Отец Гребешкова, тоже дракон, говорил, что попасть в сказочную страну просто: нужно точно также кувыркнуться и сосчитать до десяти, но только на сверхзвуковой скорости.

Гребешков ловко увернулся от двух зенитных ракет и откусил хвост сверхзвуковому истребителю. Но, прячась в лучах закатного солнца, к нему приближалось еще двенадцать боевых самолетов. Тогда Гребешков спикировал над собственным домом и почти долетел до балкона, превратился в человека, а девочка упала ему на руки. Сразу же на балкон вышли жена Ксения и сын Андрюшка.

– Че, пап, опять принцессу стащил? – спросил сын.

– И куды ее теперь? – возмутилась сварливая Ксения, которая была настоящей драконицей.

– Да пусть Андрюшка поиграет… – сказал Гребешков и пошел спать.

В соседней комнате Андрюшка, превратившись в маленького дракончика, катал принцессу по комнате на собственной спине.

А Гребешкову снилось, будто подлетает он к хрустальному замку, и в авоське его шепчутся и хихикают многочисленные принцессы. А высоко в небе мечется одинокий реактивный истребитель, и толпа молодых дракончиков, весело смеясь, гоняется за ним.

– Мама! Купи слона! – кричала Сима Парамонова, и в крике этом было столько душевной силы, что казалось, никто и ничто не сможет устоять перед этим великим стремлением заиметь голубого слона, стоявшего неподвижно и печально в стеклянной витрине «Детского мира», мимо которого Лена Парамонова, мать Симы, повела свою дочку, потеряв бдительность.

Крик поднимался всё выше и выше! Эхо дрожало в окнах соседних домов. Но мама стояла спиной к витрине, и голубой печальный слон был ей не виден, и она не понимала, чем вызвано столь страстное требование.

– Мама! Купи слона! – кричала Сима, и небо тряслось от крика, грозя упасть на городской асфальт и тем самым учинить стихийное бедствие. Но Парамонова-мать упорно не хотела понять Парамонову-дочь, потому что знала: как только они поймут друг друга, положение станет безвыходным.

– Мама! Купи слона-а-а-а-а! – Начались сдвижки земной коры, а небесные светила приготовились сорваться со своих орбит.

– Девушка, купите девочке слона! – говорили Лене торопливые прохожие, но Лена их не слышала: дочкин крик заглушал всё, в том числе и разумные советы.

– Девочка, хочешь ананас? – предложил свое решение проходивший мимо армянин, но Сима сжевала ананас, не умолкая.

– Гражданка, пожалуйста, купите девочке меня… – сказал, потеряв терпение, голубой печальный слон, толкаясь хоботом в стекло витрины, но Лена Парамонова не видела и не слышала его.

– Мама! Купи слона! – Приближался Конец Света.

Тем временем волшебник Марк Парагваев, работник местного цирка, уставший от чудес, шел к себе домой, чтобы немного поскучать. Такое бывает, что волшебники скучают по скуке, ведь скука и тоска бывают обычно по тому, что редко случается… И тут крик Симы Парамоновой разрушил все его планы.

Сима рыдала, Вселенную трясло, голубой слон печально смотрел на Симу, мама Симы смотрела на небо, и хотя день был в разгаре, в глазах ее отражались звезды.

Волшебник Марк Парагваев достал из нагрудного кармана своего фрака белоснежный платочек, снял цилиндр со своей остроконечной головы и, размахивая всем этим, крикнул: «Тю-ю-ю-ю-ю!»

Конечно, он мог и ничем не размахивать и ничего не кричать – всё и так исполнилось бы, но, работая в цирке, он привык перед сотворением чудес что-нибудь кричать и чем-нибудь размахивать, потому что ничем не приукрашенные чудеса люди почему-то не замечают.

Итак, чудо свершилось: Сима мгновенно уснула, уснула так, что почти отключившаяся мама едва успела поймать ее падающее тельце. Прижав спящего ребенка к груди, Лена побежала домой, ей хотелось скорее оказаться подальше от злосчастного слона, соблазнителя маленьких девочек, не знающих жизни.

А голубой печальный слон едва заметно кивнул Марку Парагваеву, и зеленые его глаза лучились благодарностью.

