Подъехала машина с экспертами, и Брагин, не прерывая разговора, пожал руку начальнику лаборатории и отошел в сторону.

– Заказ на Лущенко был. Эту машину фобосы и обыскали. А машинки-то одинаковые… как близнецы. Перепутал машину исполнитель. Вот так…

Доронин разразился гневной тирадой, и Брагин обиженно фыркнул:

– Откуда мне знать, почему он исполнил заказ только сейчас, да еще так «криво»?! Я Безрукого никогда не вел.

Доронин что-то пробурчал и отключил связь, и Брагин сунул телефон в карман и глянул на пеньками торчащие из под целлофана обгорелые ноги Свирина. Опытный службист ошибся один-единственный раз – когда, проверив машину Лущенко, не проверил еще и машину его жены.

Ну, а исполнителя, Безрукого, Брагин знал давно. Когда-то тот был специалистом по подрывному делу в Советской Армии, но ударил по пьяному делу собутыльника, да так, что бедняга отдал богу душу. Эту смерть вполне можно было списать на несчастный случай или хотя бы дать условный срок. Но покойник оказался особистом из полковой контрразведки, и его друзья заставили военную прокуратуру взять расследование под свой контроль. Затем был трибунал и срок – двадцать лет.

Срока Безрукий не досидел – освободили условно-досрочно в связи с травмой: фреза на лагерной лесопилке оттяпала руку. Ну, и нужен он был на воле: как-никак, а взрывником Безрукий был высшего класса, да и должен же кто-то выполнять роль наживки для таких недоумков, как Петр Владиленович. Брагин улыбнулся. За несколько лет на воле Безрукий сдал правосудию очень многих. Сдал бы и Козина – не успел.

Его убивали Гулько и Пятаков. Аккуратно отсекли лопатами позволяющие опознать труп голову и покалеченную руку, ну а четверть миллиона хрустящих козинских долларов, за исключением одной-единственной, видимо уже где-то пропитой Безруким, тысячи баксов, перекочевали к Брагину вместе с дублирующим пультом; пульт Брагин в качестве улики против «скрывшегося» Безрукого намеревался найти чуть позже – здесь же, неподалеку от места взрыва.

Фрид позвонил Чиркову прямо домой.

– Что стряслось, Марк Минаевич? – встревожился Чирков. Обычно его в этот час не беспокоили.

– Аленку взорвали, – мрачно сообщил олигарх.

Чирков подлетел:

– Сабурову?! Кто?!

Фрид как-то странно фыркнул:

– Я думал, это вы меня просветите, Станислав Георгиевич. А то я что-то вообще ничего не понимаю. Кто мог ее заказать?

Кровь бросилась Чиркову в лицо. Слишком уж это было похоже на намек.

– Я разберусь, Марк Минаевич, – процедил он, – уж в этом вы можете быть уверены.

– Да уж, пожалуйста, Станислав Георгиевич, – тихо выдавил Фрид.

Чирков бросил трубку на журнальный столик, раскинулся в кресле и прикрыл глаза. Фрида можно было понять, и в его вежливом почти наезде читался законный вопрос: «Если даже ты ничего не знаешь, то кто следующий за Аленой? Может, я?»

«И кто это сделал?» Обычно он или знал истину заранее, или узнавал в числе первых. Но сегодня… Алену просто некому было заказать! «Кто-то из местных?» Чирков поморщился, нащупал на столике трубку, подумал, что Сериканов может что-то знать, и все-таки вышел на министра – по Горизонтали.

– Извините, что побеспокоил. Что там с Сабуровой? Известно?

– Заказчик – некто Козин, – мрачно отозвался министр. – По уточненным сведениям, он сейчас находится в Таиланде.

Чирков моргнул:

– А что… ничего умней… – Он даже не знал, как бы выразиться покорректней. Но Козин – не та фигура, не того он уровня человек, чтобы суметь вот так запросто устранить саму Алену Игоревну Сабурову. Мелковат…

– Я тоже думаю, что это бред, Станислав Георгиевич, – поддержал его министр, – они бы еще залетного чеченского хулигана заказчиком назначили! По крайней мере, я, будьте уверены, свои меры приму.

