Крестьянин деревни Комаровки, Тамбовского уезда Александр Андреевич Саяпин, весною 1909 года, заболел стеснением в груди, сильным биением сердца, невыносимым запором и болью в ногах. Одни признавали в этом грудную жабу, другие порок сердца, а врач Макаров нашел катар желудка. Лечение ему не помогло. Болезнь так истощила его силы, что он едва мог бродить с костылем по комнате.

Так прошло 8 месяцев. И вот, ему приходит мысль обратиться к небесному Врачу: 14 января 1910 года, в 11 часов ночи, когда все домашние его уснули, он тихо встал с постели и начал усердно, горячо и со слезами молиться о своих грехах пред иконой Спасителя и Божией Матери, прося у святителя Питирима быть за него ходатаем. После молитвы, он лег и скоро заснул. И вот, видит он, будто стоит на некоем месте г. Тамбова, лицом к собору, как бы в ожидании чего-то. Вдруг в воздухе появился человек, который идет, как бы с гор, прямо на него. Это был монах, имевший продолговатое лицо, темно-русые волосы, в клобуке и черной мантии. Приблизившись к Саяпину, он помазал ему лоб, потом, расстегнув рубашку, стал мазать грудь. И больной чувствовал, как по телу его проходило какое-то приятное состояние; он хотел поцеловать руку монаха, но не успел: видение сокрылось, и он проснулся.

До самого утра проплакал умиленный Саяпин, и почувствовал значительное облегчение. Спустя три дня Саяпин опять видит во сне того же монаха, который несет ему горящий светильник. Передав ему светильник, монах приказал нести его в Казанский монастырь, а сам пошел за ним. У ворот видение кончилось, и он проснулся. После сих явлений Саяпин стал совершенно здоров и не хотел никому о сем говорить, но видно сам угодник Божий заставил его поведать о совершившемся чуде. На него вдруг напала такая тоска, что он не знал, как от нее избавиться. Тогда он рассказал все приходскому священнику, о. Григорию Вадковскому, по его совету отправился в Тамбов поблагодарить святителя, 8-го марта 1910 года был у его гробницы, узнал по иконе лик своего исцелителя и о всем заявил причту собора. После сего тоска его миновала, и он как бы вновь переродился.

Но довольно. Всех чудес не перечтешь. Они продолжают совершаться и поныне. Те, о которых говорится в протоколах, официально обследованы, подтверждены показаниями, под присягой, тех лиц, коих касаются, над коими проявлена милость Божия или же кои были свидетелями благодатных знамений. Это не благочестивые сообщения частных лиц, хотя и достойных веры, но все же недостаточно авторитетных, чтобы каждый читатель обязан был всецело им доверять.

Радуемся новой милости Божией к родной Церкви нашей, переживающей трудные времена. Бесконечно милосердый Господь видимо хочет подкрепить слабеющую веру нашу, и в дивных знамениях как бы громко зовет нас к Церкви-матери: смотрите, в ней, и только в ней единой, источники благодати; с нею, и только с нею, небесная Церковь в общении, следовательно — в ней, и только в ней, чистая истина Христова учения...

Но в упомянутых протоколах звучит и скорбная нотка: наши «интеллигенты», в лице разных врачей, как бы стыдятся открыто признать участие силы Божией в чудесных знамениях, как бы стараются ослабить силу свидетельств относительно болезней, которые сами же лечили. Нередко читаешь, что тот или другой врач отзывается, что он «не помнит» той или другой подробности, что «скорбные листки» затеряны и под. А один, на просьбу священника, которому было поручено дело расследования чуда, сообщить ему, что он знает по сему делу, грубо заявил, что «ему нет охоты возиться с этим делом, что чудес он не признает, так как доказать этого никто не может, равно не желает он поддерживать эту веру в чудеса и в других». А когда священник попросил его письменно изложить свой взгляд на это для комиссии, врач ответил, «что писать не желает, так как он человек занятой: у него в сутки 24 рабочих часа». Выходит, что на словах он — совсем «современный» человек, «передовой», чуждый предрассудков и суеверии, а высказать это на бумаге — мужества недостает: пожалуй, к ответу привлекут еще... Но отвечать ему все-таки пришлось: г. губернатор, человек преданный Церкви, изъявил желание войти в состав подкомиссии по обследованию данного случая, и взял на себя труд допросить врача, выразив надежду, что по отношению в нему, как губернатору, врач будет сговорчивее и любезнее. По другому делу пришлось даже обратиться к посредству г. Обер-Прокурора С. Синода, чтобы вытребовать копии с скорбных листов из петербургской Александровской больницы.

