Добиваясь легализации своей организации, Гелен все больше стремился к личным контактам с руководящими общественными и политическими деятелями. К ним принадлежали министры внутренних дел земель, капитаны промышленности, федеральные судьи и прокуроры из Карлсруэ. Они считали для себя большой честью в качестве «абсолютного исключения» познакомиться лично с самим Геленом или посетить святая святых — Центр в Пуллахе. Так срабатывал созданный Геленом вокруг своего имени ореол, скрывая недостатки и истинные цели его автора. Гелен производил на думающих совершенно другими категориями политиков и юристов такое же впечатление, как в кайзеровской Германии военные действовали на восхищающихся ими штатских. Для этих приемов у Гелена имелся стандартный доклад и несколько серий диапозитивов, которые он менял в зависимости от характера посетителей. На встречи приглашались также сотрудники, чтобы сделать сообщения по какой-либо специальной области, если посетители проявляли к ней интерес. Это производило впечатление, что в организации все превосходно и совершенно и при необходимости она может творить чудеса, если только Гелен нажмет нужную кнопку. Нам эта игра в волшебников доставляла удовольствие — в конце концов, мы были специально обучены обманывать, втирать очки неискушенным визитерам.
Я часто получал внезапные распоряжения по телефону прибыть в штаб-квартиру и сделать доклад о контршпионаже «докторским посетителям», как на жаргоне Центра называли гостей Гелена. Обычно в этих случаях мне звонил личный референт и говорил: «Приезжайте сюда и возьмите с собой вашу банку с сосисками». Я уже знал, о чем шла речь и что от меня требуется. «Банка с сосисками», наряду с другими «наглядными пособиями», которые были по моей просьбе специально изготовлены для подобных мероприятий, представляла собой контейнер для шпионских материалов, например фальшивых удостоверений, пленок и т. д. Она имела соответствующий вид и вес, в ней булькала жидкость, но, сняв крышку, можно было продемонстрировать совершенно сухое внутреннее пространство. Это, конечно, производило впечатление на любителей шпионажа, для которых и устраивались подобные демонстрации.
Серии диапозитивов содержали сведения о результатах работы Гелена в качестве начальника отдела штаба «иностранные армии Востока» во время войны. Посетителям они должны были демонстрировать аналитическую работу, проводившуюся на уровне генерального штаба. В качестве новейших результатов деятельности разведки Гелен подавал сведения, поступившие из «восточного блока», причем на первый план выдвигались трудности их приобретения. Затем следовали прогнозы современного политического положения, которые выглядели довольно мрачными. И наконец, подчеркивалась ограниченность затрат, произведенных для достижения этих результатов, что служило тонким намеком: если бы денег дали побольше, то можно было бы добиться и лучших итогов.
В качестве свидетельства опасностей, с которыми сопряжена работа Гелена, выступала фотография его автомашины с ветровым стеклом, якобы пробитым пулей во время следования по дороге из Пуллаха на его виллу. Я знал, что стекло пробито камнем. После появления дырки в стекле в машине не обнаружили пули, которая должна бы там остаться, но завороженные слушатели не были криминалистами и легко брали на веру всю эту небылицу. Во всяком случае, они все, как один, весьма положительно отзывались о Гелене и его организации, высказывались в пользу ее легализации и за выделение ей соответствующих финансовых средств. Так Гелен создавал агентов влияния. Они надеялись получить что-то от Гелена, в то время как последний уже использовал их прямо или косвенно.
Для посетителей Пуллаха не был таким уж неприятным факт, что Гелен прибегал к их содействию в целях проникновения в область внутренней политики и ведения внутриполитической разведки. Некоторые посетители имели от этого выгоду, поскольку Гелен, если что-то оказывалось полезным для него и проводимой им в Пуллахе политики, передавал им политическую информацию и сведения на некоторых лиц. Кроме того, он хотел с помощью министров внутренних дел земель организовать свою внутреннюю службу связи. Вскоре ему удалось получить в каждой федеральной земле пост так называемого референта по связи. Это должен был быть официальный представитель Гелена при правительстве земли и всех ее учреждениях.
