил охрану, — коротко ответил Менду.

— Что же теперь делать?!!

Но Менду Соареш снял доспехи, сел за стол, накрытый к ужину, и не проронил больше ни слова.

Пока Менду ел пшенную кашу, прихлебывая пиво из кружки, Санша сидела на своей скамеечке и ждала удобного момента, чтобы начать разговор. Менду любил поесть спокойно, в тишине, а уж то, что Санша собиралась ему сказать, наверняка не доставило бы ему удовольствия. Но другого выхода не было. Санша вздохнула и почти шепотом, опустив глаза в землю, произнесла:

— Спасти их может только Старик. Нужно скорее, скорее послать за ним кого-нибудь.

Менду едва не подавился. Он не верил своим ушам.

— Только кто?

— Старик.

— Какой старик?

Санша сердито посмотрела на опекуна. Впервые она решилась поднять голос на человека, которого больше всех уважала и любила.

— Ты хорошо знаешь, о ком я говорю, Менду Соареш! Ты не хуже меня знаешь, кого называют Стариком! Помочь им может только Жералду Жералдеш!

Менду встал из-за стола:

— Боже всемогущий! Никогда не слыхал от тебя столь нечестивых речей, Санша! Ты, дочь Фернанду Переша, который повел наших людей на Сантарен и отдал там жизнь за королевство, просишь меня позвать сюда отъявленного разбойника! Да знаешь ли ты, что он якшается с врагами? Нет, это слишком! Мне тоже по душе наши юные гости, и я сожалею о том, что с ними стряслось, но не забывай, Санша, что я никогда не пойду против дона Афонсу, потому что он мне все равно что брат родной. Сама знаешь, как он выходит из себя, стоит упомянуть при нем о Жералду!

— Все так, да не так. В глубине души Афонсу Энрикеш любит Жералду и хотел бы помириться с ним. А Старик говорил — и всем это известно! — что желал бы совершить подвиг во славу королевства, и тогда король непременно простил бы ему прошлые прегрешения. Разве я говорю неправду?

Менду Соареш присел рядом с Саншей на скамью.

— Никто не спорит, Жералду — отважный человек. Знаешь, как его прозвали?

— Как?

— Жералду Бесстрашный.

Санша улыбнулась. Жералду заслужил свое прозвище. О нем ходили легенды. Его отряды хозяйничали на пограничных между маврами и христианами землях, внушая ужас и тем, и другим. Во всех вылазках Жералду скакал впереди отряда, с кинжалом в зубах, и так разбойничал, что многие старались любой ценой завести с ним дружбу, лишь бы он в один прекрасный день не ворвался со своими молодцами в дом и не обобрал до нитки. Все эти истории Санша слышала от Мокейме, дружившего с ее отцом и вместе с ним бравшего штурмом Сантарен. Санша могла его слушать часами. Рассказчик он был удивительный и не знал себе в этом равных.

Однако разговор явно ушел в сторону. Санша поднялась и твердо сказала:

— Если ты не пошлешь кого-нибудь за Жералду, это сделаю я. А если будет нужно, сяду на коня и сама поеду искать Старика. Я знаю, где он разъезжает со своими людьми.

Менду Соареш расхохотался:

— Вот истинная дочь своего отца! А он еще жалел, что у него нет сына!.. Эх, если б мог он теперь тебя слышать, то ли он сказал бы! Подумать только: его маленькая Санша одна будет странствовать по дорогам, где за каждым поворотом подстерегают разбойники и нечестивцы, в поисках самого главного разбойника и нечестивца. А где ты возьмешь коня? Я своего купил за десять мараведи и вовсе не для того, чтобы ты делала глупости. Я его не дам. Знаешь, сколько можно купить теперь на десять мараведи?

