В поисках Хрустальной Башни Вайль готов был сражаться, идти напролом сквозь бурелом, преодолевать тяготы и лишения. А вот четверть суток бодрой езды в седле по четко виденной тропе, и башня из Горного Хрусталя становится не столь ослепительной. Короткий разговор с Предсказателем (некоторые из сопровождавших Вайля даже не вылезли из седла), и обратная скачка.

Оказывается, из постоялого двора в Башню раз в осьмицу возят провизию.

Вот эти самые егеря-охотники и возят. В обмен на маленькие серебряные слитки.

Теперь Вайль скакал на лошади и думал: «Зачем»? Зачем ему ни с того, ни с сего понадобилось посетить Башню из Горного Хрусталя? Неужели, кому-то среди вершителей судеб мира он понадобился тут в роли боевого мага?

Многое на пограничных землях непривычно горожанину. Это суровые условия жизни, ничего не поделать, диктуют, как поступать, что бы остаться в живых. Вайль ехал с молодыми парнями, очень и очень внешне похожими на барона. А почему сводным братьям не быть похожими? Главное, что похожи они не только внешне. Вайль всеже маг. Он чувствовал в них Силу. Ту Силу, которая распугивала мелкую нечисть от тропы, ведущей в Хрустальную башню. Ту Силу, которая привлекала к себе нечисть крупную. Охотники. Егеря. Из таких вот парней и собирают их отряды. Они не идут в легионеры. Это элита. В деревнях никому не взбредет голову хвастать благородной кровью. Но какой справный хозяин откажется иметь в своем доме бойца, способно, допустим, отбить в одиночку залетевшего во двор трупохвата? Вот и блюдут деревенские старосты такую традицию как право первой ночи.

Если родится мальчик, семья будет получать харчи от кастеляна замка. То же не плохо. А за девочек в соседнем баронстве дадут хороший выкуп. Вот только барону туго приходится. Деревенские традиции сильны. Все свадьбы играются в течение двух осенних недель. И обычно их по баронству штук двадцать.

Адамзвезданой жил уже совсем не далеко от людских поселений. Кто бы мог подумать? А ведь все объяснимо. Когда-то давно это место было сердцем Диких лесов. Но люди наступали, и вот уже доехать до башни и обратно можно за половину дня. Рано утром выехали — поздно вечером вернулись.

Добрались спокойно. Вампиренок только напал. Это такой комарище с хоботком, как сапожника шило. И соответствующем размером тела. Кроволюбы выходили на лесную тропинку. Тогда всадники останавливались и ждали. Чудовища нападать не решались и отступали в чащу. На одинокого всадника кроволюб нападет не задумываясь. Но уже на семью вепря не рискнет. Так что добрались без приключений. Ну, увидел Вайль Адамзвезданоя, поговорил. Получил откровение. Теперь — обратно.

Ехал Вайль и думал. Размышлял.

Вот, увидел он знаменитого Адамзвезданоя. И что? Тот ли это человек, на которого Вайль страстно хотел быть похож? Хочет ли он теперь повторить его судьбу? Или принять предложение барона? Магу нельзя без покровителя.

Да… Проблема выбора. Продолжить учение дальше? Или начать работать самому? Работать и учиться. Но учиться без учителя? Можно.

Особенно, если остаться тут. В замке — материал по чародейству есть богатый. При штурме записи не пострадали. Барон, на самом деле, дает много. Все, что может дать покровитель. Кроме Учителя. Но что надежней: наставник или надежная защита вельможи? Да, не будет свободы. Ибо что такое свобода? Свобода это когда желания полностью совпадают с возможностями. А это все равно как горизонт. Зато барон дает башню. Не высокую. Из известняка. И Дикие леса на горизонте… Ну, что ж, может быть, когда-нибудь и по известняку будут бегать голубые искры?

Вайль принял решение. Завтра у барона будет новый замковый маг.

А Адамзвезданой в подвале башни снял халат, оделся как кузнец-ремесленник и занялся делом: изготовлением из воздуха серебряных слитков. Между прочим, очень тяжелая работа. Но необходимая. Ведь предсказания он делал бесплатно. Для души.