Казалось бы: если нет чудес, то тут-то и удобно было бы представителям науки войти в дело, чтобы доказать, что все эти комиссии, обследования — напрасны, что все так называемые чудеса — явления естественные. Но вот, подите же: просвещенные по духу века сего, учению Христа враждебного, предпочитают замалчивать такие явления, доказывая тем, что и нынешние фарисеи умеют не хуже своих предшественников времен евангельских, закрывать глаза и притворяться, имея уши — не слышать, и имея очи — не видеть...

Святитель Питирим родился в 1645 году, в г. Вязьме. Там он принял монашество на 21-м году жизни, в Предтечевском монастыре, где до самого своего святительства, до 1685 года и подвизался, сначала в числе братии, а потом и настоятелем. Святительствовал в Тамбове около 13 лет, и преставился 28 июля 1698 г. Летописи изображают его в личной жизни великим подвижником, в пастырском служении — ревностным архипастырем, ничего не щадившим для блага паствы, строившим храмы, посещавшим епархию с проповедью слова Божия, неутомимым тружеником.

На его гробнице, между прочим, начертан такой стих из чина погребения архиерейского: «В вере и надежде и любви пожил еси, приснопамятно: темже превечный Бог, Ему же и работал еси, Сам вчинит дух твой в месте светле и красне, идеже праведнии упокоеваются, и получиши на суде Христово оставление и велию милость».

Это, как бы, отклик любящей паствы на смиренную просьбу пастыря в другом, тут же начертанном, стихе:

Нет сомнения, что это слово произносилось и врагами Господа, нашего Спасителя, когда они, возвратившись с ужасной Голгофы домой, с чувством сатанинской радости, не раз повторяли это слово: наконец-то, мы достигли столь страстно желанной цели: Иисуса Назарянина, нашего неумолимого Обличителя, нет больше в живых; мы не услышим больше Его властных, жгучих, невыносимых для нашей совести глаголов, всегда ставивших нас в позорное положение пред этим невежественным народом, готовым обожать Его, идти за Ним в горы и пустыни, голодать с Ним, чтобы слушать и слушать Его без конца! Да! Его больше нет: теперь нам нечего бояться, теперь мы — полные господа, вожди народа, и народ пойдет за нами, как послушное бессловесное животное, а Его, этого Галилеянина, постепенно забудет, и Его новое учение развеется как облако, как дым по ветру, и мы спокойно будем жить, как нам хочется... Совершилось: кончено, больше Он не будет преследовать нас, как грозная тень, как неумолимый Судья!..

Так ликовали книжники и фарисеи, беззаконные иудейские архиереи и саддукеи, торжествуя сегодня победу свою над Пророком из Галилеи. Но отвратим наш мысленный взор от этих гордых представителей иудейской, развращенной до мозга костей интеллигенции, этих богоотступников и христоубийц. Перенесемся и мыслию, и сердцем на священную Голгофу. Здесь совершается великая тайна нашего спасения. Здесь приносится бесценная Жертва искупления всего рода человеческого. Здесь Агнец Божий, вземляй грехи всего мира, умирает на кресте. Он, в несказанном томлении крестных мук взывает: «Жажду»! Вот Он вкушает уксуса, смешанного с горькой желчью. Вот слышится из Его божественных уст это великое, бесконечное по своему значению, слово: «совершишася!»