Сетка моего маршрута в сефероне растёт, я вижу некую симметричность, всё чаще мы натыкаемся на тупики. Не знаю, исследовал ли кто-то стабильные порталы настолько полно. Уже одно это окупает всю мою поездку, можно поделиться этими сведениями с Шуваловым, может быть, в его гениальную голову что-то придёт.

Источник Лары будто и не наполнялся, он никак не изменился с момента нашего входа. Всё то же тёмное пятно, засасывающее гигантские объёмы энергии.

Обойдя всё по кругу, мы снова вернулись к центру, устало садясь прямо на песок у стенки коридора. Лара дремала, она была истощена, неудивительно, так повеселившись при таком слабом теле.

Я отслеживал реакцию ядра, нетерпеливо ожидая, когда же оно насытится. Внутренне я содрогался от того магического резерва, который был внутри этой с виду хрупкой девушки. Что же из неё получится?

День клонился к вечеру, а мне казалось, что мы провели здесь всего пару часов. Центуриончик застыл каменным изваянием, вообще, он странно вёл себя внутри врат, порой замирая, будто прислушиваясь к чему-то. Но к чему? Тут один ветер и песок, ничего больше.

Неожиданно началась реакция внутри моей подопечной. Ядро дара сжалось в точку, а саму девушку начали бить судороги. Она распласталась на песке, содрогаясь всем телом.

Я ничем не мог помочь, просто наблюдая за этим.

От Лары расходились волны жара, буквально запекая крошево песка.

Центуриончик что-то мяукнул и отпрыгнул, смотря на девушку с укором. Я же не чувствовал жара, стоя рядом. Песчинки, что нёс по коридорам ветер, раскалились, красными угольками влетая в меня. Ветер кружил угольки, заплетая в причудливые узоры, центром которых была девушка.

Меня заставил испугаться только один момент: когда волосы и одежда на девушке начали загораться. Какая-то пара секунд — и вся одежда осыпалась пеплом, а голова стала идеально гладкой. Впрочем, как и всё тело…

Буйство стихии поражало. Ничего подобного я и не ожидал. Свернувшееся ядро дара расширилось, обволакивая девушку. Если обыкновенный источник такого одарённого, как мой дед, мог занимать почти пятьдесят процентов тела, то тут… Складывалось впечатление, что магия выбрала сосудом каждый орган, каждую клеточку.

Когда огненная карусель завершилась, я аккуратно подошёл к девушке.

Под моими закованными в сталь ногами хрустело запечённое стекло. Я взял Лару на руки, нежно, словно цветок, боясь повредить, не рассчитав силу. Мы направились на выход: откуда-то появившийся зверёныш, я и обнажённая девушка в моих руках.

В таком виде нас и встретили на выходе из портала.

Бурлящий от бешенства Герман, встревоженная Милослава, десяток воинов со стороны трактирщика и дети целительницы.

— Лара! Ларочка! Что ты с ней сделал?! Отвечай, сука! — Герман взял на руки девушку, опуская её на принесённое кем-то из его людей покрывало.

— Милослава, ради всего святого, скажи, что с ней всё будет хорошо! — одноглазый вертелся вокруг целительницы, как верный пёс, разве что хвостом не вилял. Дочь была очень дорога ему, это видно, он на многое готов ради неё.

— Почему она ещё не очнулась?! Отвечай! — он подбежал ко мне, пытаясь заглянуть в глаза, но разница в росте была больше трёх голов.

— Она прошла инициацию, теперь всё будет хорошо, — устало ответил я, снимая шлем, впрочем, зря.

— Сукин сын! Зачем ты это устроил?! — Герман ударил меня, не больно, еле задев по касательной. Но во мне поднялась волна гнева.

На плечо опустилась женская ладошка. Позади меня стояла невысокая зеленоглазая девушка в доспехе и без шлема. Её волосы были кроваво-красными.

— Не вини его, — коротко прошептала она, внимательно рассматривая меня.

Герман вернулся к Ларе, они о чём-то переговаривались со склонившейся Милославой. А меня отвлёк звонок сеферона, я разлочил его сразу после выхода из Врат.

— Фёдор! У меня плохие новости, — на том конце мялась Паула.

— Что случилось? — внутренне сжавшись, спросил я.

— На квартал напали, — британка запнулась. — Ещё вчера.

