— Я уже говорил тебе, Мэгги, ты сейчас слишком много зарабатываешь, чтобы по-прежнему оставаться либерал-демократкой. От этого никакой пользы. — Кёрк поднялся и принялся мерить шагами персидский ковер, который Мэгги приобрела, продав третью мистерию про Сен-Жюста. — Но давай не будем ссориться, ладно? Я не за этим сюда пришел.

— Не за этим? — Мэгги выбралась из дивана, встала и направилась в спальню. — Ты пришел сюда забрать оставшиеся шмотки? Так я помогу тебе.

Она совершила вторую ошибку. Первой было то, что она позволила Кёрку войти. Второй же — то, что повернулась к нему спиной. Не успев сделать и трех шагов, она почувствовала на плечах его руки. Кёрк развернул к себе, шагнул к ней, выпятив таз, слегка расставил ноги и улыбнулся.

Ничего. Она ничего не чувствовала. Ни одна струнка в сердце не зазвенела. Она освободилась. Совсем.

— Ты чокнулся? — Мэгги попыталась отцепить его пальцы. — Во-первых, ты что, слепой? Я выгляжу так, будто меня растерзали медведи. Во-вторых, я, кажется, и воняю, как медведь. В-третьих, Кёрк, это у нас уже было, и снова начинать мы не станем. Понятно?

Кёрк проглотил пилюлю, но предпочел не показывать этого. Его улыбка была отчасти снисходительной, отчасти чувственной.

— Мэгги, ты же так не думаешь.

Она отстранилась, обрадовавшись, что Кёрк Толанд теперь ничего не значит для нее и либидо на него не реагирует.

— А что такое, Кёрк? Ты не умеешь проигрывать? Не можешь принять обратный билетик? Или я должна вернуться, чтобы ты мог сам бросить меня и всем об этом рассказать? Да? Я угадала?

Кёрк начал злиться.

— Так вот какова моя репутация? Это все Бернис и остальные, черт бы их подрал! Не слушай никого. Я же люблю тебя, как ты не понимаешь?

«Аэросмит» попал в яблочко, взвыв: «Все та же старая песня».

Мэгги сморщила нос.

— Вообще-то нет. Не понимаю. Даже не знаю почему. Может, из-за снимка во вчерашней «Дейли Ньюс», где некая блондинка свесила на тебя свои кошмарные сиськи. Может, потому, что мы были вместе четыре месяца и три из них ты меня обманывал. Неважно, что именно, но все кончено. И было кончено еще пару месяцев назад, и никогда не начнется снова.

Для гарвардца Кёрк Толанд очень уж толстокож, словно подметка. Он снова шагнул к ней, она отступила, совсем не чувствуя страха.

— Все дело в возрасте, Мэгги, — проговорил он, кивая. — Семнадцать лет. Совсем немного, но ведь я очень вынослив, так ведь?

— Да уж, ты чертовски великолепен в постели, Кёрк, — убедительно солгала Мэгги. — У меня не было никого лучше. Я словно пустая ракушка без тебя. Теперь ты доволен?

Она аккуратно обошла его, направляясь к входной двери. Пусть его шмотки валяются у нее в шкафу.

Кёрк следовал за ней по пятам. Забавно, очень похож на щенка. Песик, ко мне. Не хочешь пойти погулять?

— Ну как, мы пообедаем сегодня?

Пожалуй, нет. Он скорее туп, как валенок.

— Нет, Кёрк, не пообедаем. Я уже сказала, что заканчиваю книгу. Даже пожарная сирена не сможет выгнать меня из дома ни сегодня, ни вообще всю неделю, до тех пор, пока я не перечитаю и не распечатаю то, что написала. Ты прекрасно знаешь этот процесс.

— Тогда в пятницу? В субботу? Можно полететь на один из островов, например, где есть казино. Все, что пожелаешь, Мэгги. Что угодно.

— Неужели? Тогда слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты ушел, Кёрк, — проговорила она, открывая двери. Потом все-таки сдалась. Черт возьми, она всегда дает слабину. Нет чтобы довести дело до конца. — Послушай, давай увидимся в следующую субботу на вечеринке по поводу окончания книги. Только не в эту субботу, Кёрк, в следующую. Запомнил? Это тебя устроит?

Она наблюдала, как Кёрк переваривает информацию. Вечеринка? Он всегда любил вечеринки. Сидеть, песик. Дай лапу, и я угощу тебя.

А когда все разойдутся по домам, он закатит собственную вечеринку, лишь для себя и Мэгги. Это было написано у него на лбу, все его похотливые мысли проползли телеграфной лентой.

