– Я этим займусь. Население охотнее клюет на чрезмерные затраты, чем на историческое наследие.

– Ну и хорошо, – пробормотала Майя, провожая взглядом его торопливый шаг к двери.

Ей пришло в голову, что цивилизация губительна для тех; кто создан пировать в Валгалле. В дверном проеме, подсвеченный майским солнцем, силуэт Акселя был таким могучим и крепким, что к нему просились боевой молот и шлем Тора. Он вышел на улицу так, словно отправлялся на битву титанов. Нет, в самом деле, ему нужна была отдушина, возможность физической разрядки. Зал заседаний не то поле, на котором ему подошло бы сражаться.

Таким полем могло стать брачное ложе, но Майя все еще не чувствовала в себе «постельной готовности». То есть физически она была готова, и еще как! Когда Аксель, полуголый и влажный от пота, рыл под окнами столовой ямки для гардений, кровь закипала в жилах. Но помимо физической, требовалась готовность эмоциональная. Ее состояние было неустойчивым, секс мог столкнуть его с точки равновесия.

Алекса издала булькающий звук и пошевелила пальчиками, как если бы ловила пылинки, что роились в солнечном луче. Наблюдая за ней, Майя чувствовала себя как никогда мирно и спокойно, словно один вид счастливого младенца отгонял все возможные беды. Однако они таились поблизости. Школа оставалась в опасности, Стивен висел над головой как дамоклов меч, и Аксель не торопился предлагать не только любовь, но и страсть.

Ну и пусть. Она давным-давно решила, что не нуждается ни в том, ни в другом. Счастье детей – вот главное для женщины. И потом, разве их любовь сравнима с любовью мужчины? А все-таки хочется иметь в перспективе нечто большее, чем супружеские обязанности.

Дверь открылась, колокольчик зазвенел, и в магазин вошла длинноногая Кэтрин. Только что опустошив чашку жасминового чая, Майя чувствовала себя на редкость уверенно, а потому не замедлила поприветствовать гостью:

– Зачем пожаловали? За приворотным зельем? Хотите заарканить нашего обожаемого мэра?

Кэтрин повернулась так резко, что едва устояла на высоких каблуках.

– Что такое?!

– Ральф Арнольд – Лев, а Лев должен постоянно находиться в центре внимания. Вы подойдете друг другу. Кстати, из вас получится потрясающая супруга политического деятеля.

Ошеломленная Кэтрин опустилась на тот же стул, что и недавно Аксель.

– А вы со странностями! – высказалась она, автоматически принимая чашку чаю.

– Это всего лишь способ выжить. Мой конек – астрология, но если хотите, могу раскинуть для вас карты Таро.

– Я не верю во все эти штучки, – отмахнулась Кэтрин. – Я пришла с поручением. Ральф готов откупиться в обмен на ваше согласие отказаться от собственности Пфайфера.

– Перетасуйте, – вместо ответа предложила Майя, протягивая ей карты. – Ну же, шутки ради!

– Послушайте, – продолжала Кэтрин, равнодушно тасуя Таро, – куда умнее как-то сговориться, чем вытаскивать наши разногласия на открытое заседание. Ваше откровенное нежелание сотрудничать...

Она положила колоду на изысканный резной столик, который Майя обнаружила в кладовой. Карта Смерти выпала одной из первых, но Майя и бровью не повела, аккуратно раскладывая глянцевые прямоугольники.

– Не думаю, чтобы и широкая публика захотела с вами сотрудничать, узнав, во что обойдется дорога в зоне затопления. Самый короткий путь не всегда самый лучший. Возьмем, к примеру, Любовь. – Она постучала ногтем по центральной карте. – Видите, как она лежит? При нормальном раскладе у нее не было бы и шанса в паре с Шутом. – Она постучала по соседней. – Но наделите Шута властью, и все изменится просто на глазах.

– Мозги у вас еще больше набекрень, чем я думала, – проворчала Кэтрин, не без труда отрывая взгляд от ужасной фигуры Смерти.

– Я никогда не видела мозгов набекрень, – улыбнулась Майя. – Это всего лишь образное выражение, и, если уж на то пошло, куда больше оно относится к тому, кто бросается на старинные особняки как баран на новые ворота. Передайте мэру привет.

– Значит, вы намерены держаться до конца, до судебного процесса?