— Менду, как тебе не надоест повторять одно и то же! Каждый день твердишь: дороговизна, дороговизна, восемьдесят мешков пшеницы за коня!.. Не беспокойся, я и не подумаю брать у тебя коня. И поеду я не одна. Я и сама знаю, что делается на дорогах, и мне вовсе не хочется, чтобы меня похитили или зарезали.

— С кем же ты поедешь? Где ты найдешь безумца, который согласится сопровождать тебя, девочка?

— Есть такой безумец. Это Мокейме. Стоит мне попросить его, и он сделает для меня все на свете.

Разве Мокейме сейчас в Аль-Ужбуне?

— Мокейме никогда меня не покидает! Он вернется в Гимарайнш только вместе со мной.

— Ну и ну! Час от часу не легче! Мавр и дитя отправляются на поиски разбойника с большой дороги!

— Я вовсе не дитя! Мне уже тринадцать лет. Многие в мои годы уже выходят замуж. А Мокейме… Да, он принял мусульманскую веру, но преданно служит Афонсу Энрикешу, и все это знают! Разве ты не помнишь, как отважно он вел себя при Сантарене? Он увидал, что лестница, по которой карабкались наши, вот-вот свалится, влез на стену и закрепил ее, и тогда воины смогли ворваться в город и завладеть им. В этот момент никто не сомневался в его верности! Никто не называл его мавром, никто не спрашивал, какой он веры!

— Ладно, ладно, я был не прав. И все же ты еще мала для таких путешествий.

Менду Соареш поднялся и в раздумье зашагал по комнате. Положение было не из легких. Как же поступить?

— Поздно, пора спать. Завтра поговорим, — сказал он наконец.

— Доброй ночи, Менду. Только знай, что завтра на рассвете я пойду искать Мокейме, и мы немедленно отправимся к Жералду.

— Ай-ай-ай-ай! Ай-ай-ай-ай! — качал головой Мокейме, слушая взволнованную Саншу. — Подумай, девочка, может, тебе лучше сидеть дома и не искать столь опасных приключений! Времена теперь тяжелые, клянусь аллахом! Неспокойно на дорогах. А Жералду далеко, и скажу тебе откровенно, вряд ли согласится выполнить твою просьбу. Не пожелает он лишний раз прогневить короля. Наоборот, он ищет случая вернуть милость Афонсу, а уж как — честным или бесчестным путем — тут Жералду не станет разбираться, он человек без стыда и совести.

— Ах, Мокейме, мне нет дела до его совести. Много ли в нашем королевстве честных людей? Кругом корысть, и все выслуживаются перед королем. Мне непременно нужно поговорить с Жералду, а уж согласится он или нет — там видно будет. Я должна его найти, обязательно должна. Я решила и не отступлюсь. Скажи мне только, поедешь ли ты со мной? Если нет, я отправлюсь одна, и будь что будет. Я должна спасти своих друзей. Без Жералду мы не справимся, здесь не обойдешься одной лестницей, как в Сантарене.

— В Сантарене все было не так просто, как ты думаешь… — обиженно проворчал Мокейме. — Война — дело не шуточное.

— Не сердись, я только хотела сказать, что замок в Аль-Ужбуне еще лучше укреплен и войти в подземные темницы может только стража или сам король… А ты, хоть и знаешь крепость как свои пять пальцев, но пробраться туда один все равно не сумеешь.

Санша замолчала. Мокейме думал.

— Ну как, ты поедешь?

Последняя попытка разубедить Саншу:

— Малышка, я всю жизнь слышал, что девушкам следует сидеть дома, прясть и вышивать, петь и танцевать да ходить с матерью в церковь…

— А теперь ты услышишь другое. Разве графиня Мумадона сидела за прялкой в Гимарайнше? А дона Тереза, боровшаяся за власть с собственным сыном? Какое же это вышивание? А наша королева разве сидит сложа руки? Говорят, она намерена открыть приюты для нищих и паломников. Видишь, как много могут сделать женщины! А моя подруга Мафалда рассказывала мне…