— Почему я не знаю?! — сдержанно проскрипел я.

— Сначала мы разбирались с последствиями, а потом я не могла дозвонится, — опустила голову Паула.

— Прости, это моя вина, — сконфужено ответил я, вспоминая, как отключил сеферон. — По делу, что произошло?

— Напали банды, которые дают «защиту» дельцам. Ты их знаешь, они уже приходили. — Паула снова замялась.

— Есть пострадавшие? — замер я.

— Убитые, — помрачнела британка.

— Кто? — голос мой сел. Если бы не доспех, вряд ли бы ноги удержали меня.

— Матвей, Ольгерд… Светлана.

Каждое имя отзывалось во мне болью, буквально разрывая душу, а последнее и вовсе выжгло все внутри. Я замер, замерло время. Герман что-то выговаривал, а я непонимающе смотрел вокруг. Уши заложило, в голове звенело, невыносимо громко, сотрясая внутренности.

Вокруг разлилась сила, контроль полетел к чертям, фиолетовые завихрения, подобные магии Лары, узорами сплетались в воздухе. Обеспокоенно вскинулась Милослава, отошла на шаг её дочь, всё ещё стоявшая рядом. Она слышала весь диалог, скорбь поселилась в её глазах.

Я свистнул, хлопая по бедру. Центуриончик подскочил в два прыжка, оказавшись рядом. Надев шлем, я положил руку на холку зверя. Магия закипела вокруг, а затем опала, как осенние листья.

Мы исчезли с хлопком переноса.

Тьма перехода укутала меня мягким покрывалом. Чувствовалось небольшое препятствие при переносе, словно пытаешься пробить упругую плёнку. Инородные ощущения могли быть вызваны двумя факторами в равной мере — тем, что перенос в доспехе, и — тем, что со мной питомец.

При появлении в квартале, земля мягко ударила в ноги. Я слегка покачнулся, зверь понятливо подставил холку, сегодня он выполняет роль моего костыля.

В нос ударил запах гари. В воздухе висела синеватая дымка, далеко впереди проглядывались язычки пламени. Ворота квартала частично разрушены, правая створка лежит на земле, вырванная из петель. Сторожевая башенка с этой же стороны снесена, от неё остался только зубастый остов, торчащий из-за забора.

Тут и там ходили хмурые люди, они собирали обломки, сносили в кучу. Было слышно звук инструмента, я заметил, как в нескольких зданиях в близости от ворот вставляли новые окна.

Картина была столь невероятной, что я был растерян. На земле, сразу у входа зияла пара воронок, стены выщерблены автоматными очередями. Это мой дом? Мой, тщательно возводимый дом! Моя земля! Мои люди!

Я невидяще смотрел вперёд, чтобы не встречаться взглядом с узнающими меня людьми. Ноги механически передвигались, а внутри зрел пожар, жадно пожирая самое сердце.

По дороге попалась одна из британок, девушка вышла из лавки Суана о чём-то переговариваясь с хозяином. Увидев меня, девчонка тут же что-то отстучала на сефероне, а сама испарилась, будто и не было. Видимо думала, что я её не заметил, наивная британская девушка.

Центуриончик чувствовал моё настроение. Зверь нервно крутил хвостом, скалясь на проходящих слишком близко людей. Да и сам монстр должно быть растерян сменой декораций.

Питомец чуть повернул голову, двигая ушами, а затем оскалился. Спустя несколько секунд и я услышал топот ног, ко мне подбежали Паула и Ганц. Парочка восстанавливала дыхание, а я тем временем снял шлем. Никто не решался начать разговор, Ганц переводил взгляд с меня на Паулу, и обратно.

— Есть убитые, кроме… — ком встал в горле, не давая продолжить.

— Нет, — это короткое слово пролилось мне бальзамом на душу. — Светлана в сопровождении людей Адель собиралась выехать на рынок, когда они напали. Отряд принял на себя удар.

— Чего хотели эти люди?

В моём голосе слышался треск огня, утробно пожирающего дерево. Ганц вздрогнул, что не укрылось от Паулы, девушка только сочувственно посмотрела на спутника.

— Мы не знаем, — Паула опустила голову. — Они ворвались неожиданно, когда ворота стали открываться. Тараном снесли одну створку и принялись расстреливать машину.