Новости Первого Федерального начались с траурной заставки. Диктор с суровым лицом с прискорбием сообщил, что вчера, в 21 час 02 минуты, автомобиль известной предпринимательницы Алены Сабуровой был взорван неизвестными лицами.

Возбуждено уголовное дело по признакам статьи «умышленное убийство общеопасным способом». Рассматривается возможность переквалификации деяния на «покушение на совершение террористического акта». Сила взрыва составила от 300 до 500 граммов в тротиловом эквиваленте. Уточняется число жертв.

Каждую четверть часа программы прерывались, чтобы сообщить подробности.

Сначала уточнили, что возле автомобиля погибли три не опознанных пока человека. Через четверть часа сообщили о гибели двух мужчин и одной женщины. Затем специалист-взрывотехник заявил, что использовалась необычная для террористов взрывчатка, которая применяется в народном хозяйстве и встречается при горнопроходческих работах. Наконец, в 13-часовом выпуске диктор, с бледным лицом, запинаясь, объявил о том, что все тела опознаны и одной из погибших является Алена Игоревна Сабурова, супруга дающего показания в суде мэра Лущенко.

Вышедшие на следующий день газеты, естественно, отвели трагическому событию первые полосы, и прославившийся броскими заголовками «Коммерсантъ» отличился и на этот раз. Да, ассоциация напрашивалась сама собой, но именно эта газета сказала об историческом совпадении вслух.

Над огромной фотографией вывернутого наизнанку «Ауди» через всю первую полосу шел заголовок: «ДИНАмитная АЛЕНА».

На следующее утро, едва процесс начался, Игорь Петрович Лущенко попросил слова:

– Я хочу договориться об ускоренном судебном процессе.

Павлов медленно повернулся к подзащитному:

– Игорь Петрович… зачем?

Лущенко словно его не видел.

– Мне так объяснили… оперативники… что, если я признаюсь, меня осудят без лишения свободы…

Колтунов удовлетворенно улыбнулся:

– Ну, приговор выносит суд… именно суд – последняя инстанция…

– У меня одна просьба, – сказал бывший мэр, – побыстрее с приговором, пожалуйста… я хочу успеть проститься с Аленой.

– Перерыв! – Колтунов метнулся в кабинет.

Уходя в мир иной, человек оставляет после себя не только безжизненное тело, память и плачущих родственников, но и… какое-то имущество. А как говорит восточная мудрость, не спеши говорить, что знаешь человека, если не делил с ним наследство. Первым делом Пол-Ален начал обзванивать юристов и дозвонился до Толи Кротова.

– Але! Анатоль! Это Пол-Ален. Ну, Сабуров. Здоров!

– Да-да. Слушаю вас.

– Короче. Тут такие дела. Ленка-то того. Ну, померла что ли.

– Да, я слышал. Примите соболезнования. Жаль ее.

– Ну да. Мне тоже. Так чего теперь делать-то?

– В каком смысле?

– Ну, в смысле наследство-то кому?

– А, вы об этом… Ну, по закону наследство – наследникам.

– Ну?!

– Первая очередь – это у нас, кажется, дети… – Толя судорожно искал на столе под ворохом бумаг третью часть гражданского кодекса. Давно не вел наследственных дел, вот и запамятовал. Наконец нашел, зашуршал страницами. Отыскал статью. Быстро прочитал. – Дети, я говорю, супруг и родители.

– А, типа, братья?

– Братья во вторую очередь.

– Во вторую. То есть будем брать? – осторожно поинтересовался Пол-Ален.

– Ну, если родителей нет. Детей тоже нет. А вот что делать с супругом? Вроде как он есть, хотя, как я слышал, не совсем на свободе. – Толя тоже осторожничал.

– Да какой он, на хрен, супруг! Ее, Ленку-то, из-за него, ясное дело, и того! Бабахнули. Это все он, паскуда, виноват! Его надо лишить наследства. Во! Точно! Так же бывает? Я сам слыхал. Ну, говори, Толян! Не тяни!

– Да-да, конечно, Василий Игоревич. Бывает и так. Но только вот… – Кротов замялся, судорожно отыскивая нужную страницу.

– Чего – только? Только Толька? А, Толька? – скаламбурил Сабуров и захрюкал от собственной шутки. Веселый он был парень. Любил добрую шутку и забавные ситуации.