Франция еще более негативно реагировала на милитаристские планы Западной Германии. Конрад Аденауэр назвал позицию Франции, направленную против вступления ФРГ в НАТО, антиевропейской. Ничего лучшего он придумать не мог. Наиболее воинствующие круги США и ФРГ начали оказывать на Францию политическое и в первую очередь экономическое давление, чтобы вынудить ее согласиться со вступлением ФРГ в НАТО. В это время, где-то в середине 50-х годов, Аденауэр почти беспрерывно вел переговоры с американцами, в особенности с государственным секретарем Джоном Фостсром Даллесом. Последний разработал план экономического нажима на Францию, который был полностью поддержан Аденауэром, все более проникавшимся сознанием своей растущей силы.
В такой ситуации полковник Бонин начал вслух размышлять о судьбах Германии и в результате развивать и поддерживать более умеренные планы вооружения ФРГ. Разумеется, он как «нарушитель спокойствия» попал под двойное «просвечивание» американской и западногерманской секретных служб. Некоторые видели в нем всего лишь реформиста старой военной школы. Но он, несомненно, нашел в себе мужество выступить за мирную единую Германию, предприняв в этом направлении практические шаги. С такой точки зрения его контакты с представителями Советского Союза являлись законными и не представляли собой какого-либо политического заговора.
Полковник Богислав фон Бонин вышел из старинного померанского рода в Потсдаме. Его предки по мужской линии были в основном военными. Свою офицерскую карьеру он начал в 1926 г. в кайзеровском рейхсвере. Во время второй мировой войны он служил вначале старшим штабным офицером в одной из дивизий на Западном фронте. После 20 июля 1944 г. фон Бонин стал начальником оперативного отдела генштаба, хотя продолжал участвовать в боях, и проявил подлинное военное здравомыслие, что в то время означало отказ от слепого следования принципу «тотальной войны». 17 января 1945 г. фон Бонин подписал приказ, который давал полную свободу действий большой группе войск на Восточном фронте, включая соединения, оборонявшие Варшаву. Этот приказ дал возможность немецким войскам своевременно уйти из польской столицы, но явился нарушением категорического приказа фюрера, запрещающего подобные действия. Следствием явился арест фон Бонина, затем он бежал из-под стражи и попал в плен к западным союзникам.
После 1945 г. фон Бонин сохранил превосходные отношения в кругах промышленников, которые он имел раньше, и, освободившись из плена, воспользовался ими.
Однако уже в 1952 г. он отказался от карьеры в области экономики и занялся вопросами военного планирования в ведомстве Бланка. Присущее ему критическое отношение к действительности вызвало у него сомнения в правильности официальных планов ЕОС, особенно относительно предполагаемых сроков формирования армии. Уже в середине ноября 1953 г. его заменил в ведомстве Бланка полковник в отставке Курт Фетт, а Бонин был практически отстранен от дел. Другого применения в ведомстве Бланка ему не нашли. Тогда он, уже не имея военной должности и следуя только своим демократическим принципам и велению совести, занялся проблемами обороны Западной Германии и их последствиями для воссоединения страны. Медленно, но с постоянством вокруг него рос круг единомышленников. Среди них были генерал-полковник в отставке Фридрих Госбах, депутат бундестага от СвДП майор в отставке Эрих Менде, премьер-министр земли Гессен Георг Август Цинн, издатель журнала «Шпигель» Рудольф Аугштайн. Их самыми именитыми противниками являлись генералы Хойзингер и Шпейдель, так называемый реформатор внутреннего руководства граф Вольф фон Бодиссэн и, конечно, сам Теодор Бланк. Генерал Гелен, однако, держался первое время в стороне и только регистрировал события. Эта старая лиса выжидала, поскольку час Бонина еще не пробил и крест на нем ставить было рано. Своим друзьям Гелен заявил, что он не испытывает особого желания принимать какое-то решение насчет Бонина.
20 июня 1955 г. фон Бонин выступил в Мюнхене перед обществом социал-демократов с университетским образованием с докладом о ядерном вооружении. Этот доклад имел большое значение для всех и друзей его, и недругов. Бонин выступил как практик, он подходил к проблемам с позиций трезвого и здравого человеческого смысла и с точки зрения опытного генштабиста. Во вступлении к докладу Бонин сказал, что он не политик и не намерен таковым становиться.