Из Центра этой внутренней службой связи руководил отдел с кодовым обозначением «135». Референты по связи отвечали за организацию сотрудничества и ведомственную поддержку в соответствующей земле, поскольку работники оперативных периферийных точек, как правило, не должны были вступать в прямой контакт с земельными учреждениями. Через этих референтов осуществлялись обычные связи с учреждениями земельных правительств, отделениями ведомства по охране конституции, полицией и т. д. Через них же проводился обмен необходимой информацией, улаживались различные конфликты и выяснялись возможности мероприятий по контршпионажу.
Иногда этим сотрудникам приходилось улаживать довольно щекотливые дела. Однажды агента БНД направили для проведения операции в одну из земель с фальшивыми документами, настоящих у него при себе не имелось. Прямо на улице с ним случился инфаркт, его доставили в институт судебной медицинской экспертизы, где зафиксировали естественную смерть и труп выдали для погребения. Конечно, покойный везде оформлялся под своим псевдонимом, который взяли из имевшихся у него документов. Референту по связи в этом случае предстояло изменить записи во всех регистрационных документах, чтобы обеспечить похороны умершего под его настоящим именем на его родине и чтобы все другие документы, как, например, страховка и т. д., были выписаны на настоящее имя. А изменить записи в соответствующих книгах и заключении судебно-медицинской экспертизы — задача не из таких уж легких. Поэтому на посты референта по связи обычно выбирались сотрудники пожилые, с внушительной внешностью, большей частью бывшие военные.
Чем более сердечным и открытым старался Гелен предстать перед своими посетителями, тем больше фальши скрывалось за этим. Гелен страдал в жизни манией шпионажа. Во всем, что выходило за рамки строго консервативных принципов, он усматривал действия врага, видел его даже среди людей, с которыми сотрудничал. Везде он видел «Красную капеллу», за каждым прогрессивным явлением подозревал «руку Москвы».
Ответственный работник секретной службы имел обычно более сильные позиции и лучшие возможности для проведения своей линии, чем равные по служебному положению коллеги из других учреждений, причем для этого ему не надо было даже приводить особые основания, слова «секретная служба» имели достаточный вес. Если разведывательная служба заявляет, что по секретным соображениям следует сделать то-то и так-то, то подобное заявление принимается без особой дискуссии, потому что никто не хочет возражать секретной службе. Разведка всегда окружена ореолом таинственности, который значительно облегчает ее работу, но никогда не соответствует ни подлинному содержанию, ни характеру этой работы. И такой нередко искусственно поддерживаемый ореол может стать опасным, когда однажды выясняется, что, кроме воды, в котле ничего не варится и что предполагаемые способности к волшебству относятся к области сказок.
Сотрудники секретной службы только улыбаются, когда смотрят фильмы или читают о работе своего учреждения, которое изображается как какой-то супермеханизм. Непосвященные охотно верят этим сказкам, потому что они окрыляют их фантазию. Однако эти надуманные картины совершенно не соответствуют действительности.
Секретные службы не без удовольствия воспринимают ту высокую оценку, которую им дает окружающий мир, но если они начинают жить за счет такого ореола, то это становится для них крайне опасным. Если, например, они создают впечатление, что все знают или имеют руку, которая дотянется до любого, самого потаенного, уголка земли, то это не что иное, как одна из разновидностей аферы.
Если только в секретной службе не происходит явных провалов, то все остальное можно отрегулировать в своих собственных рамках, как у нас говорилось, загладить. Когда секретная служба получает задание, с которым ей не управиться, то это может кончиться неприятностями и ущербом для ею же самой созданной славы. В таких случаях, чтобы скрыть свое бессилие, она либо говорит, что своей славой обязана другим формам деятельности, либо изобретает что-то такое, чего никто не может проверить. Это может повлечь за собой фатальные последствия, так же как вообще слишком большая независимость и самовластие секретной службы таят в себе большую опасность, что подтверждает история БНД.
