— Она никогда не выгонит нас, — сказал Сен-Жюст, — я убедил ее, что мы ей необходимы.

Виконт взглянул на друга и заметил, как вспыхнуло его лицо.

— Что ты сделал, Стерлинг? — спросил он, внешне оставаясь спокойным.

— Сделал? Я? Ничего. — Тот положил на пол мешок с мусором и вздохнул. — В общем, сделал кое-что. Сказал. Кажется. Наверное.

— Ясно, — произнес Сен-Жюст. — Значит, если я правильно понял, ты, кажется, подрубил сук, на котором мы сидим. Наверное, могу предположить, ты рассказал Мэгги, что, хотя мы прихватили идею ее последнего романа, когда покидали ее разум, с ее воображением ничего не случилось. Ты это имеешь в виду, а, Стерлинг?

— Она… заставила меня сказать, — с надеждой добавил Стерлинг.

— Конечно, Стерлинг. А каким образом? Вздернула на дыбу? Загоняла булавки под ногти? Вот они, коварные женщины. — Сен-Жюст взмахнул рукой. — По-моему, ты хотел мне что-то еще сказать?

— Сен-Жюст, — Стерлинг заломил руки, — прости меня.

Сен-Жюст со вздохом кивнул.

— Ничего, Стерлинг. На самом деле так даже лучше. Я устал хитрить. Сейчас у нас другой повод для беспокойства.

— Носокс сказал, что состояние мистера Толанда оставляет желать лучшего. Это плохо, так ведь?

— Если он умрет, Мэгги очень расстроится. Мы же знаем, какая она отзывчивая. А тот факт, что он не нравился ей, сделает все еще хуже. Чувство вины, Стерлинг. Она же изведется.

Стерлинг подхватил мешок с мусором и перекинул через плечо, словно Дед Мороз.

— Чувство вины? Почему?

— Все просто, Стерлинг. Мэгги столько раз хотела, чтобы он ушел из ее жизни. Но если он уйдет вот так — умрет, она обязательно подумает, будто это случилось по ее желанию. Женщины всегда думают именно так.

— Ого! Я даже не предполагал. Ты такой умный, Сен-Жюст. Ладно, пойду выброшу мешок в мусоропровод, а потом распакую вещи. Не могу сидеть на месте, как ты, и никак не придумаю, чем еще заняться.

— Давай, — улыбнулся Сен-Жюст. — Хотя подожди. У тебя случайно не осталось карманных денег?

— Осталось. Но они не нужны, чтобы выбросить мусор.

— Не нужны. Но не мог бы ты сходить в магазин Марио, который тебе показывала Мэгги? Купишь торт к чаю или что-нибудь еще. Мэгги должна скоро вернуться.

Стерлинг просиял.

— Тот маленький тортик, покрытый шоколадом? С завитками из белого крема?

— Именно. — Сен-Жюст порадовался тому, что его друг снова улыбается. — И не беспокойся. Мы же здесь. Мы не дадим в обиду Мэгги даже ценой своей жизни.

Стерлинг заметно повеселел — можно оставить все беспокойство на Сен-Жюста. И в предвкушении шоколадного торта моментально скрылся за дверью.

Сен-Жюст стыдился самого себя. Ведь первое, о чем он подумал тогда: что будет с ними, если Мэгги попадет в беду? Эгоист.

Его следует высечь.

Однако в его логике было слабое звено. Ведь существует он только благодаря воображению Мэгги. Изменилось ли что-нибудь, когда они со Стерлингом выскочили в реальность? Неизвестно. Надо поразмыслить над этим, но лишь разобравшись, что здесь произошло.

Только до возвращения Мэгги он этого не узнает. Чертовка. Где она?

Сен-Жюст принялся мерить шагами персидский ковер. Перед глазами до сих пор стоял перевернутый столик, мусор, оставленный, как сказал Носокс, людьми, которые оказывали помощь Кёрку Толанду, прежде чем увезти его в больницу.

Еще Носокс сообщил, что пакеты с замороженными овощами обычно прикладывают к ушибу, когда ударяешься головой.

Кто ударился головой? Мэгги? Толанд приставал к ней? И она сопротивлялась? Нанесла смертельный удар?

Он терпеть не мог строить предположения, но фактов у него почти не было, зато поводов для размышления сколько угодно.

На ковре — никаких пятен. На полу не валяется окровавленная одежда. Улик совсем немного: пакет с овощами, тюбик антисептика на кухонном столе и те обрывочные сведения, которые раздобыл Носокс в больнице «Леннокс-Хилл». Мэгги среди пациентов не было. Был Толанд.