— Кёрк, я не проверяю тебя. Только скажи — да или нет.

— Да, устроит. — Он склонил к ней свое смазливое оскорбленное лицо и приготовился поцеловать ее пухлые губы. Мэгги отвернулась, поэтому поцелуй пришелся в щеку. — Я верну тебя, Мэгги. Обещаю. И я не проиграл.

— Ага, конечно. Увидимся. — Она быстро закрыла за ним дверь, не забыв о предохранителе на замке и короткой цепочке. — Мерзавец.

— Возможно, моя дорогая, но вдруг мистер Толанд услышал вас. Он очень ненадежный человек. Определенно должен был уползти отсюда на коленях, желательно — по битому стеклу.

— Ну, не настолько уж мерзавец… — Руки Мэгги застыли на дверной цепочке. — Кто это сказал?

— Прекрасный вопрос. Гораздо приятнее, чем дикий крик. Примите мои комплименты, мисс Келли, но я уже знаю, что у вас есть все основания для этого. Что касается меня, вам следует лишь обернуться, и вы сразу найдете ответ.

У нее галлюцинации? Вряд ли. Разве глюк стал бы отвечать на ее вопрос? Кто здесь? И как пробрался в ее квартиру? Мэгги застыла лицом к двери. Не смотри. Дурацкие пальцы, перестаньте трястись. Повернуть замки, открыть чертовы запоры. И поскорее смыться отсюда.

— Я повторяю, мисс Келли, — продолжал сказочно глубокий, очень вежливый, чертовски сексуальный и до ужаса знакомый мужской голос с чистейшим британским акцентом, — не изволите ли обернуться? Мистер Болдер возится сейчас у вас на кухне, как всегда, не обращая внимания на мое предупреждение. Но мы не станем дожидаться его, если вы не против. Итак, прошу вас, повернитесь, чтобы я мог представиться. Разумеется, формально. Ибо мы очень близко знакомы уже несколько лет.

Предохранитель снят. Цепочка тоже. Руки Мэгги уже лежали на замке. Но человек не набрасывался на нее, даже не угрожал, если только не собирался заговорить ее до смерти. Из квартиры можно выскочить за три секунды, ну, за четыре, если споткнуться. Но ее проклятущие ноги не могли пошевелиться.

Это совсем пришибло ее. Голос назвал имя Болдер. Она не ослышалась? Все так же стоя спиной к комнате, прикидываясь страусом, который делает вид, будто не замечает льва, затаившегося в зарослях несуществующей травы, Мэгги воскликнула:

— Болдер? Стерлинг Болдер? Мой Стерлинг Болдер?!

— Я уверен, мой дорогой друг предпочтет самостоятельно представиться вам, мисс Келли, но вы правильно заметили — ваш Стерлинг Болдер. О, как приятно. Кажется, мне с первой же попытки удалось отыскать нужную кнопку. Пожалуй, стоит себя похвалить. Благодаря вам я питаю определенную привязанность к мистеру «Аэросмиту», но это его произведение чересчур для меня резкое. Искренне говоря, я предпочитаю что-нибудь из «Алого первоцвета»[3]. А «Призрак оперы» несколько щеголеват, вы не находите? Я заметил, что именно этой музыкой вы сопровождали мои романтические обольщения.

В тот же миг Мэгги сообразила, что музыка смолкла. Несколько не вовремя, потому что теперь она слышала стук собственного сердца. А довольный мужской голос все говорил и говорил.

Обмирая, словно попала в «Секретные материалы», она повернулась к столу. Осторожно. Ради эксперимента. Пристально глядя в паркетный пол. Потом медленно подняла глаза… и увидела начищенные черные сапоги до колен.

— О боже, — выдохнула она, снова прижавшись к двери. «Секретные материалы». Несомненно.

В сапогах были ноги, которые, в свою очередь, обтягивали бронзового оттенка брюки.

— Нет. Так не бывает. Я слишком много работаю. Или отравилась никотином, я слишком много курю. Слюна течет? — Она вытерла подбородок. — А слюни текут при отравлении никотином. У меня ни разу не было глюков, но все когда-то случается в первый раз.

Она отважилась посмотреть выше. Показался белый жилет и темно-синий пиджак отличного покроя. На черной ленте на уровне талии висел монокль в золотой оправе. Кружевной воротничок и манжеты.

А из манжет торчали руки.

Мэгги прикрыла глаза, вздохнула, подняла голову — и взглянула на человека, стоящего возле стола.