Регент говорил на чистейшем русском языке со странным акцентом, чётко произнося слова. Медленно, чтобы лейтенант успевал записывать. А комбат тихо охреневал. Инопланетяне — есть. Цивилизация внутри старушки Земли — есть. И они уже готовы сцепиться друг с другом… На территории человечества.

— Декларация о намерениях закончена, — сказал Рэм, — вы можете задавать вопросы.

— Это на вас лежит ответственность за инцидент, произошедший два года назад? — спросил начальник штаба. Комбат хотел было шикнуть, но не успел.

— Ваши люди из специальных служб смогли выявить форпост Внешней Разведки, развёрнутый здесь. Я не буду разъяснять подробно, что и как случилось, это очень длинная история, её корни уходят далеко в прошлое. Скажу только, что разведчики повели себя таким образом из-за угрозы захвата в плен. Нашими законами это напрямую требуется, из-за режима секретности, теперь частично утратившего силу. Мы и впредь будем придерживаться только своих законов, нравится это кому-то или нет. Выражаю соболезнования семьям погибших в инциденте, принято решение выплатить денежную компенсацию в рублях Российской Федерации или долларах США, раз они имеют у вас свободное хождение. Получателей компенсации мы уже установили самостоятельно, им нужно будет явиться в один из созданных нами опорных пунктов.

— У меня вопрос, — поднял руку адъютант-писарь, — на чём основана ваша уверенность, что инопланетный флот однозначно вражеский?

— Бума…

— Товарищ майор, — осадил регент, — вы и ваши подчинённые можете задавать абсолютно любые вопросы. В том числе и могущие показаться «неудобными» для нас. Неудобными с вашей точки зрения. Отвечаю. Мы имели контакт с представителями этой цивилизации и частично осведомлены о ней. Когда флот подойдёт на дистанцию связи, мы вступим с ними в переговоры. Постараемся избежать конфликта всеми силами, но готовиться надо к худшему.

— А с другими цивилизациями вы контактировали?

— Нет, из ныне существующих — только с этой.

— Какие ещё цивилизации вам известны?

— Пока никакие. Мы не имеем доступа к Космосу, поверхность планеты принадлежит вам. Моё личное мнение — в нашей Галактике другие цивилизации — есть.

— Но ведь вы вмешиваетесь в наши дела?

— Нет, только наблюдали. До сих пор.

— А…

— Всё, что связано с нашим присутствием — секретная информация. Так же как наши технологии, объекты и субъекты.

— Артамонов, хватит! Пиши вон, давай!

Адъютант обиженно засопел и снова склонился над тетрадью. Но надо отдать ему должное за количество полученной глобальной информации, пусть и в общих чертах. Комбат мимолётно восхитился пронырливостью лейтенанта. Жаль, что приличия потребовали его прервать…

— Где вы планируете создавать опорные пункты? — спросил между тем Алексей Ильич.

— Мы провели анализ предстоящего столкновения и вычислили ключевые точки для оперативного реагирования. Вот в них.

— Вы будете согласовывать это с властями?

— Нет. Мы постарались учесть интересы местных жителей, и все наши пункты создаются в пустынных местах. Также предполагается массированное патрулирование авиацией.

— И в других странах тоже?

— Не везде. В США, например, опорных точек не будет. Только патрули на большой высоте.

— Почему так?

— Мы не хотим с ними контактировать, совсем. Причины — секретная информация.

— Но патрулировать будете?

— Конечно. Наша защита от инопланетных атак распространяется на всю Землю.

— А если их ПВО станет вас сбивать?

— Не станет. Они не смогут нас сбивать. Мы отобьём нападение, даже если вообще никакой помощи с вашей стороны не будет. Проблема в том, что бой будет идти на вашей территории.

В комнату вбежал взмыленный боец с узла связи.

— Товарищ майор!..

Комбат вопросительно посмотрел на регента. Тот кивнул: «Конечно».

— Телеграмма из Москвы, «монолит»!

— Мне приказано переговоры немедленно прекратить, дожидаться комиссию. Они уже вылетели транспортным самолётом.