Но только он решил взять Носокса и вместе с ним отправиться в больницу, как открылась дверь и в квартиру, шатаясь, вошла Мэгги.

— О! — Она посмотрела на Сен-Жюста невидящими глазами. — Вы вернулись.

— И ты вернулась, — ответил он. Мэгги рухнула на диван и порылась в сумочке в поисках сигарет и зажигалки. — Позволь мне. — Он чиркнул своей зажигалкой, черной, купленной у Марио, когда уже не мог пользоваться розовой, которую стащил у Мэгги. Джентльмен должен придерживаться правил.

Она позволила ему поджечь ее сигарету, глубоко затянулась и выдохнула облако дыма, уронив голову на спинку дивана.

— Когда вы вернулись?

— Как минимум несколько жизней назад. — Сен-Жюст налил им по бокалу вина. Мэгги никогда не одевалась у модных дизайнеров, как ее редактор и агент, но сегодня перещеголяла саму себя: она была в темно-синей футболке, в которой спала, и не слишком чистых мятых джинсах. Она забыла зашнуровать кроссовки, не потрудилась натянуть носки и вряд ли причесывалась. — Вот, выпей.

Она подняла на него взгляд и взяла бокал.

— Ты уже знаешь?

— Я много чего знаю. — Сен-Жюст не желал расспрашивать ее, умолять рассказать о том, что произошло… и мужественно сдержал странный порыв сжать подавленную, измученную Мэгги в объятиях, утешить ее, поцеловать, крепко прижать к себе. — Давай ты расскажешь все, что знаешь, и мы сверим информацию.

— Хорошо. — Она обвела взглядом комнату. — А где Стерлинг?

— Я отправил его погулять. Он скоро вернется. Так что ты сказала?

— Выбрали шторы для Табби?

Сен-Жюст втянул носом воздух и медленно выдохнул, сдерживая нетерпение.

— Стерлинг выбрал, если это настолько важно.

— Желтые?

— Да, — Сен-Жюст наконец улыбнулся. — Желтые. Миссис Лейтон была в восхищении. Так что с Толандом?

Мэгги поставила пустой бокал на кофейный столик.

— Это ужасно, Алекс. Ужасно. У него остановилось сердце. Его откачали, но он очень плох.

Сен-Жюста немного отпустило.

— Так он болен? Не покалечен?

Мэгги погасила сигарету.

— Немного, у него синяк под глазом и несколько царапин. Довольно глубоких, но это ерунда по сравнению с остальным.

— Да, с остальным, — бросил Сен-Жюст невпопад. Что это он? — И насколько плохо все остальное?

— Очень плохо. Он очень, очень болен. — Мэгги достала новую сигарету и откопала розовую зажигалку в недрах сумочки. — Кажется, они думают, что все дело в грибах, которые я приготовила вчера вечером. Никто ничего не сказал, но, кажется, все считают именно так. Ведь вчера он съел их и отравился, а я не ела и не отравилась. Я не люблю грибы.

Она посмотрела на зажигалку, на сигареты и бросила их на стол.

— Он может умереть, Алекс. И виновата буду я.

Временами Сен-Жюсту была неприятна собственная правота, и сейчас именно тот случай. Мэгги вся сникла, стала похожа на сдутый воздушный шарик.

— Не смеши меня, Мэгги. Ты же не собирала в парке мухоморы. И мы вместе ходили за покупками к Марио, помнишь? Если кто-то убил его, то это грибы, а не ты.

Мэгги посмотрела на него и криво улыбнулась.

— Разве ты не понимаешь, Алекс? Не грибы убивают людей. Люди убивают людей.

Она поднялась, прошла за стол, сняла телефонную трубку и села.

— Надо позвонить Берни. — Мэгги набрала номер. — Она не хочет навещать его, но я постараюсь уговорить ее сходить со мной вечером. Он же был ее мужем. То есть он ее бывший муж.

Сен-Жюст смотрел, как Мэгги раскачивается в кресле, ожидая ответа Берни. Если она поговорит с Берни, он все услышит и, может, узнает что-то важное.

— Черт, — Мэгги бросила трубку на стол. — Ее нет в кабинете. Она говорила, что пойдет на какой-то ланч с менеджерами, но я не думала, что она правда пойдет, когда Кёрку так плохо.

— Очевидно, она не так уж его любит, чтобы волноваться.

— Любит? Она ненавидит его. Он разбил ей сердце, правда, она с этим никогда не согласится.

Сен-Жюст подшил эту информацию к делу. В нем крепла уверенность, что если Толанд проглотил ядовитые грибы, кто-то подсунул их ему. Или каким-то образом подсунул их в холодильник Мэгги, а она уже подала отраву на обед.