– Ты свободен, брат! – сказал волшебник, и голубой печальный слон выпорхнул сквозь витринное стекло на волю. Он полетел далеко-далеко, навстречу счастливым звездам. Скоро возле созвездия Большой Медведицы появится созвездие Голубого Печального Слона.

А Сима пока спит. И снится ей, что идут они со слоном по звездной дорожке, проходят мимо витрины, за которой неподвижно стоит Лена Парамонова и печально смотрит в пространство…

– Слоник! Купи мне маму! – кричит Сима. Мироздание содрогается.

Сима Парамонова была самостоятельной девочкой. Такой самостоятельной, что за ней нужен был глаз да глаз… Но глаз часто не хватало, и Симе иногда удавалось дать волю своей самостоятельности. Вот и теперь стоило маме Лене задремать в кресле на веранде собственной дачи, Сима тут же отправилась в странствие по окрестностям, требующим немедленного изучения.

Свежий ветерок раскачивал гнилой забор справа от тропы, по которой она шла навстречу неизвестности, а слева шелестели высоченные заросли одичавшей травы. Ящерицы и лягушки с криком «Караул!» разбегались, расползались и распрыгивались, почуяв ее приближение, так как знали: Сима под ноги не смотрит, Сима смотрит только вперед.

И вдруг заросли травы раздвинулись, и поперек Симиной траектории, как шлагбаум, возникла голова белой лошади.

– Сима, – сказала лошадь, – дальше не ходи. Там чем дальше, тем страшнее…

– Не пугай меня, белая лошадь, – спокойно ответила Сима, – самое страшное всё равно будет дома, когда я вернусь.

Голова белой лошади с недовольным фырканьем скрылась в зарослях, а Сима вновь двинулась в путь.

Вдруг оттуда, куда она шла, раздался грозный топот и тяжелое частое дыхание. Сима успела прижаться к забору, и бегущий по тропе местный хулиган Димка Николушкин промчался мимо, не заметив ее. Димка любил дергать кошек за хвосты и обижать маленьких девочек и поэтому не смотрел не только под ноги, но и по сторонам. Сима чихнула от пыли, поднятой хулиганом Димкой, и спокойно пошла дальше. Навстречу ей бодро ковыляла длинноносая старуха, опираясь на рукоять двуручного меча. Когда старушка приблизилась, Сима заметила, что одна нога у нее была костяной, а на шее, прикинувшись воротником, лежал хитрющий черный кот.

– Здравствуйте, Бабушка-яга, – вежливо сказала Сима, ей не трудно было узнать старушку, ведь мама Лена, укладывая Симу спать, по три-четыре часа читала ей русские народные сказки. – Куда путь держите?

– А надоело мне одним русским духом питаться, – прошамкала Яга, – ищу еды посущественней. Вот Димку-хулигана поймаю, так покатаюся, поваляюся… А ты, Сима, дальше не ходи – страшно там.

– Спасибо, меня белая лошадь уже предупредила, – сказала Сима и пошла своей дорогой.

Не прошло и трех минут, как она увидела лежащий у тропы серый камень, на котором сидели два желтых скелета и мелко дрожали, гремя полуистлевшими костями.

– Зачем дрожите, скелетики? – спросила Сима нежным голосочком.

– Не зачем, а почему, – поправил ее первый скелет, не переставая трястись.

– Страшно нам, не видишь, что ли! – отстучал зубами другой скелет. – А ты домой иди, девочка. Нам-то некуда, а ты иди…

– Бедненькие… – посочувствовала скелетам Сима и тут же про них забыла – ноги сами несли ее вперед.

Уступая ей дорогу, с тропы уползали гревшиеся на солнце осьминоги, а с неба падали жареные медузы, звонко шлепаясь о сухую, растрескавшуюся землю.

Симпатичная кудрявая тучка увидела сверху одиноко идущую девочку и, заплакав горькими слезами, улетела прочь, чтобы не видеть того, что будет дальше.

Престарелый вампир граф Дракула стоял к Симе спиной и задумчиво смотрел вдаль.

– Сами не идете, так хоть меня пропустите! – крикнула Сима, похлопав графа по попе, выше она не могла дотянуться.

Дракула присел от неожиданности, молча нырнул в кусты и там затих.

– Ну и вампиры пошли! – удивилась Сима. – Нет, чтобы других пугать – сами всего боятся.