— Если кто-то не заметил, мы не вели переговоры, — усмехнулся Рэм, — я продекларировал наши намерения и всё. Мы не ждём от вас каких-то телодвижений, просто предупредили. С возникающими дополнительными вопросами обращайтесь непосредственно ко мне, дипломатов, журналистов и прочую публику перенаправляйте тоже. Мы построим здесь в окрестностях основной опорный лагерь, я буду там, охране приказано пропускать посетителей, небольшими группами. Разговор окончен, запись отключаю.

— Держите диктофон, — регент протянул прибор комбату, — с вас теперь спросят… — И, ухмыльнувшись, направился к выходу из комнаты. Преторианцы последовали за ним.

— Дела… — пробормотал майор.

Комиссия из Москвы прибыла поздно вечером — пока разгрузились в аэропорту с транспортного борта, пока загрузились в вертолёты… Поскольку министра иностранных дел в стране на тот момент не было, а подготовка шла в безумной спешке, возглавил её министр обороны. Охрану обеспечивал недавно созданный СОБР. Офицеры отряда выпрыгивали из вертолётов первыми и тут же занимали позиции, прочих военных выводили бегом и пригнувшись — с площадки, где приземлилась комиссия, открывался великолепный вид на македонианский опорный лагерь.

Воздух вибрировал от десятков боевых флаеров, продолжавших разлетаться во все стороны света. Сам лагерь и часть местности вокруг него накрывал огромный сияющий купол силового поля. Далеко вокруг расползлись похожие на мокриц шагающие, точнее, ползающие машины, подготавливающие площадки, на которых размещались зенитные установки и их прикрытие. Среди этих установок возвышались рукотворные горы — целых восемь монстр-танков уже заняли позиции, контролируя как воздух, так и окрестности. Время от времени купол отключался целиком, и из середины лагеря взлетал гигантский воздушный грузовик, получив сопровождение юрких боевых машин, он направлялся в сторону очередного закладываемого опорного пункта. Пилоты вертолётов, конечно, не рискнули бы высаживать высокое начальство в такой нервной обстановке, но их вёл воздушный патруль от самого аэродрома, а по радио дали гарантии безопасности.

Комбат проклинал тот день, когда стал офицером. Его затаскали как вышестоящие, так и смежники, от чиновников до безопасников. Бывший пионерлагерь пестрел от «больших звёзд», которые были буквально везде, солдаты-срочники успешно или не очень прятались от них. Неудачников обычно отряжали на какие-нибудь работы.

— Сколько единиц авиации покинуло лагерь? — допрашивал майора целый генерал-полковник из Министерства обороны.

— Наблюдатели сбились со счёта на второй тысяче, — отвечал тот, — в общей сложности, около пяти тысяч.

Генерал пытался наорать, но комбат тихо сказал:

— Это не наша вина, товарищ генерал. Они вылетали с разных сторон, иногда большими группами, иногда резко уходили вверх, некоторые возвращались. Тяжёлых воздушных машин ушло на девятнадцать ноль-ноль сто две штуки. Из них на девятнадцать ноль-ноль вернулось двадцать шесть штук. Они все одинаковые, без цифр и других знаков на корпусе, поэтому мы не знаем, вылетал ли кто по второму разу. Были замечены и посчитаны также наземные колонны, разного размера и в разном составе, на девятнадцать ноль-ноль их ушло сорок две, возвратов не зафиксировано. Единиц техники в колоннах вышло шестьсот четыре, на каждую приходилось от восьми до двадцати двух.

Но это были ещё цветочки. Ягодки появились, когда патрули нарушили воздушное пространство десятков других стран. Министерство иностранных дел России разразилось заявлением только тем же вечером, с опозданием на несколько часов. Части противовоздушной обороны и авиации приводились в боевую готовность, пытались атаковать неопознанные летающие объекты, только безо всякого результата. Ракеты уничтожались, от пушек и пулемётов истребителей прикрывались защитными полями. Македониане на атаки не отвечали, совсем. После заявления МИД России, прогремевшего на весь мир, в войска поступили приказы прекратить тратить дорогостоящие ракеты на неуязвимые цели. Но не везде.