Маска. Мне сказали, что здесь маскарад, а здесь и не моются.

Володин. Приз, поди, получит.

Грушина (показывает Володину пару персиков, шепчет). Сама промыслила.

Володин. В буфете?

Грушина. Да.

Володин. Ну… Пойду и я, коли так…

Грушина. Ну, вот я и закрылась… А кавалеров все-таки у меня больше, чем у этих дамочек.

Гости:

— Веселая дама Дианка…

— Из буфета, да и опять туда же…

— А что ей и делать?

Людмила (подходя к Передонову). Барин мой милый, дай я тебе погадаю.

Передонов. Пошла к чёрту… Испугала… из-под земли выскочила…

Людмила. Барин хороший, золотой мой барин, дай мне ручку левую. По лицу вижу, богатый будешь, большой начальник будешь.

Передонов. Ну, смотри, да только хорошо гадай. Мне место нужно. Княгиня обещала, да все не дает, не могу дождаться.

Людмила. Княгиня в тебя влюбилась. Она все для тебя сделает — только враги против тебя интригуют.

Передонов. А где княгиня? Правда, что она в наш город приехала? Людмила. Правда, правда, яхонтовый мой барин. Ай, барин мой бриллиантовый… врагов у тебя много.

Передонов. Это я и сам знаю. Недаром нож с собою взял — в кармане держу.

Людмила. Донесут на тебя, плакать будешь, умрешь под забором. Передонов. Ах ты, тварь… (Выдергивает руку).

Людмила проворно скрывается в толпе. Недотыкомка, которая все время неясным обликом маячила около Передонова, теперь является в своем настоящем виде, визжит, катается, издевается над Передоновым.

Недотыкомка. Донесут… Погубят… Отравят… А то в Петропавловке на мельнице смелют и в Неву высыплют.

Рядом с Передоновым садится Валерия. Смотрит на него притворно ласково.

Валерия.

Передонов. Врешь, дура…

Валерия.

Передонов. Это верно ты говоришь. Только как же я ей в глаза плюну? Она княгине пожалуется, и мне места не дадут.

Валерия. А на что тебе место? Ты и без места хорош. Передонов. Ну да, как же я могу, если мне не дадут места? Маска (обмахиваясь веником). Вот так банька.

Передонов. Вон там у него Недотыкомка. Позеленела, шельма.

Недотыкомка (юлит около Передонова). Я здесь. Я от тебя никуда не уйду.

Становится мглисто и кошмарно. В зале танцуют. Слышен топот, смех. Проносятся уродливые пары и отдельные маски.

Недотыкомка. Ты не зевай. Сегодня все решится.

Танцующие мчатся мимо Передонова. Кажутся ему злыми, издевающимися над ним.

Варвара. Ардальон Борисыч, ты бы нас с Павлом Васильевичем ужином угостил. А то теперь нечего смотреть-то будет. Сейчас будут призы присуждать, уж старшины в кабинет пошли.

Передонов. Я угощу, мне не жалко, только чтобы Павлушка не злоумышлял.

Садятся за один из столиков. Заказывают ужин.

Передонов. Зачем ножи?

Варвара. Нельзя без ножей.

Передонов. Китайцы едят же палочками.

Варвара. Ну, будет тебе, Ардальон Борисыч. Вот так выдумал на днях, что ножи наговорены да нашептаны, так мы целую неделю из-за этого не жарили мяса, щи да кашу варили. Одичали, как вегетарианцы. Наконец самому надоело.

Володин. Здесь некому ножичков наговаривать, Ардаша. А без вилочки и без ножичка неудобно кушать.

Передонов. Ну, вы как хотите, а я ложкой буду. Как раз сам на нож нарежешься. Да я не дурак, у меня свой нож есть. (Хлопает себя по боковому карману).

Варвара. Еще бы… Врагов-то у тебя много, как раз зарежут… Да и как тебе не завидовать… Не у всякого есть княгини. Уж наверное на тебя донесли, обнесли тебя перед начальством, да и перед княгиней.

Передонов. Как же мне быть? Беды…

Володин. А вы, Ардальон Борисыч, ничего не бойтесь, все обойдется по-хорошему.

Во время этого разговора шум в клубе понемногу затихает. Музыка не играет. Гости ходят, тихо разговаривая. В залах — жуткое ожидание. Передонову кажется, что соглядатаи сторожат его, проходят мимо, смотрят на него украдкою.

Он боязливо озирается.

Передонов. Варя, а княгиня, пожалуй, недовольна мной.

Варвара. Может быть, и недовольна. Зачем всем хвастался? И письмо княгинино потерял.

Передонов. Разве она не могла прислать на свадьбу образа или калача?

Хрипач. Поужинаем.

Г-жа Хрипач. Пожалуй… О, нет, после…

Хрипач. А что?

Г-жа Хрипач. Там сидят Передоновы. Она начнет разговаривать.

Хрипач. Да, неприятная компания.

Г-жа Хрипач. Она жалкая и бесконечно низменная. С нею никак невозможно быть в равных отношениях. В ней ничто не корреспондирует ее положению.

Хрипач. Она — вполне корреспондирует мужу. Жду с нетерпением, когда его от нас возьмут. Он производит впечатление совершенно сумасшедшего человека.

Г-жа Хрипач. Неужели он еще ходит в гимназию?

Хрипач. Нет. Мне удалось уговорить его сказаться больным и сидеть дома.

Преполовенская (Вершиной). Да она сама мне проболталась.

Вершина. Неужели? Вот какая глупая. Дело сделала, а концов в воду спрятать не сумела.

Преполовенская. Под хмельком дело было. После свадьбы она с радости часто стала накачиваться. Особенно с Грушиной они, как сойдутся, так и начинают наливкою упиваться.

Вершина. И неужели она вам так-таки прямо сказала, как они надули Передонова.

Преполовенская. Нет, всего-то она не сказала, настолько-то хитрости есть, да и Грушина в соседней комнате с Володиным о чем-то болтала — а так намеками. Но как только она стала плести да подмигивать, так меня словно осенило. Ну, думаю, как было, сразу не догадаться… А я-то, чем бы ему, дураку, глаза открыть, еще помогала им свадьбу устроить.

Вершина. А с чего это они за городом венчались?

Преполовенская. Ну, все-таки, знаете, им неловко было. Сколько лет в городе жили, и все она за сестру шла, а тут вдруг венчаться. Никому и говорить не хотели, когда венчаются, даже от шаферов до самой последней минуты в секрете держали.

Вершина. А что же это их уличные мальчишки при въезде в город после венца встретили да всякой дрянью забросали.

Преполовенская. Ну, это я думаю, та же Грушина мальчишек подговорила. Гадкая баба… ей бы только скандал устроить. А уж как они венчались… один срам.

Вершина. Воображаю.

Преполовенская. Ардальон Борисыч не то пьян с утра был, не то сильно не в духе.

Вершина. Просто с ума сходит человек.

Преполовенская. Похоже на то. Его венчают, а он зевает, бормочет, Варвару толкает, ворчит, что пахнет ладаном, воском, мужичьем. А и не было в церкви почти никого, кроме нас. Только какие-то две-три старушонки да сестры Рутиловы. Обернется Ардальон Борисыч к Рутилову да и жалуется, чуть не в слух: твои, говорит, сестры все смеются, печенку смехом просверлят.