«Совершенно инстинктивно я ощущаю едва ли не самую большую антипатию к так называемым политизирующим генералам в худшем смысле этого понятия. Но, основываясь на горьком и печальном опыте, мы должны были понять, что плох и тот тип старшего офицера, который прячется, как мышь в нору, едва заслышав слово „политика“, и который не знает ничего иного, кроме слепого выполнения глупых приказов, иногда вопреки здравому смыслу, а то и против своей совести».
Бонин реалистически оценил уровень развития атомного оружия, включая разработку ракет, и предостерег от недооценки возможностей Советского Союза. Задачей политиков, а также военных является, как он считал, объявление войн вне закона в идейном и политическом отношении.
«Отказ от войн и объявление их вне закона является вековой мечтой человечества. Однако любое предложение в этом направлении, основывающееся на духовных или этических мотивах, до сих пор оказывалось неосуществимым или ложным. По моему мнению, происшедший за последнее десятилетие переворот в области вооружений в результате открытия способа расщепления ядра с его разрушительной силой является основой коренного различия между нынешней эпохой и всеми предыдущими. Проблема переместилась из области этического идеализма в сферу научного реализма. Она стала практически жизненно важным вопросом, перед которым стоим все мы, чье бытие или небытие поставлено при этом на карту. Я сам, как, очевидно, и многие из вас, сидящих в зале, не был до этого пацифистом, потому что, основываясь на всей истории человечества, считал утопией отказ от войн и их запрещение.
Я пришел к твердому убеждению, что единственный оставшийся у человечества выход — это отвергнуть войну как инструмент международной политики или как продолжение политики другими средствами, если оно не хочет обречь себя на самоуничтожение».
Планы Бонина, которые Бланк очень хотел бы замолчать, ставили под вопрос целесообразность всей военно-политической концепции правительства Аденауэра. Бонин разработал — в кратком изложении — следующие смелые идеи:
— немецкие солдаты не должны участвовать в обороне Европы на Рейне, а защищать ФРГ на границе с ГДР;
— если мы по уши влезем в НАТО, то мы оттуда никогда не вылезем, а если мы не вылезем, то русские никогда не уйдут из советской зоны, а если они оттуда не уйдут, то не будет воссоединения;
— не может быть пригодной на что-либо немецкая армия, если она будет создана без участия СДПГ и в срок, меньший, чем четыре года.
Бонин был реалистом и поэтому относился к Востоку гораздо более прагматично, чем Аденауэр — этот вечный пленник антикоммунизма. Для меня имела важное значение мысль Бонина о том, что необходимо иметь ясное представление о «глубокой зависимости нашего воссоединения от решения проблемы военного статуса будущей Германии в целом. Если мы, как это имеет место сейчас, будем и дальше придерживаться идеи о том, что ФРГ, будучи членом НАТО, сможет расширить свою территорию до линии Одер — Нейсе и, так сказать, проглотить советскую зону, то никто из нас не увидит воссоединения».
Бонин его не увидел. Но политика мира продолжалась. За пробуждение благоразумия в сознании людей приходилось бороться, в том числе и окольными путями. В общем и целом Бонин оказался прав. Несмотря на политику разрядки напряженности в 70-х годах, на которую пошло правительство СДПГ/СвДП, опасность развязывания новой войны в Центральной Европе не была устранена. Подтвердилось предвидение исторического развития, которое высказал фон Бонин, а не те, кто его уволил с военной службы.
Досье Гелена на Бонина все пополнялось. В нем, например, фиксировалось, что Бонин не сдался и продолжает выступать за воссоединение Германии и воссоздание немецкого вермахта в пределах, необходимых для обороны. Рупором Бонина являлась газета «Райниш-вестфелише цайтунг», рассчитанная, в частности, на круги среднего сословия, студенчества и людей с высшим образованием. Гелен все еще выжидал. Близко знавший Бонина и ценивший его как хорошего солдата, Гелен предостерегал его, чтобы он отказался от своей линии. Почему выжидал Гелен? Не столько из чувства симпатии к Бонину, сколько основываясь на точном расчете, что он вступит в конце концов в переговоры с советскими политиками. Именно это и произошло в период с 1954 по 1957 г.