Землю устлал туман. Робко лез из оврагов, сизые космы хоронились у выступающих корней. С каждым пройденным шагом марево увереннее и увереннее вздымалось, воздух повлажнел, плотнее окутывал лицо. Вскоре, белая дымка полностью поглотила мир, рывок головой — и мерзкие капли побегут к подбородку.

Словно мир иной, сумеречный. Будто Серые Пределы вкрались в мир живых, стремясь привлечь души в вечный покой…

Келлос ступал осторожно, земля прогибалась, слышалось влажное хлюпанье. Болото ближе и ближе, деревья скрючились, поникли ветки, под отвалившейся корой видна мокрая сердцевина.

Тлели огни — гнилушки-фонари, словно призраки таились в тумане, улучая момент цапнуть за ногу.

Как властны страхи над людьми, тень готовы обратить в клыкастого монстра, качнувшуюся за окном ветвь — в когтистую лапу. Келлос клял себя, что не в силах одолеть разыгравшееся воображение.

Небо посерело. Тучи, похожие на мохнатые брюха неведомых зверей, каждый миг грозили прорваться, обрушить нескончаемый поток воды. Парень поёжился.

Забудьте о той знати, которой вы когда-то завидовали! Что вам в их чопорности, вам, от сапог которых будет дрожать земля наших врагов? Они добились своего места в жизни тем, что их матери переспали со знатным вельможей, нужно ли вам такое затраханное звание? Мы, воины, можем заслужить всё это собственными силами, подняться с самого низа на ступень рядом с Императором! Не это ли самое главное в жизни? Герцогов и графов могут лишить головы за дерзость, старого легионера — никогда!

Зычный глас вербовщика хорошо запомнился, но сомнения не покидали. В Легионах сотни воинов, многие ли дослужились хотя бы до центуриона? Ты нужен Империи, но даст ли, что нужно тебе?

Гораздо вернее — погибнуть. Пришли тяжкие дни, и нелюдь ни при чем — Каменный Престол гномов молчал, Дану почти целиком истреблены. После столкновения двух Мечей присмирели. Война с магами, по слухам, тоже кончена, Император достиг цели. Напоминал о себе Семандра, но в Дензборе, на западе Империи, это призрачная угроза. Но новая угроза — язва Разлома. Убежище невиданных чудовищ, с коими не справились прославленные Легионы. Келлос убеждался, новобранцы нужны там. И колебался.

Наконец, глаза наткнулись на высящуюся в тумане крышу покосившегося домика со старыми, обветшалыми стенами.

Над домом нависло раскоряченное дерево, ветви пытались заглянуть в завешенное окно, трогали острыми пальцами ткань, но та не поддавалась. Сквозь дыры в занавесках пробивался тусклый свет, казался потусторонним, странным в мире серости. В доме никого, Келлос знал хорошо, потому свернул, ступни ощутили более твёрдую почву.

Из тумана, подобно призрачному кораблю, выплыла коряга. Подойдя, парень разглядел наплавы и наросты на некогда живом стволе. Теперь жили лишь мрачные грибы-паразиты.

— Хто? — раздался голос из мглы. Келлос ожидал вопроса, но вздрогнул.

Он подался вперёд, из коры под пальцами выступила влага. Опершись, сел спиной к стволу.

— Здравствуй, дядя Роммул.

— А… Келлос. Здравствуй, сынок.

Из тумана вынырнуло морщинистое лицо, вперились тёмные дыры глаз. Парню стало не по себе, Роммул давно не походил на живого человека. Длинные седые волосы покрылись склизким, похожим на тину, кожа потемнела, старые шрамы белели росчерками. Более выделялся рванный рубец на лбу, словно от ожога, края вспухли, образовывая складки. Истончившиеся бледные губы прошептали:

— Говори тише. Они… могут услышать.

Старик отстранился, пальцы крепко ухватились за корягу, он осторожно высунулся за край.

— Взгляни. — Рука с длинными иссушенными пальцами схватила Келлоса за рубаху, дёрнуло вверх — сила упрямо не покидала старого Роммула.

Парень противился, хотелось вырваться, лицо покрылось студёной влагой. Старик вытянул руку, Келлос разглядел рукав рванной рубахи, похоже, Роммул давно не сменял одежду. Он указывал в туман, где мир целиком поглотила серая мгла, но, как по мановению руки, марево расступилось, открылся узкий коридор с размытыми гранями.