– О, я уверена, что адвокаты Акселю по карману. – Майя налила себе еще чаю и начала прихлебывать, изысканно, как настоящая леди. – Лично я займусь внедрением своих взглядов в народ. Знаете, клуб садоводов предложил мне членство. В школьном саду есть несколько редких розовых кустов, и кое-кто умирает от желания получить черенок.

Это не была попытка сменить тему, как раз наоборот. Так называемый клуб садоводов был организацией старинной и уважаемой, с корнями, уходящими в глубь веков. В него входили жены самых богатых и влиятельных людей города, поэтому членство в нем считалось большой привилегией. По доброте душевной Майя удержалась от смешка при виде изумления Кэтрин. Это называлось «ответным ударом с позиции силы» и, надо признать, пришлось ей по вкусу.

– Школа и сад лишь временно находятся в вашем распоряжении, – напомнила гостья, оправившись от удара. – Договор об аренде может быть аннулирован в любой момент. Что касается кармана Акселя, изъятие лицензии на продажу спиртного ударит по нему так сильно, что про адвокатов придется забыть.

Бросив беспокойный взгляд на карту Смерти, она пошла к двери и так ею хлопнула, что затряслись стены.

Майя подумала: пара очков в пользу женщины в красном. Ответный удар длинноногая Кэтрин нанесет прямо по ахиллесовой пяте – как ее, так и Акселя. Она нахмурилась на расположение карт, не впервые сожалея, что не умеет читать их лучше. Впрочем, в интригах она тоже не была сильна. Смерть не всегда означала уход из жизни, это могла быть любого рода метаморфоза, а вот угроза в голосе Кэтрин была недвусмысленной. Неужели придется чем-то поступиться, школой или лицензией?

– Судя по всему, тебе не помешает выпить, – сказала собеседница и наклонилась, чтобы подвинуть стакан ближе к Акселю.

При этом глазам его представилась немалая часть ее громадного бюста, а в ноздри ударил густой, тяжелый запах духов. Зачарованный видом глубокой расселины между мощными геологическими пластами ее грудей, он задался вопросом, как можно целый день таскать на себе такую тяжесть. При этом он рассеянно сделал глоток и едва не выплюнул жидкость. Виски! Зная его предпочтения, Майя всегда наливала ему только воду.

Однако плевать в стакан было неловко. Глоток виски и запах духов пробудили низменные инстинкты, и Аксель смущенно завозился на высоком табурете. Соседка была особой влиятельной и могла нажать нужные кнопки, потому он и собирался уделить ей внимание, но отнюдь не такого рода. Пальцы с кроваво-красными ногтями нетерпеливо барабанили по стойке. Акселю стало совсем неуютно. Майя что-то говорила о том, что он не истолковывает знаков, а он тогда умолчал, что это намеренно.

– Меня ждет жена, – заявил он, вставая, и порадовался независимости, которую несла с собой эта фраза.

Как только акула приготовится к атаке, он погрозит ей гарпуном по имени Майя и не проговорится о том, что гарпун этот безвреден. Или почти безвреден. У Майи все-таки есть кое-какая власть над ним – например, власть будить эротические фантазии, которые, как он полагал, давно остались в прошлом. Но это может быть и следствием долгого воздержания.

Время от времени, и не всегда во тьме ночной, Аксель любил вспоминать тот миг, когда узнал, что Майя рыжеволоса от природы. Хотелось удостовериться, что он не ошибся тогда, в школьном изоляторе, но все как-то не представлялось возможности. Он возвращался поздно и не хотел рисковать, вторгаясь в ту часть дома, где спали дети. Возможно, стоило пригласить няню и провести вечер вне дома, вдвоем. Конечно, Констанс их потом выследит, но дверь спальни запирается изнутри. Нужно только знать наверняка, что Майя готова сделать этот шаг. Какая досада, что нельзя читать мысли, в особенности женские! А может, она уже подавала знаки, просто он не заметил?

Вечер в ресторане выдался сравнительно малолюдным, Аксель решил ускользнуть раньше обычного и был жестоко разочарован – явился Хедли, с таким лицом, что становилось ясно: Уэйдвилл стал свидетелем очередного акта насилия. Когда старый репортер направился прямо к Акселю, тот не стал искать укрытия, в том числе потому, что всегда видел в Хедли второго отца. Он сделал знак бармену налить что обычно.